— Ты любишь меня? — прошептала она, касаясь его шрамов губами.

— А разве у меня есть выбор? — спросил граф с улыбкой.

Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Они были огромными и лучились любовью.

— Никакого, — ответила она со смехом.

Он тоже рассмеялся и прижался губами к ее губам.

— Я думаю, что нам надо немного побыть наедине, — проговорила Лаура. Прожевав печенье, добавила: — Нам следует забыть на время обо всех обязанностях — вообще обо всем.

— Ну, ты-то уже забыла… — с улыбкой заметил он.

— Во всяком случае, стараюсь забыть, — заявила Лаура. — Ведь из-за тебя я заработала волдыри на руках, когда провела несколько дней на кухне. Так что теперь прекрасно знаю, что такое служба в Хеддон-Холле. Потом я была у тебя девчонкой на побегушках. А после этого, — она ласково улыбнулась, — я провела столько ужасных дней, страдая из-за тебя. Поэтому теперь мне хочется просто отдохнуть вместе с мужем и другом.

— И другом? — спросил граф, явно удивленный. Лаура весело рассмеялась.

— Я имею в виду тебя, Алекс. Ты мой муж и мой самый лучший друг. Ты об этом не подумал?

Граф лишь усмехнулся в ответ. Подобная мысль действительно не приходила ему в голову. Он мог бы назвать Лауру кем угодно — мучительницей, соблазнительницей, очаровательной любовницей, толковым секретарем, веселой чертовкой, упрямой женой, — но в качестве друга ее не представлял.

— Кроме того, мне кажется, — продолжала Лаура, — что нам пришло время узнать друг друга получше.

— Еще осталось, что узнавать?… — Он провел ладонью по ее обнаженному бедру; на ней, кроме тонкой шелковой рубашки, ничего не было.

Лаура снова рассмеялась.

— Но я же не про это… — Она приподнялась на локте. — Дело в том, что я очень хорошо знаю старого Алекса, но мне хотелось бы узнать побольше про нового. Чего ты хочешь от жизни? Ты все еще любишь рисовый пудинг и недолюбливаешь баранину? Синий по-прежнему твой любимый цвет? Ты все еще играешь в шахматы или пристрастился к какой-нибудь другой игре? Кто твои любимые авторы?

— Нет-нет, не все сразу, — запротестовал Алекс. Он улегся поудобнее и обнял жену за плечи.

— Ну, отвечай, — потребовала Лаура.

Граф с задумчивым видом рассматривал бархатный балдахин у себя над головой.

— Отвечай же.

Алекс улыбнулся и ущипнул жену за ягодицу.

— Не мешай, — произнес он. — Дай подумать. Лаура вздохнула и потерлась щекой о плечо мужа.

— Когда-то я хотел стать капитаном, — заговорил он наконец. — И мечтал только об одном — командовать военным кораблем. Когда же мечта моя сбылась, я уже думал лишь о том, чтобы выжить в битве. И так было от боя к бою…

Он не сказал ей о том, что было время, когда ему и жить не хотелось. Особенно после того памятного взрыва. Каждое утро он просыпался, думая, что наконец-то очнулся от кошмара, но действительность оказывалась страшнее, чем кош-мир. Алекс полагал, что Лаура все равно не поймет его отчаяния. Она была доброй и любящей, это верно, но жизнелюбие в ней било ключом — так откуда же ей знать, что такое меланхолия?

— Потом умер мой отец, а следом за ним Чарльз, — продолжал Алекс. — И казалось, судьба не оставила мне выбора — фатум повел меня по жизни, рок все решил за меня, и сам я уже ничего не мог решить.

— Если бы ты не стал графом, кем бы ты был? — неожиданно спросила Лаура.

Она пристально смотрела на него своими огромными зелеными глазами. От такого взгляда не закроешься полуправдой. Он хотел бы быть с нею честным, но не мог пренебречь своими обязательствами: ведь миссия, возложенная на него Питтом, требовала полной секретности.

— Так как же, Алекс? Кем бы ты стал? — Лаура прикоснулась к плечу мужа.

Помедлив еще немного, граф проговорил:

— Видишь ли, дорогая, мне всегда очень нравилось изучать всевозможные карты и документы. То есть я не просто капитан, я еще стратег и тактик. Мне нравится готовить планы сражений. Тебя это удивляет?

— Нет… — Лаура покачала головой. — Но я не уверена, что правильно тебя понимаю.

— Ну… это как игра в шахматы. Но не фигурками из слоновой кости, а живыми людьми и настоящими кораблями. Да, мне нравится планировать сражения, но я не могу спокойно смотреть, как умирают люди, и видеть, как скорбят вдовы.

— Может быть, из тебя получился бы лучший военный министр, чем тот, кто забывает о людях, — заметила Лаура.

— Нет уж… Свои стратегические таланты я намерен использовать здесь, в Хеддон-Холле. Я не собираюсь отправлять людей на смерть.

— И все же… — протянула Лаура. — Полагаю, что такой человек, как ты, был бы настоящим подарком для Англии.

— Возможно, я мог бы получить этот пост. — Алекс невольно улыбнулся; ему вдруг пришло в голову, что теперь самый важный для него пост — это место рядом с Лаурой. — Да, мог бы, но не хочу. Мне не по пути с политиканами.

— Тогда почему же Уильям Питт присутствовал на нашем венчании?

Лаура пристально смотрела на мужа. Было очевидно, что она что-то заподозрила, во всяком случае, Алексу так казалось.

— Видишь ли, моя дорогая… — Граф машинально поглаживал бедро жены. — Дело в том, что Уильям Питт — мой старый друг. То есть не друг, разумеется, но мы с ним в прекрасных отношениях.

Но Лауру этот ответ явно не удовлетворил. Все так же пристально глядя на мужа, она проговорила:

— Мне кажется, такой человек, как Уильям Питт, не стал бы отлучаться из Лондона лишь для того, чтобы почтить своим присутствием свадьбу друга.

— Лаура, ты не понимаешь, что такое мужская дружба. Я прослужил в министерстве почти год, прежде чем отправился на войну. И Уильям Питт очень помог мне. Благодаря ему стал капитаном судна.

Рука графа скользнула по талии Лауры. Затем ладонь его легла ей на грудь, и он вдруг почувствовал, что вот-вот утратит над собой контроль. Алекс тяжко вздохнул и, сделав усилие, чуть отстранился от жены.

Лаура едва заметно улыбнулась:

— Я, конечно, изучала историю, но в войнах разбираюсь не больше, чем в вышивании, а вышиваю я отвратительно.

— Как и поешь? — Алекс рассмеялся. — Но не огорчайся, отсутствие слуха — не такой уж серьезный недостаток.

Граф поцеловал жену в шею и тотчас же почувствовал, что снова теряет над собой контроль.

— Да, верно, — кивнула Лаура и тоже рассмеялась.

— Видишь ли, малышка, война — это прежде всего деньги. Все очень просто… Великие мужи объявляют войну во имя каких-либо идеалов, но все так или иначе сводится к фунтам и шиллингам.