А сейчас?

Девицы сидели по обе стороны от нее, не смея дохнуть.

— Беспорядок, — снова забормотала она. — Грязь, мусор,помойка, свалка, бардак… Ах черт!..

Внезапно что-то прояснилось у нее в голове, будторасступился туман, и горная вершина, только что казавшаяся неопределенным,расплывчатым пятном, обозначилась отчетливо и ясно.

Александра открыла глаза и выпрямилась.

— Что? — шепотом спросила Лада. — Что ты придумала?

— Бардачок, — торжественно, и скромно, с осознаниемсобственной победы произнесла Александра. — Бардачок в машине. Мань, вспомни,был у вас разговор про бардачок?

— Бардачок?.. — растерянно переспросила Маша. — Кажется, былкогда-то… И вроде действительно я ругалась, потому что он сунул туда ключи отдома и потом никак не мог найти. Мы выгребли оттуда всю помойку, и на самом днеоказались ключи…

— Вот! — заорала Александра. — Вот оно! Пакет в машине, вбардачке! Понимаете, тупицы?! Где его машина?

— Саня, ты гениальнейшая из женщин! — одобрительно завопилаЛада. — Настоящий мастер работы со словом. Где его машина, Мань?

— В гараже, на даче, — сказала Маша. Происходящее онавоспринимала с некоторым опозданием и недоверием.

— Ключи есть?

— Есть, кажется. — Маша оглянулась по сторонам, как бы впоисках ключей. — Они все на одной связке… Там и от гаража, наверное…

— Вот кто истинная мисс Марпл! — вновь провозгласилаимпульсивная Лада, но Александра, окрыленная своей победой, на грубую лесть неподдалась.

— Маш, а у него одна машина? — спросила она, подумав.

— У него «десятка», не очень новая, и «Тойота», недавнокупленная. Джип. Он все мечтал, что купит джип и поедет со мной в какую-топсковскую деревню карасей ловить и в бане париться…

— Только не рыдай, — предупредила Лада.

— Вот тебе и японский пакет, — заключила Александра. — То,что мы ищем, в бардачке, в «Тойоте». Если я не ошибаюсь, «Тойота» — этояпонская машина?

— Господи, как здесь пусто, — пробормотала Лада, сворачиваяна проселок. Ее очаровательная ярко-красная «Хонда», очень похожая на нее саму,обиженно ревела, преодолевая раскисшую от вчерашнего снега дорогу. Кое-гдестояли уже застывшие глубокие лужи, от которых капризная красавица «Хонда»шарахалась в испуге.

— Ваня говорит, асфальт на следующий год положат, — сзаднего сиденья подала голос Маша. — Только он не хочет. Говорит, понаедут толпы«новых русских», будут по поселку носиться как полоумные…

— Это уж точно, — подтвердила Лада. — У Васятки на Рублевкезнаете что творится? Просто конец света, а не зона отдыха.

Они старательно пытались болтать всю дорогу от Москвы доИльинки, но у них это не очень получалось.

— Далеко еще, Мань? — спросила Лада, переваливаясь черезочередную лужу.

— Нет, почти приехали, — глядя в окно, сказала Маша. — Вотсейчас направо и все время прямо. С правой стороны высоченный желтый забор.

— Жалко, что вчерашний снег растаял, — прокашлявшись,сказала Александра. Она сидела на переднем сиденье, стискивая на коленяхрюкзачок, с которым никак не хотела расстаться.

— Почему? — спросила Маша.

— А помнишь, в фильме «Место встречи изменить нельзя»? Онитам по снегу проверяли, подъезжал кто к булочной или нет…

— Заткнись, дура, — велела Лада. — Здесь тебе не «Местовстречи…».

— Тормози, Ладка, приехали, — спохватилась Маша. — Вот он,желтый забор. А вон дом за забором. — Они смотрели на дом из машины, и выходитьим не хотелось. — А вон с правой стороны гаражи с железными воротами.

— Они автоматически открываются? — спросила Лада ирешительно отстегнула ремень.

— Пульт, конечно, есть, — подтвердила Маша, — но я не знаю,где он. Придется в дверь заходить, с участка.

Они немного помолчали.

Ночью все это казалось интересным приключением. И было нетак страшно. Окрыленные победой над Ваниной запиской, они, конечно же, решили,что утром поедут на дачу, заберут из машины этот проклятый пакет, и дело сконцом. А там — судьба покажет.

Александра позвонила Филиппу и тонким голосом соврала, чтодолжна срочно ехать в «Останкино». Неискушенный в ее вранье, Филипп сразу жеповерил и сказал, что тогда он не будет ее ждать и они увидятся вечером.

— А как же ты без телефона? — робко спросила она.

— Обойдусь, — сказал он равнодушно. — Только отключи его,чтобы не вводить никого в заблуждение.

Почему-то Александру это обидело, как если бы, уезжая накурорт, он оставил дома обручальное кольцо. Конечно, глупо обижаться наФилиппа, ночью притащившегося с ней к Мане и добросовестно поверившего в ееложь о работе. Да и кроме того, он же… Он же чужой человек. Потому на негонельзя обижаться.

— Мань, а нам обязательно отсюда заходить? — осторожноспросила Лада. — Нет калиточки поменьше?

— Есть, — объяснила Маша. — С той стороны дома. Правда,оттуда в гараж не заедешь. Но мы вроде и не собираемся заезжать, верно?

Да, ночью им все представлялось совсем по-иному. Не так, каксейчас. Открывшаяся их взору картина казалась таинственной и даже зловещей.

Пустынная поселковая улица. Ни звука.

Слышно только, как кричат в хмуром небе замерзшие галки инегромко, интеллигентно гудит отопитель «Хонды». За высоченным забором срезными фигурками просвечивают голые, сиротские ветви деревьев, а глубже, задеревьями, высится молчаливый необитаемый дом.

И им предстоит открыть дверь в это спящее царство, войти внего и даже пробыть там некоторое время. Ужас! Лучше убраться отсюда иПозвонить на Петровку.

— Ваня написал не на Петровку, — хмуро проговорила Маша. —Хотите, я одна схожу, а вы меня в машине подождете?

— Хотим, — заявила Лада, открывая дверь. — Давай доставайключи, у меня мороз по коже дерет, я тут долго стоять не могу.

«Хонда» легкомысленно свистнула, докладывая, что она заперласебя на все замки и будет верно ждать возвращения хозяйки.

— Ах ты, моя умница, — обернувшись, сказала ей Лада.

На улице сильно похолодало, и хрупкий снежный наст лежал нажухлой, порыжелой траве. Он приятно хрустел под ногами, и на нем оставалисьчеткие темные следы.