Я вижу, как некоторые ребята просят теток из школьной столовой подписать их ежегодники. Интересно, что они пишут? «Желаю, чтобы твои куриные котлеты были всегда хорошо прожарены». Или, может, «Пусть твое желе всегда дрожит».

Чирлидеры получили нечто вроде специального разрешения стайками бродить по коридору с ручками наперевес в поисках автографов учителей и учеников. Когда они проплывают мимо меня, я чувствую, как от них тянет соревновательным душком. Они считают подписи.

Появление ежегодников бросает свет на еще одну школьную тайну: почему все популярные девочки мирятся с отвратительными привычками Тодда Райдера. Он свинья. Сальный, скользкий, с вонючим ртом и к тому же немытый, он станет достойным пополнением братства колледжа штата. Но популярные школьники весь год лижут ему задницу. Почему?

Тодд Райдер фотографирует для ежегодника.

Полистай страницы — и сразу увидишь, кто у него в фаворитах. Будь поласковей с Тоддом, и он сделает такие фотки, что модельные агентства тебе телефон оборвут. Но только попробуй обидеть его — и сразу будешь похож на эмигранта из трейлерного парка после не самого удачного дня.

Если бы я руководила средней школой, то в первый же день запретила бы подобные вещи. Я так и не разобралась в Могуществе Тодда. Он как-то щелкнул меня, когда я, в своем куцем зимнем пальто, убегала от камеры, втянув голову в плечи.

Я не собираюсь покупать ежегодник.

Больше не Лахудра

Лахудра постриглась почти налысо. На голове у нее словно торчащий рожками выстриженный мех. И все волосы, длиной не более полудюйма, черные — никакого ненатурального рыжего. А еще у нее новые очки, бифокалы в фиолетовой оправе, которые висят на украшенной бусинками цепочке.

Я не знаю, чем это вызвано. Может, она влюбилась? Получила развод? Выехала из родительского подвала? Все почему-то забывают, что у учителей тоже имеются родители, но они есть.

Кое-кто из ребят считает, будто она сделала это, чтобы сбивать нас с толку во время работы над итоговым сочинением. Я не уверена. У нас две темы на выбор. «Символизм в комиксах» или «Как рассказ изменил мою жизнь». Я думаю, происходит что-то другое. Я думаю, она нашла хорошего психотерапевта или, может, опубликовала роман, который писала со времен Сотворения мира. Интересно, а она будет преподавать в летней школе?

Маленькая надпись на стене

Айви сидит за моим столом в художественном классе, из узла ее волос торчат четыре цветных маркера без колпачков. Я встаю, она поворачивает голову, и — есть! — у меня на блузке радуга. Айви извиняется сто миллионов раз. Если бы на ее месте был кто-то другой, я решила бы, что это сделано нарочно. Но последние несколько недель у нас с Айви установились вроде как дружеские отношения. Не думаю, что она хотела сделать гадость.

Мистер Фримен разрешает мне выйти в туалет, где я пытаюсь отмыть пятна. Наверное, я похожа на собаку, гоняющуюся за собственным хвостом: я извиваюсь и изгибаюсь, пытаясь разглядеть в зеркале свою спину. Дверь распахивается настежь. Это Айви. Она открывает рот, но я машу на нее рукой: «Не надо больше ничего говорить. Я знаю, что ты сожалеешь. Это был несчастный случай».

Она показывает на фломастеры, которые по-прежнему торчат из ее волос: «Я надела колпачки. Мистер Фримен заставил. А затем послал сюда проверить, как у тебя дела».

«Он что, волнуется за меня?»

«Он хочет удостовериться, что ты не выкинешь номер с исчезновением. Ты славишься своим умением испаряться».

«Но не посреди урока».

«Все когда-нибудь случается в первый раз. Иди в кабинку и дай мне свою блузку. Ты не можешь застирать ее на себе».

Думаю, Самому Главному не мешало бы устроить себе офис прямо в туалете. Может, тогда он нанял бы уборщика, чтобы содержать туалет в чистоте, или вооруженную охрану, чтобы люди не засоряли унитазы, не курили бы или не чирикали бы на стенах.

«Кто такая Александра?» — спрашиваю я.

«Не знаю никакой Александры, — слышится голос Айви сквозь шум текущей в раковину воды. — Вроде бы в десятом классе есть какая-то Александра. А что?»

«Если верить тому, что здесь сказано, она насолила куче народу. Кто-то написал громадными буквами, что она шлюха, а все остальные добавили мелкие подробности. Она спала с этим парнем, она спала с тем парнем, она одновременно спала и с этим, и с тем. Для десятиклассницы она, безусловно, здорово преуспела».

Айви не отвечает. Я заглядываю в щелку между дверью и стенкой. Айви открывает контейнер с мылом и макает туда мою блузку. Затем начинает тереть пятна. Я дрожу. Я стою в лифчике, причем не в самом чистом лифчике, и здесь холодно. Айви подносит блузку к свету, хмурится и начинает снова тереть. Мне хочется сделать глубокий вдох, но уж больно здесь воняет.

«А ты помнишь, что говорила об Энди Эвансе? Будто он источник неприятностей?»

«Да».

«А с чего ты взяла?»

Она смывает мыло с блузки.

«У него такая репутация. У него на уме только одно, и, если верить слухам, он своего не упустит, чего бы это ни стоило».

Она отжимает блузку. Звук капающей воды эхом отдается от кафельной плитки.

«Рейчел с ним гуляет», — говорю я.

«Знаю. Очередная глупость из числа тех, что она делает в этом году. Что она о нем говорит?»

«Мы толком не разговариваем», — отвечаю я.

«Она еще та сучка, ты ведь это хочешь сказать. Она считает, будто слишком хороша для нас».

Айви нажимает серебряную кнопку на фене для рук и поднимает вверх блузку. Я снова читаю граффити на стене: «Я люблю Дерека». «Мистер Шея — кровосос». «Ненавижу это место». «Сиракьюс зажигает». «Сиракьюс отстой». Списки сексуальных перцев, списки козлов, списки горнолыжных курортов в Колорадо, о которых мечтает каждый. Номера телефонов, зацарапанные ключами. На стене туалетной кабинки записаны целые диалоги. Это словно чат интернет-сообщества, металлическая газета.

Я прошу Айви дать мне один из ее фломастеров. Что она и делает. «Думаю, тебе придется положить блузку в отбеливатель, — говорит Айви и протягивает мне заодно и блузку. Я надеваю ее через голову. Она все еще сырая. — А зачем тебе маркер?»

Я зажимаю колпачок в зубах. Начинаю на стене новую тему: Парни, от которых лучше держаться подальше. Первым в списке стоит Чудовище собственной персоной: Энди Эванс.

Я торжественно распахиваю дверь. «Та-дам!» Я демонстрирую свое творчество.

Айви ухмыляется.

Подготовка к выпускному балу

Апогей сезона спаривания уже совсем близко — Выпускной бал. Не мешало бы отменить занятия в школе на этой неделе. Единственное, что мы изучаем, — это кто с каким идет (с кем, поправила бы Лахудра), кто купил платье на Манхэттене, какая компания по прокату лимузинов не настучит на вас, что вы пили, где самые дорогие смокинги и так далее и тому подобное. Сплетни настолько электризуют воздух, что вполне могут обеспечить школу энергией до конца четверти. Учителя писают крутым кипятком. Ученики не сдают домашнюю работу, поскольку пропадают в солярии.