Рейчел: Типа того. (Она постукивает карандашом по столу.) Этим летом я собираюсь с Интернациональным клубом во Францию. Мы должны сделать доклад, чтобы доказать серьезность своих намерений.

Я: Здорово. Я хочу сказать, ты ведь всегда бредила путешествиями, даже когда мы еще были детьми. Помнишь, как в четвертом классе мы прочли «Хейди» и попытались расплавить сыр в твоем камине?

Мы смеемся чуть громче, чем надо. На самом деле не так уж это и смешно, но мы обе нервничаем. Библиотекарша грозит нам пальцем. Плохие ученики, очень-очень плохие ученики. Никаких смешков. Я гляжу на записи Рейчел. Фигня какая-то: несколько фактов о Париже украшены неумелым наброском Эйфелевой башни, сердечками и инициалами: Р. Б.+ Э. Э. Бе-е-е!

Я: Значит, ты действительно идешь с ним? С Энди. Я слышала о выпускном бале.

Рейчел загадочно улыбается. Она потягивается, словно от одного только упоминания его имени у нее оживают мускулы и приятно ноет в животе. «Он классный, — говорит она. — Он такой отпадный, и замечательный, и обаятельный». Она останавливается. Она разговаривает с прокаженной из лепрозория.

Я: А что ты будешь делать, когда он уедет в колледж?

Ага, я задела ее за живое. Тучи затягивают солнце. «Даже думать не хочу, это так больно. Он сказал, что собирается попросить родителей разрешить перевестись обратно сюда. Он может учиться в университете Ла Салль или в Сиракьюсском. Я буду его ждать».

Так я и поверила!

Я: Сколько вы уже встречаетесь: две недели? Три?

На библиотеку надвигается холодный фронт. Рейчел выпрямляется и захлопывает тетрадь.

Рейчел: А тебе, собственно, чего надо?

Но не успеваю я открыть рот, как на нас набрасывается библиотекарша. Мы можем успокоиться и сидеть тихо, а можем продолжить разговор в кабинете директора. Нам решать. Я вынимаю тетрадь и пишу:

Так приятно снова с тобой разговаривать. Жаль, что в этом году мы не остались друзьями. Я пододвигаю тетрадь Рейчел. Она слегка оттаивает и пишет мне в ответ:

Ага, я знаю. Ладно, и кто тебе нравится?

Да так, особенно никто. Мой напарник по лабораторным работам вроде симпатичный, но он мне скорее как друг, а не как мой парень или вообще.

Рейчел понимающе кивает. Она встречается со старшеклассником. Она выше этих детских отношений типа «только друзья». Она снова чувствует себя хозяйкой положения. Пора начинать подлизываться.

Ты все еще злишься на меня? — пишу я.

Она быстро чирикает зигзаг молнии.

Нет, думаю, нет. Это было давным-давно. Она перестает писать и рисует спираль. Я стою на краю пропасти и гадаю, стоит ли мне в это ввязываться. Вечеринка была немного дикой, — продолжает она. — Но вызывать копов — верх глупости. Мы могли просто уехать. Она снова придвигает ко мне тетрадь.

Я рисую спираль напротив спирали Рейчел. Может, не стоит продолжать, может, остановиться посреди скоростного шоссе? Она снова со мной разговаривает. Ведь все, что мне надо сделать, — это прикрыть грязные пятна и пойти с ней в обнимку навстречу закату. Она поднимает руки, чтобы поправить резинку для волос. На внутренней стороне предплечья красными чернилами написано: «Р. Б. + Э. Э.». Вдохни, раз, два, три. Выдохни, раз, два, три. Я заставляю кисть расслабиться.

Я вызвала копов не для того, чтобы прервать вечеринку, — пишу я. — Я вызвала… — Я кладу карандаш. Затем снова его беру: —…их потому, что один парень изнасиловал меня. Под деревьями. Я не знала, как быть. Она следит за тем, как я высекаю слова. Наклоняется ко мне поближе. Я продолжаю писать: Я была глупой, и пьяной, и не понимала, что происходит, а потом он сделал мне больно, — нацарапала я. — Изнасиловал меня. Когда приехала полиция, все кричали, а я была слишком напугана, поэтому ушла задворками и отправилась домой.

Я снова толкаю к ней тетрадь. Она смотрит на написанные слова. Перетаскивает свой стул на мою половину стола.

Боже мой, мне так жаль, — пишет она. — Почему ты мне не сказала?

Я никому не могла сказать.

А твоя мама знает?

Я качаю головой. Какая-то пружина в душе лопается и выпускает на волю слезы. Черт. Я шмыгаю носом и вытираю глаза рукавом.

А ты не забеременела? А у него не было нехорошей болезни? Боже мой! Ты в порядке?????????

Нет. Я так не думаю. Да, я в порядке. Ну, типа того.

Рейчел пишет крупным размашистым почерком: КТО ЭТО СДЕЛАЛ???

Я переворачиваю страницу.

Энди Эванс.

«Врунья! — Она, шатаясь, встает со стула и хватает со стола книжки. — Я тебе не верю. Ты просто завидуешь. Ты гадкая маленькая извращенка, и тебе завидно, что я такая популярная и что я иду на выпускной, и поэтому ты все врешь. И это ты послала мне записку, ведь так? Ты просто больная. — Она разворачивается, чтобы бросить вызов библиотекарше: — Я иду в медпункт. Похоже, меня сейчас стошнит».

Тематический чат

Я стою в вестибюле и смотрю на автобусы. Домой ехать не хочется. Здесь оставаться тоже. Начало разговора с Рейчел меня весьма обнадежило, что было моей ошибкой. Это как если бы ты уже стоял на пороге в предвкушении идеального рождественского ужина, а у тебя перед носом захлопнули дверь, оставив одного на холоде.

«Мелинда», — слышу я свое имя. Здорово. У меня уже слуховые галлюцинации. Придется попросить школьного психолога найти мне психотерапевта или въедливого психиатра. Я ничего не говорю — и чувствую себя ужасно. Я говорю — и чувствую себя еще хуже. У меня проблема с нахождением золотой середины.

Кто-то осторожно дотрагивается до моей руки. «Мелинда?» Это Айви. «Можешь поехать последним автобусом? Я хочу тебе кое-что показать». Я иду за ней. Она приводит меня в туалет, тот самый, где она застирывала мою блузку, на которой, кстати, даже после отбеливания до сих пор следы от ее маркеров. Айви тычет пальцем в стенку кабинки: «Посмотри».

ПАРНИ, ОТ КОТОРЫХ ЛУЧШЕ ДЕРЖАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ.

Энди Эванс.

Он урод.

Он подонок.

Держитесь подальше!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Его надо изолировать.

Он думает, ему все можно.

Вызовите копов.

А как называется лекарство, которое дают извращенцам, чтобы у них больше никогда не встало?

Дипро-что-то-там.

Ему надо давать его каждое утро с апельсиновым соком. Я ходила с ним в кино — так он попытался запустить мне руку в штаны уже во время НАЧАЛЬНЫХ ТИТРОВ!

Еще и еще. Разные ручки, разные почерки, диалоги между авторами, стрелочки к предыдущим параграфам. Это даже лучше, чем вывесить рекламный щит.