Руслана топнула и закричала: «Сюмбюль, где моя служанка?!»

Она осыпала Сюмбюля ругательствами. Надо же, такая нахалка, позволяла себе обращаться к нему посреди гарема запросто по имени. Евнух с большим трудом сдерживал ярость. Ему страшно хотелось ее ударить. Он уже сжал кулак. Руслана почувствовала это и так посмотрела на него, что Сюмбюль весь сжался. «Что ты делаешь, Сюмбюль?» – отругал он сам себя. Наверняка их ссору слышали другие наложницы. Нужно было спасать ситуацию. Он решил тоже повысить голос:

– Ах ты, невоспитанная! Разве ты не знаешь, как наказывают тех, кто нарушает покой в гареме? Ну-ка немедленно замолчи!

Руслана вновь топнула: «Мне нужна моя служанка! Немедленно, прямо сейчас. Я не могу без служанки!»

– Завтра тебе дадут новую служанку.

– Не нужна мне другая! Моя служанка – Мерзука. Мне ее подарила Гюльдане Султан, матушка Айше Хатун, сводной сестры Хафзы Валиде Султан. Пусть немедленно ко мне пришлют Мерзуку!

Ее слова произвели большое впечатление и на подслушивавших ссору наложниц, и на самого Сюмбюля-агу. Руслана увидела, что он мнется в нерешительности, и смягчила тон: «Ну что такого, Сюмбюль. Неужели я прошу слишком многого?»

Ага в очередной раз поблагодарил небеса за то, что у него черная кожа. Иначе бы весь гарем увидел, как он покраснел. Эта девчонка могла внушить покорность кому угодно. Она так вела разговор, что никто бы не решился ослушаться. Сказать ему было нечего. Теперь она была недостижима для него, и нового приключения под лестницей ожидать больше не приходилось. Он выместил свой гнев на глазевших на него наложниц: «Чего вы уставились? Ну-ка расходитесь немедленно! Немедленно прочь!»

А затем развернулся и ушел сам.

Через час Мерзука была в комнате у Русланы. Две подруги обнялись. Той же ночью татарка заснула на тюфяке рядом с кроватью Русланы – та больше не спала на полу. На следующее утро появилась Сетарет-калфа и привела несколько портних. Весь день Руслана провела с этими женщинами, которые мерили ее со всех сторон, чтобы нашить ей платьев. Когда свечерело, портнихи принесли и расстелили три платья, одно красивее другого.

Руслане показалось в какой-то момент, что в комнату заглянул помощник Сюмбюля-аги Джафер. Когда она обернулась, его не было. Руслана вспомнила, что, когда она в гареме пела грустные песни, Джафер тайком ее слушал и плакал. Руслана решила завоевать верность Джафера, и теперь всякий раз, когда видела его, приветствовала нежной улыбкой.

В тот день произошло нечто совершенно невероятное.

Сюмбюль-ага, заставив Руслану надеть красивую одежду и убрать себя, отвел ее на этаж выше. В большом зале на высоких мягких тюфяках, разложенных вокруг мангалов, сидело множество беседовавших женщин. Рядом с некоторыми из них стояли огромные бутылки. К бутылкам были привязаны трубки, и женщины, взяв трубки в рот, выпускали дым. Руслана видела такое впервые. Вдруг на пороге зала показалась женщина в тысячу раз прекраснее всех девушек, вместе взятых.

Она была очень красивой. Стройна, как кипарис, иссиня-черные волосы ниспадали до пояса. Темные с поволокой миндалевидные глаза прикрывали пышные длинные ресницы. Широкие скулы придавали невероятную притягательность ее круглому лицу, а губы были тонкими, но прекрасно очерченными. На лице не было совершенно никакой краски, если не считать небольшого количества румян на скулах. Это была первозданная чистая красота. Красота, уверенная в себе, красота, сознающая собственную силу. Красота гордая и надменная.

Когда красавица проходила мимо сидящих в зале, все низко кланялись. Она даже не поворачивала головы.

Руслана так засмотрелась, что, несмотря на предупредительный щипок Сетарет-калфы, не успела поклониться. Проходя мимо Русланы, женщина взглянула на нее. Взгляд был быстрым, но тяжелым. В нем читалось многое: любопытство, гнев, ревность.

Когда женщина и ее служанки удалились, Руслане показалось, что у всех, кто находился в покое для наложниц, словно гора упала с плеч. Покой обрел свой прежний вид, и Руслана спросила у Сюмбюля-аги, который все еще стоял, согнувшись в три погибели: «Кто это был?»

Огромный евнух подскочил, словно его укололи. Быстро поднеся палец к губам, он прошипел: «Ш-ш-ш! Тише! Это фаворитка нашего повелителя. Мать шехзаде Мустафы Хана».

Так вот, значит, как выглядела Махидевран Гюльбахар Хасеки. Именно с этой женщиной Руслана собиралась сразиться за сердце Сулеймана.

Ее охватили мрачные мысли. «Трудно мне придется, – думала она. – Ведь эта женщина очень красива. А какое на ней платье! Даже большое количество одежд не скрывало красоту ее тела. Если Гюльбахар такая высокая, то какого же роста Сулейман? Как же я буду выглядеть рядом с ним?»

Мрачные мысли не давали Руслане покоя: «Какая гладкая у нее кожа! А глаза? Какие они темные, какие холодные. Неужели она и на Сулеймана так смотрит? Тогда я могу попытать удачу. Зачем мужчине женщина с холодным взглядом? Но ведь, наверное, она так на него не смотрит. На самом деле в темноте ее глаз есть притягательная глубина. Кроме того, раз она подарила повелителю сына, она, видимо, знает, как зажечь мужчину. А ведь она вдвое старше меня! Но полна сил и вся цветет».

Попытавшись взять себя в руки, девушка думала: «А чего я ждала? Что, я надеялась увидеть слепую, хромую и старую женщину? Конечно же, возлюбленная султана Сулеймана должна быть очень красивой».

Пока Руслана предавалась невеселым размышлениям, кто-то вдруг окликнул ее. Чуть поодаль она увидела Екатерину, которая сидела с несколькими женщинами у мангала и махала ей.

– А ты, красавица, оказывается, хорошо выучила урок!

Екатерина поднялась, подошла, взяла ее за руку и отвела от Сюмбюля-аги, а затем усадила перед мангалом у балюстрады. Некоторое время она ворошила щипцами угли. От жара лицо Русланы раскраснелось.

– Ты видела его? – спросила Екатерина.

– Кого?

– Повелителя.

– Нет, вблизи еще не видела.

– Как ты умудрилась так быстро стать наложницей? Что, Сюмбюль постарался?

Екатерина многозначительно подмигнула Руслане.

Сидящие рядом женщины прыснули от смеха.

– Я шучу, дорогая. Весь гарем говорит о том, как ты очаровала Хафзу Султан.

– Я ей понравилась, – Руслана помедлила и добавила: – Мне тоже она очень понравилась. Очень уж она на мою матушку Гюльдане похо…

Екатерина рукой закрыла ей рот:

– Перестань об этом говорить, дорогая. Если ты понравилась матери падишаха, то дело твое сделано. Но если фаворитка падишаха возненавидит тебя, то гнев ее способен уничтожить мгновенно. Помни об этом.

– Но ведь я ей ничего не сделала.

Екатерина улыбнулась: «Зато сколько еще сделаешь! Ты уже завоевала мать повелителя. Для Гюльбахар это серьезная опасность. Разве ты не видела, как она пронеслась, словно вихрь?»