* * *

И все-таки подчеркнем: внешняя помощь, разумеется, играет не последнее, но и не самое главное значение. В данном случае гораздо важнее поддержка местного населения, в среде которого находятся партизаны. Помощь извне не всегда может прийти вовремя. Так, например, и было в случае с советскими партизанами, когда в 1941–1942 годах государству было явно не до них. Местное же население для партизан является и источником снабжения продовольствием, и резервом людских ресурсов, и в какой-то степени «окном» во внешний мир, их «глазами и ушами». Но все это происходит именно так, если население настроено дружественно (или хотя бы нейтрально) по отношению к партизанам. В противном случае их отряды обречены на бездействие (что зачастую вело к превращению в обычную банду), уничтожение или уход из этой местности.

Таким образом, внешний фактор в сочетании с отношением местного населения и обусловил те направления, которые сформировались в движении Сопротивления на территории Белоруссии, а также и их масштабы. С точки зрения внешней поддержки, коммунистическое партизанское движение было наиболее организованным и имевшим в своей основе твердую идеологическую почву. Польское и украинское движения уступали ему в плане внешней поддержки, организованности, но не уступали идеологически. Бойцы АХ, например, были уверены, что борются за освобождение Польши, как от нацистов, так и от коммунистов, а повстанцы УПА знали, что сражаются за создание «соборной и независимой Украины». Однако в плане поддержки населения «красным» партизанам они явно проигрывали. И было это не из-за слабости их идеологии, как таковой, а из-за обыкновенного неприятия многих ее положений белорусским населением.

Например, главной целью борьбы АК на территории Белоруссии было восстановление Польши в границах до 1 сентября 1939 года (т.е. с Западной Украиной, Западной Белоруссией и южной Литвой). Как мы увидим ниже, такого финала могла, теоретически, желать только небольшая группа белорусской интеллигенции, простой народ же относился к этому крайне отрицательно. Поэтому поляки и были вынуждены опираться исключительно на польское население Западной Белоруссии (или белорусов-католиков), которое хоть и было довольно многочисленным, но явно недостаточным, чтобы обеспечить им массовое партизанское движение. К тому же еще и не все белорусские поляки поддерживали идеи своего бывшего правительства: сторонников коммунистов среди них было тоже достаточно. Еще больше, чем общая чуждость лозунгов, на отношения АК и местного населения влияло то, что зачастую польские партизаны сознательно уничтожали белорусских активистов (главным образом, из числа националистов, хотя к середине 1943 года дело дойдет и до сторонников советской власти), считая их предателями Польши. В результате из общего количества бойцов АК в 350 тыс. человек на территории Белоруссии действовало только 14 тыс.{171}.

Еще менее понятной для белорусов (причем всех слоев населения) была идеология украинских националистов. Поэтому и массовой поддержки на территории Полесья УПА не имела. В целом за период с 1941 по 1944 год в указанных районах действовав не более 12 тыс. человек из разных украинских формирований (как бульбовцев, так и бандеровцев), которые к тому же еще и враждовали между собой. Нет нужды говорить, что этнических белорусов в этих отрядах практически не было. Для сравнения: на территории Западной Украины, где украинские националисты действительно имели влияние на население, силы УПА доходили до 150 тыс. (по другим данным — до 500 тыс.) человек{172}.

* * *

Как видно, за поддержку местного населения боролись не только советские партизаны. Вообще же история партизанского движения в Белоруссии — это отражение всей ее истории. Истории страны, которая долгое время была предметом спора между окружавшими ее соседями. Однако в период Второй мировой войны на территории Белоруссии появилась еще одна сила, которая стала претендовать на власть здесь. Эта сила — белорусские националисты. Выше уже было сказано, что нападение Германии на Советский Союз вселило в них новую надежду. Многие из них безоговорочно поддержали все начинания нацистов. Тем не менее были и такие, кто претендовал на роль так называемой «третьей силы»: они собирались накопить резервы, а потом выступить и против нацистов, и против коммунистов. В ходе войны почти в каждом оккупированном немцами государстве имелась такая группа, которая с большим или меньшим успехом пыталась стать такой силой. В Белоруссии таких групп было целых три.

Возникновение первой из этих групп относится к 1939–1940 годам. Следует признать, что она являлась исключением на фоне преобладающих в кругах белорусской эмиграции надежд на Германию. В этом, по сути, и была вся ее оппозиционность. Дело в том, что лидеры группы — Ян Станкевич и будущий минский бургомистр Вацлав Ивановский — скептически оценивали шансы нацистов победить в войне и тем более решить белорусский вопрос. Оккупацию Белоруссии немцами они считали временным явлением и в своей деятельности полагались на западных союзников (Англию и Францию), которые, как они думали, будут играть решающую роль после победы над нацизмом. В своих расчетах поднять белорусский вопрос на послевоенном международном форуме Станкевич и Ивановский надеялись на помощь польского эмигрантского правительства. Поэтому своим главным союзником в предстоящей войне Германии и СССР они видели польское национально-освободительное движение.

Важным пунктом политической концепции этой группы было желание использовать немецкую оккупацию для увеличения сил белорусского национализма, занятия господствующего положения в оккупационной администрации и создания национальных вооруженных сил. Однако даже такое сотрудничество с немцами ставило под вопрос шансы польско-белорусского диалога. Поэтому Ивановский и Станкевич распределили роли: первый должен был сотрудничать с немцами согласно политической концепции своей группы, а второй — искать контакты с польским подпольем.

В июне 1940 года Станкевич прибыл в Варшаву и через несколько месяцев создал подпольную организацию под названием «Партия белорусских националистов» (Партия беяарускіх нацыяналістаў; ПБН). В эту организацию вошли некоторые члены местного Белорусского комитета. Летом 1941 года ПБН перенесла свою деятельность на территорию Западной Белоруссии, где попыталась вступить в переговоры с польским движением Сопротивления на условиях сотрудничества, «польско-белорусской федерации» и даже создания белорусско-польских партизанских отрядов. Однако контакты с польским подпольем не дали никаких результатов. На это, прежде всего, повлияло недоверие к Станкевичу и его партии, а также нежелание поляков вести какие-либо дискуссии о судьбе западно-белорусских земель. Они считали их однозначно польскими. Только в ноябре 1941 года, когда Ивановский стал бургомистром Минска, поляки увидели, что сотрудничество с группой Станкевича может дать определенные военно-политические преференции. Начались переговоры, которые, правда, так и не дали никакого результата. Что же вообще известно об этой партии? Так, согласно рапорту Армии Крайовой своему лондонскому руководству в июле 1942 года, ПБН насчитывала 500 человек. Центральный комитет партии состоял из 12 человек (8 уроженцев Западной Белоруссии и 4 — восточной), под общим руководством Станкевича. На низовом организационном уровне партия строилась из так называемых «пятерок», которые находились в большинстве районов генерального округа «Белоруссия». Как мы увидим ниже, значительной политической и тем более военной роли эта организация не играла{173}.