Морган не ошиблась. Жабы заинтересовали ученого. Он весьма быстро раскопал старые статьи Мартинеса. Не прошло и полугода, как Вечерский выделил из мозговой ткани жаб ген, ответственный за синтез особого нейромедиатора. Алекс назвал вещество «сапозином». Еще через несколько месяцев он создал первый, экспериментальный коктейль, при введении которого подопытным животным их восприимчивость к телепатическим сигналам и способность генерировать такие сигналы многократно возросла.

Вечерский, конечно же, попытался выяснить, откуда пришел странный подарок. Сотрудники ничего не знали, потому что предусмотрительная Саманта попросила Мартинеса отправить контейнер с жабами на ее домашний адрес. А сама Морган молчала. Она вдруг поняла, что у щедрого дара есть и оборотная сторона. Алекс мог подумать, что кто-то решил подстегнуть его исследования - кто-то, недовольный скоростью их продвижения. Как и все ученые, Алекс был самолюбив. Лучше ему не знать.

И все же Саманта, вероятно, рассказала бы, если бы примерно в то же время не решилась на очень рискованный шаг. Анализы не улучшались, традиционные методы лечения не помогали. И тогда Сэмми включила в эксперимент себя. Она ввела себе набор вирусов, несущих последовательности «генетического компьютера». Эксперименты на живых людях - если не считать таковыми андроидов - еще не проводились. Сэмми не знала, убьет ее «компьютер» или вылечит. Уже тогда, глядя на результаты опытов по адаптации, она начала подозревать, что саморегулирующаяся система обладает пусть примитивным, но интеллектом. Время реакции организмов на изменившиеся условия чуть-чуть опережало расчетное, словно что-то подхлестывало изменения. Для того, чтобы подтвердить свои подозрения, Морган поставила очень простой опыт. Саманта взяла обычную ящерицу-хамелеона, и хамелеона, в чьи гены встроен был ее «компьютер». У обычного хамелеона полная смена окраски на новом фоне заняла два часа. У трансгена - около пяти минут, хотя Морган и не подавала никаких специальных команд. Значит ли это, что генетическая машина сама способна на анализ и обработку информации, способна, основываясь на этом анализе, подать организму нужную команду? Но если и так, насколько далеко простираются эти способности? Хватит ли у ее «генетического компьютера» мозгов, чтобы сообразить, как побороть болезнь? Поймет ли он вообще, что хозяйка больна и нуждается в лечении?

«Дай мне время, - твердила Саманта, глядя уже не в узкие церковные окна, а в окуляр микроскопа. - Немного времени, ну пожалуйста. Я ведь все-таки создала тебя. А теперь ты должен помочь мне».

Пришедшие через месяц результаты анализов удивили и лечащего врача Морган, и ее саму. Прионовых бляшек не было.

А еще через полгода появились первые результаты по новому проекту, о котором пока не знал никто, кроме Вечерского и Морган. Организмы, несущие в себе «генетический компьютер» и соединенные в сеть телепатическим интерфейсом - к тому времени Вечерский уже окрестил свое детище «Вельдом» - проявляли странные свойства, которые не могла предсказать ни одна программа. Кажется, у моргановских кадавров появился общий разум, оперирующий не абстракциями, как человеческий мозг, а генетическими программами. И тогда Саманта поняла, что ни за что не проговорится про жаб, потому что это бы означало, что ее вклад в новый проект намного превышает вклад Алекса. Честолюбивый и в то же время не до конца уверенный в собственных силах нейробиолог не потерпел бы такого. Саманте не хотелось ранить самолюбие коллеги, но еще больше не хотелось, чтобы пострадал их совместный труд - ведь это, кажется, и было тем последним шагом, который уравнял бы доктора Морган со старым скрягой из высокого дома.

- Так зачем же ты все-таки подарила ему жабу? Или это был намек? Мол, дай только поцеловать тебя, милый, и из мерзкой лягушки ты превратишься в прекрасного принца?

Саманта устало вздохнула. Она не могла ничего рассказать Ди.

Новая серия экспериментов с «генетическим компьютером» нарушала закон, который в первые же дни после его ратификации успели прозвать «баном Терминатора». Десять лет назад было введено установление, запрещающее разработки искусственного интеллекта, «чей принцип функционирования отличен от человеческого и чьим носителем являются организмы, содержащие меньше девяноста пяти процентов человеческой ДНК». В узкую щелку, оставленную законом, втиснули андроидов - что ни говори, а мозг у них был самый обычный, и доля чужеродной ДНК в геноме обычно не превышала трех процентов. Но кадавры, «генетические компьютеры» которых объединил в сеть «Вельд», явно не подходили под определение. Саманта и так опасалась разоблачения. Слишком уж часто в последнее время Амершам интересовался их новыми достижениями. Морган знала, что тот давит на Вечерского. Сама бы она ни за что не прокололась, но русские с их давним трепетом перед спецслужбами... Сэмми не была уверена. Оставалось лишь помалкивать и надеяться на лучшее.

- Нет. Знаешь, я что-то устала...

- Понимаю, понимаю.

Ди грузно поднялась с кресла. В последнее время ее тоже донимали неприятности по работе, и Ди спасалась от грусти традиционным способом - коробками «Бен и Джерри».

- Извини, толстушка, - улыбнулась Саманта. - Я, пожалуй, прилягу.

- Ложись. А, пока будешь мерзнуть в своей одинокой постели, подумай о том, что я тебе сказала.

И Сэмми подумала.

На следующее утро она отправилась на работу, исполненная решимости поговорить с Алексом. Надо будет вытащить его из лаборатории, размышляла Саманта, и прогулять по парку. А парк у них был замечательный. Заросший лиственницами и канадскими кленами, с вымощенными разноцветными плитами дорожками, парк притянул бы всех мамаш в округе - если бы на пути их колясок не стоял турникет и будка с дежурным.

Разгоравшееся утро обещало погожий день. Над деревьями плыли мелкие перистые облачка. Показав дежурному удостоверение, Саманта припарковала машину у здания и решила немного пройтись. Свернув с центральной аллеи, она углубилась в заросли. Прошла берегом небольшого пруда, где среди камыша еще плавали листья отцветших кувшинок. От воды тянуло сыростью и холодком. Скамью, стоявшую у пруда, засыпали пятерни алых и желтых листьев. Надо будет привести Алекса сюда - тут-то он никак не сможет улизнуть, сказавшись занятым. Саманта потянулась, улыбнулась сама себе и направилась по тропинке к корпусу.

Алекс, как выяснилось, и не собирался никуда убегать. Он устроился за кухонным столом и варил себе кофе в машинке. Кухня была общая для их этажа, на котором размещалось только две огромных лаборатории - ее и Вечерского. Вид у Алекса был задумчивый, но не сердитый и не понурый. Лишь в глазах его застыл странноватый блеск, и Сэмми подумала, что это, вероятно, отнюдь не первая чашка кофе. Кроме них, на этаже еще никого не было, и очень похоже, что Вечерский провел здесь ночь. Она и сама часто так поступала, а порой они оставались вдвоем...

Отогнав ненужные мысли, Сэмми деловито отодвинула стул, уселась и отрывисто бросила:

- Привет!