Не успела Анна перевести дыхание, как рядом раздался резкий голос Пиночета:

– Видите ее?!

Она поспешно обернулась. Густой тростник не позволял разглядеть катер с преследователями, но, судя по голосу, они были совсем близко. Если с катера ее услышат – все! Ей конец. Анна испуганно замерла, чтобы случайным всплеском не выдать свое местонахождение. Однако стоило ей остановиться, как ноги погрузились в ил, и Анна почувствовала, что ее начинает засасывать вязкая трясина.

– Может, ее зарубило винтом? – предположил кто-то из охранников.

– Тогда бы пираньи уже жрали ее тело! – резко ответил ему Пиночет. – Нет, она где-то здесь… Я чувствую.

Анна затаила дыхание, но в следующее мгновение едва не вскрикнула, когда что-то холодное и скользкое коснулось ее бедра. Она опустила глаза к воде и похолодела от ужаса. Между стеблями так и сновали темные рыбы с непропорционально большими головами и оскаленными зубастыми пастями. Пираньи! Все-таки учуяли запах крови. Анна осторожно подняла из воды поврежденную руку и зажала рану губами. Пираньи кружили вокруг нее, иногда даже задевая своими плавниками, но пока почему-то не нападали. Возможно, выжидали момент, когда жертва окончательно ослабеет.

Внезапно тишину над рекой расколол грохот автоматной очереди. На Анну посыпались срезанные пулями стебли. Она судорожно вдохнула, готовясь нырнуть, но выстрелы смолкли так же внезапно, как и начались.

– Хорошо замаскировалась тварь! – по-испански выругался Пиночет и громко крикнул, перейдя на английский: – Тебе не скрыться от меня! Я все равно тебя найду! И тогда ты пожалеешь, что родилась на свет!

Через секунду Анна услышала, как завелся лодочный двигатель. Потом его звук стал медленно удаляться – это Пиночет направил катер вокруг тростниковых зарослей. Решив, что при работающем моторе преследователям ее не услышать, Анна кое-как выдернула увязшие в иле ноги и поспешила к берегу, пока снова не появились распуганные выстрелами пираньи.

* * *

Пробираться через тростник оказалось чрезвычайно трудно. Ноги постоянно вязли в жидком иле. К тому же Анна не видела ровным счетом ничего, кроме окружающих ее со всех сторон желто-зеленых стеблей, и брела практически вслепую. В какой-то момент она испугалась, что неправильно выбрала направление и берег находится совсем в другой стороне. Соболь в таких ситуациях советовал никогда не паниковать. Соболь – Анна тяжело вздохнула, – что бы она делала без его науки… Она остановилась и прислушалась. Откуда-то издалека доносился слабый треск лодочного мотора – Пиночет и его подручные упорно утюжили реку в поисках сбежавшей пленницы, а с противоположной стороны – щебетание и отрывистые крики тропических птиц, а может, обезьян. Да какая разница?! И те, и другие обитали в лесу, значит, берег в той стороне! Это открытие придало Анне сил, и она еще быстрее зашагала вперед. Постепенно вода, достигавшая ей до груди, стала отступать, и когда опустилась до пояса, Анна увидела перед собой долгожданный берег, точнее, какое-то раскидистое дерево, свесившее прямо в воду свои ветви. Уже перед самым берегом Анна провалилась в какую-то заполненную водой яму, но вовремя успела ухватиться за подвернувшуюся ветку, и так, перебирая руками по ветвям, постепенно выбралась из воды на твердую почву. Идти дальше не было никаких сил, и она в изнеможении растянулась прямо на берегу.

Хорошо, что при этом не закрыла глаза. В метре от нее что-то зашуршало, и из кучи пожухлой, слежавшейся листвы высунулась ромбовидная голова с извивающимся, раздвоенным на конце языком. Змея! Анна оцепенела. Соболь говорил, что при встрече со змеей ни в коем случае нельзя делать резких движений. Внимательно следя за движениями змеиной головы, Анна медленно встала на четвереньки, а затем и в полный рост. Змея зашипела, молниеносно свернулась кольцом и почти на метр приподняла над землей свою голову, а ее раздвоенный язык замелькал так часто, что за ним просто невозможно стало уследить. Самым разумным было бы обойти ее, но отступить можно было только обратно в реку, чего Анна не сделала бы ни за что на свете. Несколько секунд она неотрывно глядела на извивающуюся у ее ног рептилию, боясь пошевелиться. Змея, очевидно, поняла, что она не собирается причинить ей зла, или ей просто надоело шипеть, но в конце концов она распустила свои кольца и снова скрылась в листве. Хотя других рептилий поблизости не было видно, Анна решила, что оставаться на берегу слишком опасно. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешено колотящееся в груди сердце, и медленно побрела в глубь леса.

Шла, пока была в состоянии переставлять ноги, и, только когда поняла, что не может больше сделать ни шагу, опустилась на лежащее на земле полусгнившее дерево. Устало и даже как-то равнодушно осмотрела себя. Ноги до колен покрыты липкой грязью, среди которой что-то шевелится – червь или пиявка. Наверное, в других обстоятельствах Анна содрогнулась бы от отвращения. Но пережитые ужасы притупили эмоции, и она только щелчком сбросила на землю ползающую по ноге скользкую тварь. Больше всего беспокоила поврежденная рука. Рана, оставленная лопастью гребного винта, по-прежнему кровоточила, хотя и не так обильно. Похоже, задет какой-то кровеносный сосуд. Если не остановить кровотечение, она может вовсе потерять сознание. На единственном практическом занятии по выживанию в курсе тактики спецопераций инструктор очень ловко перевязывал любые воображаемые раны бинтами из индивидуальной аптечки, входящей в комплект снаряжения каждого бойца специальной разведки. Но сейчас под рукой не было ни бинтов, ни йода, ни антидепрессанта из набора медикаментов той самой аптечки. Все, что смогла сделать Анна, это, оторвав зубами полосу от своей насквозь промокшей футболки, кое-как замотать ею полученную рану. По-хорошему сначала требовалось обработать рану антисептиком, чтобы избежать заражения, иначе может начаться гангрена. Но эта мысль как-то вяло шевельнулась в голове. Без воды, без пищи и без одежды она вряд ли протянет в джунглях так долго. Совершенно очевидно, что ни до Каракаса, ни хотя бы до какого-нибудь жилья ей ни за что не добраться. Анне стало невыносимо жалко себя. В детстве в таких случаях она убегала в свою комнату или просто где-нибудь пряталась от взрослых и там наедине с собой тихо плакала, после чего сразу становилось легче. Но сейчас глаза остались абсолютно сухими. Наверное, слезы закончились в тот момент, когда Пиночет объявил, что заживо скормит ее пираньям, или еще раньше, когда Шерман застрелил Соболя. Надо было что-то делать, но что именно – Анна совершенно не представляла. Она все-таки заставила себя встать на ноги и продолжить путь, решив, что будет идти, пока на это хватит сил.

Внезапно окружающие заросли расступились, и Анна оказалась на проходящей через джунгли накатанной дороге. На покрывающем землю лиственном опале отчетливо выделялась колея широких автомобильных колес. Судя по ширине следа, колею оставил не грузовик, а пассажирский внедорожник. Вилла Пиночета! Ну конечно, дорога должна вести на виллу Пиночета! Ведь Шерман приезжал туда на машине, да и Соболь со своей группой собирался проникнуть на виллу именно таким путем. На катере они отъехали совсем недалеко, значит, вилла должна быть где-то рядом! И… если Пиночет с охранниками не вернулись с реки, сейчас она никем не охраняется! Последнее обстоятельство определило выбор Анны. Сориентировавшись на дороге, она направилась в сторону виллы.