* * *

Один французский друг сообщил нам чудесную новость: в продуктовых магазинах продают гаспаччо — рядом с молочным отделом. Если вы собираетесь побывать в Париже и устроить пикник, купите багет, сыр и упаковку гаспаччо. Вы можете пить его прямо из пластиковых стаканчиков, и даже при такой непрезентабельной посуде гаспаччо придаст вашему пикнику изысканность.

* * *

Сегодня мы снова повели наших гостей в Люксембургский сад. Мы собирались взять напрокат игрушечный парусник для Фиби и, возможно, для Анны. Но они оказались столь соблазнительными, что в результате мы взяли четыре: пиратский парусник с черепом и костями для Луки, судно с розовой рыбкой на развевающемся парусе для Анны, парусник с Мэри Поппинс для Фиби. А четвертый? Папа Фиби, которому сорок восемь, превратился в восьмилетнего мальчишку и бегал вокруг пруда, подгоняя свое парусное судно длинной деревянной палкой. В саду было полно разного народу, как и должно быть в городском парке в солнечный день. Но никто не сидел на траве, не раздевался догола, не запускал оглушительную музыку, не заставлял людей раскошелиться. Мы ели ланч в кафе парка, пили белое вино на солнышке и говорили о том, что французы часто кажутся самыми счастливыми людьми на земле. Правда, я понятия не имею, так ли это на самом деле.

* * *

Лука вернулся из школы с ухмылкой… У них был день полового воспитания во французском духе! Он принес домой учебный буклет. Анну заворожила страница, на которой выстроились девушки по росту и по размеру бюста. «Это похоже на твои груди, мама. Может быть, у меня будут такие. А вот у этой девушки груди, как у бабушки — посмотри, насколько они больше! Может быть, и у меня будут такие!» Эта несовершеннолетняя особа как будто стояла у витрины, выбирая подходящий товар.

* * *

Когда ты обречен на оранжевые волосы из-за скверного парикмахера, единственный способ преодолеть кризис — это агрессивный стиль. Я прибегла к суровому взгляду Виктора/Виктории.[83] Вчера я купила пару элегантных узких очков, а потом соблазнилась еще и парой солнечных очков «Фенди». Я теперь выглядела, как местная, и по дороге домой у меня три раза спросили дорогу. Увы, я не смогла ответить ни на один вопрос.

* * *

Вчера вечером мы с Алессандро, направляясь к Монпарнасу, оказались на улице, на которой много магазинов, где продаются гитары, и клубов стриптиза. В магазины, по-видимому, часто заглядывают будущие юные музыканты. Из-за финансовых возможностей клиентура у музыкальных магазинов и клубов стриптиза разная. Один из них называется «Венера», и сразу же за ним — клуб под названием «Ева». Мы заглянули через стеклянную дверь в третий, полупустой клуб, и увидели женщину, поджидавшую у стойки бара посетителей. На ней был платиновый парик с такими прямыми и гладкими прядями, что мне вспомнились старомодные раскрашенные фотографии, на которых запечатлен Ниагарский водопад.

* * *

Мне очень нравится памятник Уинстону Черчиллю в натуральную величину на авеню, носящей его имя. На постаменте надпись: «МЫ НИКОГДА НЕ СДАДИМСЯ». Скульптор, Жан Кардо, намеренно не стал приглаживать глину (памятник отлит в бронзе), оставив ее грубой и шероховатой — словно взял хрипловатый голос упрямого интеллектуала Черчилля и создал из него фигуру. Я люблю проходить мимо памятника и мысленно салютовать премьер-министру.

* * *

Я прибыла в Бохум, Германия, чтобы прочитать лекцию о ренессансном Лондоне на конференции Немецкого шекспировского общества. Алессандро присоединится ко мне через несколько дней. Поезд из Парижа в Кельн вез меня через сельскую местность. Группы белых мельниц стояли, как аисты, о чем-то беседующие на вершине холма.

* * *

Перед тем, как я села на поезд, Алессандро заверил меня, что каждый, буквально каждый в Германии говорит по-английски. Может быть, это верно для Берлина или Гамбурга, но только не для Бохума — небольшого города в земле Северный Рейн-Вестфалия. В первом же ресторане, куда я зашла вместе с моим другом Стивеном, американским профессором, началась паника. Ни один из нас не знал немецкого, и никто из официантов не говорил по-английски. Наконец из кухни появился повар в фартуке и перевел для нас меню. На следующий день то же самое повторилось в другом ресторане: только повар говорил по-английски. Может быть, у поваров особые способности к языкам, а возможно, у них более кочевая жизнь, нежели у среднего жителя Бохума.

* * *

В субботу у меня было свободное утро, и я погуляла по Бохуму. В городе проходил фестиваль культуры, и на главных улицах появились ларьки. Я пришла в восторг, увидев у пивного ларька трех дородных и в высшей степени респектабельных немецких матрон определенного возраста с большими кружками пива в руках. И это в десять часов утра! Позже немецкие коллеги объяснили мне, что эти леди наслаждались Fruhschoppen, или «ранней кружкой», что происходит в особых случаях.

* * *

Позади моего отеля — красивое озеро. Вчера я увидела баклана на самой верхушке дерева; он распростер крылья и замер на фоне неба. Я наблюдала за ним по крайней мере пять минут, и он не двигался: сушил крылья после ныряния в воду. Голова баклана была высоко поднята, словно он размышлял о гораздо более серьезных материях, нежели популяция рыб озера в Бохуме, Германия.

* * *

Вчера вечером прибыл Алессандро, и когда мы шли обедать через парк возле нашего отеля, вдруг наткнулись на вечеринку кроликов. Их было по меньшей мере двадцать, и они дурачились и вовсю веселились, так что не обратили на нас внимания. Я не могла не вспомнить о всепоглощающей радости в финале «Бархатного кролика»,[84] когда игрушечный кролик превратился в настоящего, потому что его так сильно любил Мальчик. Этот кролик оказывается в лесу и при лунном свете играет с другими настоящими кроликами.

* * *

В нашем отеле в Бохуме есть маленький киоск под названием «Буфет Штруппи», где продается еда для собак постояльцев. И вот еще что мне нравится в этом отеле: в ванной зажигается свет, только если вы вставите в щель свою карточку с номером комнаты. Таким образом экономят электричество. И еще: в душе вы выбираете с помощью компьютера точную температуру горячей воды. Не нужно бесконечно вертеть ручки слева направо, чтобы добиться нужной температуры.

* * *

Я услышала замечательные истории о воссоединении Восточной и Западной Германии — с точки зрения немецких шекспироведов. До того, как в 1989 году пала Берлинская стена, было два шекспировских общества, по одному в каждой Германии — со своим председателем, правлением, собранием эссе и конференциями. Мы, ученые, очень трепетно относимся к своей иерархии — и тем не менее после падения стены двум шекспировским обществам пришлось объединиться. Сегодня у воссоединившихся шекспироведов умеренно жизнерадостный вид — как у супружеской пары, которая заключила повторный брак после долгих лет развода.