Заславский снизился над аэропортом Руана и запросил у диспетчера посадку. Что удивительно, сегодня никто не собирался держать его в воздухе лишних полчаса, свободное место нашлось сразу. Макс оттормозился, завис на высоте в тысячу метров и вертикально снизился уже на маневровых атмосферных шифтах.

«Бритва» среди сугубо гражданских флаеров на полосе смотрелась немного диковато. Равно как и небритый несколько дней отставной майор в лесном камуфляже среди граждан в костюмах, каковые на посадочной площадке составляли все-таки большинство. Макс постоянно, пока шел от бота до здания аэропорта, ловил на себе косые взгляды местных жителей. А вообще-то это их, местных, проблемы. Пускай косятся, жалко, что ли, думал Заславский, шагая к терминалу и усмехаясь своим мыслям.

Таможня здесь была сугубо формальная, но все-таки была. Макс отстоял очередь и протянул таможеннику свою карточку. Лощеный офицер воззрился на Заславского с нескрываемым удивлением:

— Цель прилета в Евросоюз? Мы не воюем с Российской Империей, насколько мне известно? — спросил он, явно намекая на то, что отставной майор одет был несколько нетипично.

— Не военная, офицер, — усмехнулся Заславский. — Отнюдь не военная, сугубо личная. Здесь проживает моя невеста, мне надо с ней повидаться. Есть еще вопросы?

— Нет, — мотнул головой таможенник. — Можете ехать ссориться с вашей невестой, добро пожаловать во Францию, Евросоюз. — И нажал кнопку, открывающую мини-шлагбаум, который отделял Макса от города Руан.

— Хм, а почему обязательно ссориться, офицер? — Макс не мог не поинтересоваться.

— Нет цветов, одеты вы как на штурм, даже не побрились, хотя бороды или усов не носите… Вы не мирно общаться прилетели, Максим Заславский. Хотя я могу и ошибаться, разумеется. Всего хорошего, добро пожаловать.

Макс кивнул и отправился в город. Если даже таможенники во Франции стали психологами — что уж говорить об остальных? Впрочем, таможеннику как раз положено, да и недаром говорят о французах, что кроме них в психологии взаимоотношений мало кто разбирается. Еще бы, столько веков кипящих страстей…

Сам Руан Заславскому никогда не нравился. Впрочем, как и большинство «старых» городов. Ему, выросшему в пригородах Москвы, донельзя современных и напичканных самой разнообразной техникой, призванной облегчать жизнь человеку, было не понять стремления жителей городов вроде Руана или Санкт-Петербурга «сохранить исторический центр в нетронутом виде». Какого черта, места на Земле и так немного, чего лишний раз давать возможность строительным корпорациям накручивать гигантские наценки на и без того недешевое жилье? Снобизм чистейшей воды. Бессмысленный, эгоистичный снобизм, думал Заславский, шагая по городу.

Собственно, он взял в аэропорту такси, доехал до жилых кварталов, отпустил машину и пошел пешком, приводя мысли в порядок. Возможно, стоило позвонить Елене и предупредить о своем появлении, но Макса это сейчас не интересовало. Зачем, собственно, ее о чем-либо предупреждать? Дабы успела подготовить образцово-показательную истерику? Нет уж, увольте-с, и так хватает. Как бы разговор и без этого не перетек в странную плоскость — сначала начать скандалить, потом потащить в постель для Реньи было нормой. А заниматься с ней сексом сегодня в планы Заславского не входило, что называется, «от слова совсем».

Открывая дверь своим ключом, Макс уже выстроил для себя план разговора. И, как ему казалось, подготовил контраргументы на любой случай. Впрочем, провести хоть один разговор в соответствии с намеченным планом у Заславского не получалось никогда. И этот раз не стал исключением.

Пройдя прихожую, он скинул ботинки, сунул ноги в тапочки и вошел в гостиную. Картина, которая открылась перед его глазами, была бы достойна кисти какого-нибудь живописца, если бы живописцы по сию пору интересовались сюжетами «случайно прибыл пораньше, а там такое…».

Глупо. Как же глупо, подумал Заславский, наблюдая за происходящим. А понаблюдать было за чем — выражение лица Реньи, которая заметила Макса сразу, как только он вошел в гостиную, успело измениться раз десять буквально за секунду. А вот физиономии мужчины, который усиленно сопел над распластанной по столу Еленой, Максу видно не было. Зато было очень хорошо видно, как на пресловутой физиономии возникает страх, панический и нерассуждающий, когда он углядел, почему женщина его оттолкнула.

— Заславский, что это значит?! — Голос Елены был наполнен праведным негодованием.

— Ничего, Елень. Ровным счетом ничего. Вот твой ключ. Моих вещей у тебя немного, ничего критичного среди них нет, можешь просто выбросить. Прощайте, мадемуазель Реньи. — Макс улыбнулся, как ему показалось, добро и открыто.

— Ка… Какие вещи? Какое прощай? Стой! Макс! — Эти крики Елены слушала уже спина отставного майора, когда он втискивал ноги обратно в ботинки и выходил из квартиры. Спускаясь по лестнице, Макс закурил, чего при Реньи никогда себе не позволял, стремясь потакать ее желанию вести здоровый образ жизни. Толку от этого стремления не было, разумеется, никакого. По большому счету, любая попытка заботиться о здоровье, проживая на Земле, обречена на провал. Однако многие, и мадемуазель Реньи не была исключением, пытались играть в здоровый образ жизни. Не курить, не употреблять непроверенных в лабораториях продуктов, изнурять себя в тренажерных залах… и продолжать дышать воздухом городов. Вот так и проходит их жизнь, подумалось Заславскому, всю дорогу придумывают себе какой-то самообман — то «здоровый образ жизни», то «семейную идиллию», то еще какой-либо бред, а потом усиленно в него верят…

С этими мыслями он вышел на улицу из чистенького подъезда. Впрочем, справедливости ради стоило бы отметить, что улица тоже была довольно чистой, за этим в Руане следили. Макс огляделся, абсолютно не представляя, куда себя деть прямо сейчас. Настроение скакало, он никак не мог определиться, стоит ли радоваться настолько простому окончанию изрядно затянутой истории, или же следует чувствовать себя оскорбленным — слетал, блин, на недельку в отпуск.

Сознание услужливо подсказало, что надо бы выпить. Глядишь, и сложится картинка под стаканом-другим крепкого, а? Заславский кивнул своим мыслям и направился к ближайшему бару, месторасположение которого запросил у коммуникатора. Идти предстояло недалеко — полтора квартала. Впрочем, это же Франция, ее всю можно за неделю пешком одолеть, если поставить себе таковую цель. Чего уж там говорить про кафе и бары в старых городах вроде Парижа или Руана…

В баре было практически пусто, только за одним из столиков откровенно скучала томная дама, но Заславского сейчас меньше всего интересовало женское общество. За стойкой так же непритворно скучал бармен — высоченный мулат, наголо бритый, с золотым пирсингом и меланхоличным выражением лица. Кстати, он, как и положено бармену, протирал очередной пустой стакан. Должно быть, либо следовал многовековой традиции барменов, либо просто реализовывал инстинкты профессии. Впрочем, для Макса разницы никакой не было — раз бармен на месте, значит, бар работает и выпивка наливается.

— «Чивас» есть? — осведомился Заславский.