– А у тебя есть жена? – спросила Ася.

Язык с трудом ворочался во рту. Но Родик ее понял.

– Есть, – кивнул он.

– Жаль.

– Кого жалить, тебя? Прямо сейчас? – ухмыльнулся он.

– Да не жалить... Жаль, что жена...

– А чего жаль? Наоборот, путево. Зачесалось, я к ней...

– Вы любите друг друга? – спросила Ася.

– Я ее да, она – не знаю, – хохотнул Родик. – Ты же моя жена... Будущая. Хочешь, поженимся прямо сейчас...

– Мне все равно, – пожала плечами девушка.

Она плохо помнила, что происходило дальше.

Он плюхнулся на диван рядом с ней, обхватил за плечи, притянул к себе. И она прижалась к нему. А когда он полез к ней, предупредила:

– Я сегодня аборт сделала.

Утром она проснулась в том же подвале. Разбудил ее Родик. Потряс за плечо.

– Вставай, моя скрипочка, ехать пора!

Он не объяснил ей, почему назвал ее скрипочкой. Зато сказал ей, куда надо ехать. В Краснодарский край, на Черноморское побережье Кавказа.

– Море, солнце... Красота, короче, – оскалился он.

– А когда ехать?

– Да прямо сейчас и едем.

– А мама?

– Чья мама, твоя?.. Так для мамы ты умерла. И для своего любимого тоже... Я теперь твоя мама, – ухмыльнулся он. – И твой любимый. Или нет?

– Да.

Действительно, вчера она бросилась под поезд. Она умерла для прошлой жизни, но воскресла для будущей. Назад пути нет, только вперед. И наплевать на все... решила Ася.

Толстяка звали Жоржиком, долговязого Митьком. Они ждали их с Родиком наверху. Громовое рычание моторов, едкие клубы бензинового дыма. Оба в полной боевой экипировке – кожаные штаны, косухи с заклепками, дорожные сумки забиты под завязку. Но ребята были не одни. Позади Жоржика пристроилась худая и плоская, как доска, девка с прической «взрыв на макаронной фабрике». Короткая юбка, тонкие кривые ноги. Митька обнимала рыжеволосая толстушка с наглыми бесцветными глазенками. Она первая поздоровалась с Асей.

– Привет, коза!

– Привет, – еще не зная, как вести себя с новыми знакомыми, неуверенно ответила Ася.

– Я Мотька, – дружелюбно представилась рыжеволосая.

– Людмила, – назвалась плоская. – Для своих – Людок...

Она смотрела на Асю с интересом.

– Ну чего стоишь? – Родик подтолкнул ее к своему мотоциклу.

Сел за руль, она устроилась позади, крепко обняла его. Зачем Ася ехала с незнакомыми людьми? Она и сама не знала. У нее было полнейшее безразличие к жизни. Будь что будет.

Мотоциклы с рокотом выкатили на шоссе, минут через пятнадцать выбрались на МКАД, дальше трасса «М-4», полторы тысячи километров до Новороссийска. Дорога дальняя, но Ася не боялась ничего. Прощай, Москва. Прощайте, несбывшиеся мечты!..

Они ехали весь день до самой темноты. Было всего несколько остановок – чтобы заправить баки бензином и облегчиться под кустиком. О еде не было и речи. Бюджет байкерской компании был мизерным. Денег едва хватало на то, чтобы заправиться топливом. Но есть, в общем-то, не хотелось. Болела спина, ломило кости, голова шумела от гула моторов и вчерашней водки.

За день проехали около тысячи километров. Средняя скорость восемьдесят километров в час, и ни одной поломки. У Родика было отличное настроение.

На ночлег остановились в лесопосадке возле дороги. В какой-то сотне метров платная стоянка, забитая фурами. Но у Родиона не нашлось денег, чтобы отстегнуть монету за постой.

Митька первым делом снял с багажника рулон, в который был свернут старый, затертый до дыр спальный мешок. Раскатал его на траве за кустом, уложил на него свою Мотьку, сам забрался на нее...

Ася не поверила своим глазам, когда увидела, чем они занимаются. Не поверила своим ушам, когда услышала протяжный стон... Митька и Мотька занимались этим на глазах у всех и ничуть не стеснялись.

– Чего прижухла?.. – насмешливо спросил Родик. – Все нормально. Народ стресс, вызванный переездом, снимает...

– И у меня, блин, все застоялось. Людок, как насчет разгрузиться? – Жоржик обнял свою подругу за шею, притянул к себе.

Но та вырвалась.

– Да пошел ты... – вяло огрызнулась девушка. – Жрать хочу...

– Жрать все хотят, – с надеждой посмотрел на Родика Жоржик.

– Вчера все выжрали! – рявкнул тот. Его хорошее настроение как рукой сняло.

– Так это, не надо было на все брать...

– Вот вчера бы ты это и сказал, а сейчас чего бакланить?..

– Колеса хоть остались?

– Да есть немного... – Родик достал из кармана пластиковый пузырек, высыпал из него на руку несколько таблеток, раздал всем по три штуки.

– Тебе две. А то с непривычки попрет...

Ася не сразу поняла, что эти слова обращены к ней. Но и когда поняла, автоматически протянула руку, в которую Родик положил две желтенькие таблетки. Жоржик пустил по кругу бульбулятор с водой. Очередь дошла и до нее. Она бездумно сунула в рот два «колеса», запила их водой. На этом ужин закончился...

Она прекрасно знала, что наркотики ни к чему хорошему не приводят. Но сейчас даже не думала об этом. Может, на душе полегчает.

И действительно, тело вдруг стало невесомым. Сначала она перестала чувствовать нос, затем уши. Такое ощущение, будто глаза втягиваются в орбиты. Может, они хотят познать внутренний мир Аси Караваевой?

– Ты, главное, не проваливайся, – откуда-то издалека донесся до нее голос Родика. – Представь, что ты на берегу моря, и волны, волны...

Ася легла на живот, закрыла глаза... Вокруг темно, но ей казалось, что над головой светит солнце. Слышала крик чаек, шум волны. Приятный бриз шевелит волосы, соленые брызги щекочут лицо...

Но море быстро надоело. Она открыла глаза. Села по-турецки. Тело уже чувствуется, нос и уши на месте, глаза никуда не проваливаются. Но состояние кайфа не проходило.

Ася огляделась. Рядом тлеют огоньки. Она присмотрелась – Людок и Мотька. Родика, Жоржика и Митька нигде нет.

– А где все? – блаженно спросила она.

– Где, где? За ужином пошли... – хмыкнула Мотька.

– А говорили, что ужина не будет.

– Все будет, и ужин будет, и все остальное, – буркнула Людок.

Она сунула сигарету в рот и затянулась так сильно, что даже закашлялась.

Скоро появился Митек. Без Родика и Жоржика.

– Пошли, там уже все готово...

Ася хотела спросить, где и что все готово, но Митек уже шагал по направлению к платной стоянке. Девчонки потянулись за ним, а она в одиночестве оставаться не хотела, да и желудок сосет от голода.