В детстве ей всегда удавалось улизнуть. Если мы оба были наказаны, ей стоило лишь улыбнуться папе, и он ее прощал, а меня бил еще сильнее. Несправедливо.

Начинаю задумываться о башне. Не могу выбросить из головы, что этот дурак Фордрайнер говорил мне о ней – построена для самых аморальных целей. Там есть вход? Надо разглядеть ее поближе.

Десять часов

Еще одна странная сцена на вечерней службе. Мы расселись по своим местам, когда с опозданием прибыла миссис Пейтресс. Ни на кого не глядя, она прошла по проходу, пока не приблизилась к Люси и супругам Ллойд. Дама подняла вуаль и улыбнулась. Они, как один, отвернулись и уставились в требники. Она вздрогнула, опустила вуаль и прошла дальше.

После службы я заметил, что мама разговаривает со старушкой, приехавшей вместе с Ллойдами. По дороге домой я спросил, узнала ли она, почему Ллойды отвернулись от миссис Пейтресс. Она рассеянно покачала головой и сказала, что они говорили на другую тему, но что Ллойды «получили доказательство», что миссис Пейтресс не та, за кого себя выдает.

* * *

Весь вечер мама казалась беспокойной и рассеянной. К моему удивлению, за обедом она спросила:

– Ты сегодня вечером уйдешь?

На такой вопрос ее навела беседа с миссис Куэнс? Знает ли она, что я неоднократно гулял ночью? Я выпалил:

– Конечно нет.

Одиннадцать часов

Меньше часа тому назад мы сидели в гостиной, и вдруг Бетси вбежала без стука, бледная, с расширенными от испуга глазами, и крикнула:

– Там кто-то у черного входа! Я слышала!

Мама встала.

– Что ты имеешь в виду? Посетитель? В такой час? У черного входа?

Они с Эффи переглянулись, сестра в недоумении пожала плечами.

– Нет! – взвизгнула Бетси. – Не живое существо, а мертвый ребенок.

Услышав это, Эффи встала и воскликнула:

– Что ты говоришь?

Дрожа от страха и заикаясь, Бетси сказала:

– Я слышала, как он плачет! Он пришел из болота! Он у задней двери.

Мне сразу стало понятно, что девушка была одна в темной кухне и напугала саму себя историями про привидения в ночь Святых Младенцев, когда мертвецы, особенно дети, возвращаются и преследуют живых.

Ее страх передался маме и Эффи.

Я резко сказал:

– Пойдем, Бетси. Открою дверь и покажу тебе, что там никого нет.

Она замерла и покачала головой. Я сказал:

– Мне надо подержать лампу.

Пришлось взять ее за теплую руку и повести по темному коридору на кухню. Там я передал ей лампу, отпер заднюю дверь, и мы стояли, прислушиваясь. Ночь была темная и беззвездная. Меня поразило, каким безразличным, даже враждебным человечеству выглядел ночной пейзаж: плоская равнина болот и темные силуэты холмов, поднимавшихся из топи. Мне показалось, что природа не имеет ничего общего с человеческой реальностью, и я подумал: когда мы умираем, то бродим ли ночью по холодным просторам пустынь, взывая к миру живых? Бетси стояла позади, и было слышно, сколько страха в ее прерывистом дыхании.

Возможно, немного страха передалось и мне. Хотя я знал, что у меня разыгралась фантазия, но почти увидел, как в туманной темноте фигуры в античных хитонах танцуют вокруг дома.

Вдруг рядом послышался странный звук – высокий и таинственный. Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове. Птица или лисица? Бетси сразу взвизгнула и убежала на кухню. Я закрыл и запер дверь.

В этот момент у меня появилось очень сильное убеждение, что возмутитель спокойствия находился где-то в доме. Это была птица или лиса, но в доме. Какое-то лесное существо было заперто вместе с нами, кто-то страдал от невыносимой боли и пытался передать ее другим.

Девушка поставила лампу на пол и спряталась в дальнем углу. Я подошел к ней со словами:

– Бетси, это просто кричит какое-то дикое животное.

Взяв за руку, я попытался поднять ее на ноги. К моему изумлению, она взвизгнула и вырвалась:

– Держись от меня подальше! Ты, грязная тварь. Я этим больше не занимаюсь.

Больше? Что она имела в виду? Я едва прикоснулся к ней.

Я поспешил обратно в гостиную. Мама и Эффи сидели на диване, матушка держала у лица носовой платок и рыдала, а сестра пыталась ее утешить. Мама не услышала, как я вошел, и сказала:

– Бедный ребенок.

– Там какое-то животное, – недоуменно произнес я.

– Мне уже лучше, – сказала мама, промокнув глаза носовым платком. – Я испугалась, потому что в доме теперь нет мужчины.

Она была сильно расстроена, и я не решился произнести: «Здесь есть мужчина».

Без четверти полночь

В доме теперь нет мужчины. Именно так сказала мама, и я поражен этим «теперь». С тех пор как они сюда переехали, в доме нет мужчины.

Или есть? Приходил ли сюда Давенант Боргойн до того, как я заселился? Где они встречаются сейчас? В башне?

Его руки у нее на талии, на обнаженной коже, на нежной округлости груди. Его губы касаются ее губ и шеи. Она стонет от удовольствия, когда его пальцы спускаются к самым интимным местам. Неужели моя сестра спешит на свидание с любовником? Она как самка во время течки…

[Второе анонимное письмо, адресованное миссис Ллойд. Прим. ЧП.]

Знаю тебе нравятся французские хрены и в любом количестве грязная шлюха. Во францыи ты трахалась и трахалась, когда была помоложе. Потом послала свою дочку туда учится трахаца.

Сучка Люси с ее надменными французскими манерами думает што лучше всех. Што же племяник герцога так не думал.

Ты послала ее во Францию учиться у монашек Тулуза, как отсасывать? Этому искусству они обучили тебя сполна.

Евфимия ушла к леди Терревест часов в восемь. Получается, ходит туда уже два дня подряд.

Вскоре появилась Старая Ханна с письмом для мамы. Я принес его в гостиную и стоял возле стола, когда она его вскрыла. Матушка ахнула и быстро села. Я пытался заставить ее сказать мне, что в нем, но она прижала послание к груди, уставившись на меня и качая головой. Потом перечла.

Я вдруг понял, что это такое. Какой болван!

Я умолял маму позволить мне прочитать это мерзкое письмо. Она отказала и готова была уже сжечь анонимное послание, но я сказал:

– Не надо, мама. Пожалуйста. Если ты его уничтожишь, то у нас не будет возможности узнать, кто отправитель.

Она спросила меня, откуда я знал, что там, и я ответил:

– Полагаю, что это такое же письмо, как то, что расстроило Эффи раньше?

Она кивнула. Но прочесть не дала. Однако догадываюсь, что хранит она его там же, где и деньги.