Масухо-но-сусуки бросила на нее быстрый взгляд и слегка улыбнулась.

– У меня ведь есть братишка, – бросила она, не прекращая работу. Асэби взглядом попросила о продолжении, и та, продолжая работать, начала свой рассказ:

– У меня много братьев и сестер от разных матерей, но из родных – только старший и младший братья. А у тебя есть младшие?

– Нет, к сожалению.

– Что ж… Это хорошо, когда есть кто-то, кто всегда на тебя надеется. Мать не особо занималась братишкой, так что он любил меня, как мать. Он с детства был непослушный… – Масухо-но-сусуки улыбнулась и действительно стала выглядеть как старшая сестра. – Хоть и благородный ворон, он часто убегал играть на улицу, а прибегал в порванной одежде. Если бы няньки-наседки узнали, они бы рассердились, поэтому он все приносил мне. Когда братишка делал плаксивый вид, мне было ужасно смешно, вот я и не могла его ругать и зашивала все тайком. Видимо, ему это нравилось, так что он часто прибегал ко мне. Так я и научилась шить. Но скоро он поступит в Кэйсоин, и мы уже не сможем встречаться. Не придется мне больше зашивать ему одежду.

Масухо-но-сусуки вдруг печально вздохнула:

– Но мне нельзя тосковать. Сиратама говорит, что его судьба зависит от меня.

Лица Масухо-но-сусуки, сидевшей против солнца, Асэби не видела.

* * *

На следующий день Асэби вернулась в Весенний павильон и оказалась лицом к лицу с Укоги.

Девушки решили сохранить то, что произошло, в секрете, поэтому Укоги ничего не знала и отругала Асэби за то, что та заночевала в Осеннем павильоне без разрешения.

– И не смейте больше поступать так легкомысленно! Неужели у вас нет никакой гордости?

Однако Асэби, не дрогнув, посмотрела в глаза Укоги:

– Откуда у меня взяться гордости? Я настолько беспомощна, что моя самая близкая дама-нёбо скрывает от меня, что моя мать была представлена ко двору.

Услышав эти слова, Укоги изумленно округлила глаза:

– Госпожа Асэби, откуда вы это…

Уже заговорив, она поняла, что дело в Осеннем павильоне, поняла, что ее поступки, наоборот, мешали Асэби быть уверенной в себе. Чуть погодя она поникла плечами, и, когда снова заговорила, в ее голосе уже не слышалось той угрозы.

– Госпожа Асэби, простите меня за резкие слова. Но теперь у меня нет других желаний, кроме как видеть вас супругой наследника.

Асэби сглотнула, услышав ее потерявший всю свою настойчивость голос. Такое выражение лица появлялось у дамы-нёбо, только когда она собиралась говорить о прежних хозяевах.

– Других желаний?

– Я хотела, чтобы ваша матушка простила меня.

Асэби задохнулась.

– Когда-то вашу матушку звали Укигумо – «Летящее Облако», ее представили ко двору. Она была моей госпожой, с которой я поклялась делить и радость, и горе.

Асэби, слушая Укоги, медленно кивнула:

– Да, Масухо-но-сусуки рассказала мне.

Укоги дотронулась рукой до щеки Асэби:

– Да, но вот этого вам, думаю, не рассказывали: госпожа Укигумо и Его Величество Золотой Ворон полюбили друг друга.

В горле у Асэби воздух вдруг застыл камнем.

– Что ты говоришь?

– Это правда. Наложница, которая после стала матерью молодого господина и госпожи Фудзинами, – госпожа Идзаёй – уехала домой и не вернулась, так что чаще всех он в то время навещал госпожу Укигумо. Правда, первой понесла ребенка нынешнего Его Величества Золотого Ворона и стала его супругой госпожа из Летнего павильона. Госпожа Укигумо не стала супругой наследника, как надеялась, и, разочарованная, вернулась домой. Затем она родила вас, а позже скончалась. Я считаю своим позором то, что сумела пережить ее. Но в последнее время я стала думать, что все это было предначертано судьбой для того, чтобы вы, госпожа Асэби, сумели стать супругой Его Высочества.

Внимательно вглядываясь в глаза Асэби, Укоги продолжала:

– Я хочу, чтобы вы исполнили мечту вашей матушки. Держите себя гордо.

Укоги опустила глаза.

* * *

Закончилась осень, приближалась зима. Как-то раз ничего не подозревающих дам созвали в павильон Глициний, и только там, увидев в центре помещения Сумио, они поняли, что что-то не так.

Когда собрались все женщины Окагу, Сумио что-то вынул с печальным лицом:

– Для начала взгляните на это.

С этими словами он развернул на досках пола роскошное кимоно насыщенного алого цвета. Впечатление от узора из мелких перьев все еще было свежо у дам из Окагу. Многие ахнули, и все посмотрели на Масухо-но-сусуки. Несомненно, это было изготовленное Масухо-но-сусуки кимоно, которое она подарила Самомо. И если бы только это, однако увидели они в нем и нечто, чего раньше там не было.

Золотая вышивка среди свежего алого цвета была странным образом нарушена. Если напрячь глаза, становилось ясно, в чем дело: кимоно оказалось густо залито уже высохшей, почерневшей кровью.

– Это же… – Голос Масухо-но-сусуки прервался от напряжения. Потом она громко выдохнула. – Это принадлежало мне. Я подарила его Самомо.

– Госпожа из Осенних покоев, это принадлежало вам? – Глаза Сумио сверкнули.

Заметив это, Кикуно вышла из-за бамбукового занавеса, словно закрывая собой Масухо-но-сусуки:

– Подождите. Я расскажу, как было дело.

Кикуно подошла к Сумио и быстро пересказала ему события. Вокруг шепотом обменивались мнениями придворные дамы, а взгляд Масухо-но-сусуки не отрывался от алого кимоно.

Что же случилось с Самомо?

Перед бледными от нехороших предчувствий придворными дамами Сумио, закончив разговор с Кикуно, важно произнес:

– Сегодня я пришел к вам от имени Его Высочества молодого господина и гвардии Ямаути-сю. Прошу вас уяснить это и выслушать меня.

Услышав эти формальные слова, дамы беспокойно переглянулись.

– Мы получили требование разыскать придворную даму из дома Сокэ – госпожу Самомо, прислуживавшую в Летнем павильоне: ее подозревают в том, что она покинула дворец без разрешения.

Воцарилось напряженное молчание.

– К сожалению, ее обнаружили мертвой.

Никто не понял, что он сказал.

– Но это… – Нерешительный голос, кажется, принадлежал Укоги. – Но это точно Самомо? Вдруг кто-то просто похож на нее?

– Это подтвердил ее родной брат, так что ошибки не может быть.

– Нет! – выкрикнула Асэби и упала за ширмой, словно лишившись сил.

В это же время за ширмой, где находилась Фудзинами, кто-то громко сглотнул. Было видно, как Такимото тихонько подошла к Фудзинами и обняла ее за плечи.

– Но почему? Как это случилось?! – обратилась Кикуно к мужчине так, будто не могла больше молчать.