litbaza книги онлайнДетективыИнтервью со смертью - Надежда и Николай Зорины

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 61
Перейти на страницу:

– Дорогой ты мой человек, обещала – будет.

И содрогнулась от ужаса, потому что вот только тут-то до самого конца поняла, что это не слова. Я и в шесть понимала, и в восемь, когда он с букетом пришел; отказывалась, понимая… И когда в послесловии к третьей статье из цикла пророчила четвертую жертву, понимала. Но так, как это я поняла сейчас, не понимала никогда. Тогда это было нечто теоретическое, абстрактное, а сейчас…

– Еще конфетку! Еще шампанского, Кирочка! Золотая моя девочка!

Он стал поить меня шампанским из своего бокала, насильно, почти грубо, испытывая, вероятно, сладострастие от своих насилия и грубости. И я, испытывая сладострастие от самого низкого, самого невозможного падения, какого может только достичь человек, глотала, захлебываясь, шампанское – оно лилось мне на шею, на платье, на голые ноги – и хохотала, хохотала до изнеможения. И, хохоча в перерывах между глотками, говорила:

– Вы и представить… не можете… о чем просите! Вы и не понимаете… на что… толкаете… толкаете… толкаете…

– Тираж растет, Кирочка. Лето, а тираж подскочил до неба. И все благодаря вам.

– Умница, – Годунов гладил меня по голове липкой от шампанского рукой, – я всегда знал, какая это девочка!

– Убийство на бис – вот о чем вы меня просите, – выхаркивала я кровавые плевки хохота, – убийство на бис. – И хохотала, хохотала. Время приближалось к девяти. В девять я окончательно согласилась. Хохоча, дрыгая ногой, облитая шампанским с ног до головы, перемазанная шоколадом, согласилась.

Убийство произошло около двух. Да, уверена, около двух. Я уже крепко спала. Главный уехал, Годунов… Не знаю, что делал в это время Годунов. Тоже спал, вероятно.

Я спала, обессиленная и пьяная. Спала – и сны мне не снились. Я не видела, как убивали четвертую жертву. Я не знаю, кто четвертая жертва. Мужчина, женщина, ребенок?

А утром проснулась – и сразу в душ. Срочно в душ, пока голова моя не опомнилась и не родила видения. Прохладные струи упруго ударяют в грудь, стекают по животу, по ногам… Как вчера стекало шампанское.

Соглашение можно расторгнуть. Я не стану писать. Я не подпущу к себе видения. Я заставлю себя поверить, что никакого убийства не было.

Слишком прохладные струи. Подбавить еще немного горячей? Мурашки по коже.

Убийства не было.

Вот так – в самый раз. Шоколадный запах почти ушел, отмылся.

Убийства не было. Ни в два, ни позже. Я отказываюсь, расторгаю договор – больше ничего не произойдет.

Убийства не было. Видений тоже больше не будет. Теплые, умиротворяющие струи… Стоять и стоять. Не поворачивая головы… Просто стоять под душем. Потому что если я ее поверну…

Я повернула голову, только чуть-чуть – мелькнула тень, что-то огромное обрушилось на меня.

* * *

Уже не ребенок, но и до взрослости ему далеко. Стройное, загорелое тело, мокрое, блестящее, скользкое, как у дельфина. Поеживается: не прибавить ли горячей? А затылок совсем детский. Протягивает руку, не поворачиваясь, на ощупь находит бутылку с шампунем. Черные волосы седеют от пены, пена сползает на шею и плечи, пена глушит звучание воды. «Мой дельфиненок!», варежка-губка, голубое полотенце с корабликом – ушли вместе с детством. Ночь. Дверь приоткрыта. Потому что детство ушло еще не далеко – до взрослости дальше, и мало ли какой фортель может выкинуть ночь? Приоткрытая дверь – путь к отступлению. Впрочем, и темнота коридора тоже, возможно, таит опасность. Но если не поворачивать головы…

Теплые, умиротворяющие струи. Стоять и стоять. Пена стекла, вода зазвучала звонче, упруго отбиваясь от тела. Стоять и стоять под теплыми струями. Стоять и не помнить о том, что ночь.

Порочная ночь. Он уже не ребенок.

Опасная ночь. До взрослости еще далеко.

Одинокая ночь. «Мой дельфиненок!» Ушло, ушло, безвозвратно ушло.

Капли воды, стекая, выбивают ритм, как капли дождя. И в горле что-то не то: то ли смех там скопился, то ли рыдания, а может, ужас набухает, как грозовая туча. Вывернуть до отказа кран – поставить воду на полную громкость и закричать-завопить что есть сил? Тогда, может, пройдет это тошно-щекотное в горле?

Ночь. Слишком поздняя ночь. Никакая вода не заглушит крик – сбегутся соседи. Придется терпеть без крика. Лучше отдаться на волю теплых струй…

Шаги в коридоре. Вот и кончилось одиночество – ночь теперь не страшна. Скрипнула дверь. Угадать, кто вошел: мама («Мой дельфиненок!»)? папа («Привет, мужичина!»)? или… Голову повернуть…

Голова и плечи начали движение – медленно-медленно: ожидание сюрприза? или все-таки страх?

Рука вошедшего начала движение – медленно-медленно: не спугнуть раньше времени неосторожной поспешностью.

Голова повернулась… Да он совсем не ребенок! Взрослый мужчина, порочный взрослый мужчина – много лет уже взрослый, с рождения порочный. Тело обмануло, тело ввело в заблуждение, детский затылок обманул.

Губы раздвинулись в развратнейшей улыбке, бедро – голое, мокрое, дельфинье бедро – вильнуло, рука потянулась к волосам, недвусмысленным движением заправила за ухо мокрую прядь.

Я заждался тебя, моя радость,манерным голосом – нарочито манерным вначале, но давно вошедшим в привычку – проговорил он.Раздевайся, давай ко мне, под душ. Ну, что ты такой сумрачный, зайчик?

Рука вошедшего замерла на полпути, на мгновение отступила, спряталась за спину – солнечный зайчик скакнул по кафельной стене, переместился на потолок.

Ты принес мне подарочек? Покажи, покажи!залепетал фальшиво детским голосом.Я люблю красивые вещи. Ну, покази, покази,зашепелявил, перегибая палку, протянул руку, ухватил за плечо.Это ведь мне, мне?

Рука вошедшего взметнулась – тень скакнула по кафелю, солнечный зайчик скакнул, опережая тень. Плаксиво-кокетливая улыбка застыла на лице мальчика-мужчины, брови удивленно приподнялись, но испуг не успел проступить в глазах – страшный удар обрушился на него и опрокинул на дно ванны.

… Вода струилась дождливо. Вода собралась на дне ванны в огромную лужу. Вода подступала к подмышкам, но голова была еще в относительной сухости. Вот дойдет до затылка – и приведет в чувство. Дельфинье тело встрепенется, губы изогнутся капризно: как могли так со мной поступить? Баловень, не пожелавший стать взрослым, распродающий свое тело…

Вздрогнул. Открыл глаза…

Нет, это я открыла глаза!

Приподнялся, огляделся удивленно…

Это я приподнялась и огляделась. Снежно-мертвенные края ванны, душ струится дождем – мощным ливнем; сток не справляется, красная большая губка наполовину его перекрыла – натекла огромная лужа на дне.

Что это было? Картина убийства или обморочный сон?

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 61
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?