Я от таких новостей совсем растерялась, даже рот в удивлении приоткрылся. А младший принц продолжал:

— Там не только золотоносные реки, милая. Там рубины прямо под ногами лежат. Луга, описания которых так понравились моей матери, тоже есть. А ещё есть стада оленей и зубров, долины удивительной красоты, водопады, и… — Кир шумно вздохнул и сжал до того крепко, что рёбра хрустнули. — Там сказка, Эмелис. Самая настоящая сказка.

В его голосе звучал… нет, не восторг, но что-то очень близкое. Может быть, мечта? И я догадалась, что услышу дальше, но перебивать не стала.

— Освоение этой территории — дело государственной важности. Это очень большие прибыли, Эмелис, и очень большие риски. Мы не можем пустить процесс на самотёк, требуется жёсткий контроль со стороны короны. Отправить в северные земли Криста, сама понимаешь, невозможно. Отец тоже не может покидать столицу надолго. Так что дело ложится на мои плечи, любимая. И это уже не обсуждается.

Я судорожно вздохнула и пробежалась пальчиками по обнажённой груди боевика. В душе боролись два чувства — искренняя радость и не менее искреннее смятение.

Кирстен моё состояние, безусловно, заметил, но всё равно продолжил:

— Как понимаешь, в этих обстоятельствах женитьба на верилийской принцессе не то что нежелательна, просто невозможна. Поэтому я очень рад, что ты… остаёшься в Дурборе.

Это была провокация! Самая настоящая провокация, на которую я, вопреки подсказкам разума, купилась. Ноготки легко впились в обнаженную грудь принца, собственный голос напомнил шипение краснопузой гадюки:

— Кажется, мы уже обсуждали твои тиранские замашки, любимый. И пришли к выводу, что ты…

— А ещё там очень нестабильный магический фон, — перебил хитрец из рода Донтор. — И несколько магических аномалий.

Я шипеть перестала, застыла. А Кир перехватил руку, поцеловал ладонь и добавил:

— Мы сейчас ведём переговоры с Орденом, вероятнее всего, в новую землю отправится добрая половина всех дурборских магов. Но есть подозрения, что их будет недостаточно — мы ещё не знаем, насколько обширны те земли.

Дохлый тролль! Я… я тоже туда хочу!

— Ну и последнее…

Кир выпустил из захвата, соскользнул с кровати. Неспешно, с какой-то особой ленцой, подхватил брошенный на кресло камзол, а спустя минуту в моих руках оказался увесистый свёрток бумаг. Младший принц их из внутреннего кармана вытащил.

— Разворачивай, — с улыбкой скомандовал он.

Я подчинилась.

Да, новая земля действительно оказалась сказкой, причём самой-самой настоящей. Но золотоносные реки и россыпи рубинов под ногами, о которых поведал Кирстен — лишь малая и не самая значительная часть этого волшебства. То, что обнаружилось в свёртке, было стократ ценнее, по крайней мере для меня…

Эскизы! Эскизы, черновики чертежей и чёрно-белые фотографические снимки горной местности…

— Замок будет стоять тут, — ткнув в один из уступов, сообщил брюнет. Потом поджал губы и добавил: — Ну если ты не против.

Воспитанной девушке в таких случаях следует улыбнуться и сдержанно поблагодарить, а я не выдержала, рассмеялась. Кирстен моего счастья не понял, истолковал всё по-своему…

— Любимая, это только черновики, ничего ещё не решено. Если тебе не нравится, мы переделаем проект. Архитектор до весны в столице, и, если ты готова, могу вызвать его хоть сейчас.

Остатки моей выдержки (да, она у меня всё-таки была!) рассыпались в пыль. Я отложила бумаги, подалась вперёд и обвила шею синеглазого боевика руками.

— Люблю тебя, — прошептала я. За что и получила. Один поцелуй, второй, третий… Прикосновение кончиком языка к нижней губе и новый поцелуй — на этот раз глубокий, дурманящий, бесконечно сладкий. И объятия на грани фола. Почему на грани? Да просто одно неосторожное движение, и утро продолжится, а кому-то пора уходить. Вернее, бежать.

И мне бы отстраниться, напомнить младшему принцу, что мы не единственные обитатели дворца, но я не могла. Просто… у меня такой камень с души свалился, что словами не выразить.

Ведь Кирстен едва ли ни с самого начала знал, кто я такая. Неудивительно, что в мысли закралось подозрение — а вдруг его предложение встречаться было продиктовано корыстью? Что если теперь младший принц королевства Дурбор жестоко разочарован и только притворяется, будто всё хорошо?

— Но если Дурбору не нужна Верилия, — прервав поцелуй, выдохнула я. — Зачем вы вмешивались? Почему поддерживали Уйлима?

— Прежде всего для того, чтобы не вызывать подозрений у соседей и дурборской знати. Ведь есть только одна причина, чтобы не участвовать в делёжке власти — борьба за ещё большую власть.

Спорить я не собиралась — что правда, то правда. Обладание новой землёй усилит Дурбор невероятно, даже в том случае, если месторождения золота и драгоценных камней окажутся не настолько богаты, насколько видится сейчас.

Зато теперь ясно, почему Вонгард столь легко отказался от намерений посадить на трон Верилии свою марионетку. Владыке Дурбора, видимо, вообще плевать было. Он просто дал принцам возможность попрактиковаться в политических интригах и почувствовать вкус победы! Впрочем, может быть, они в самом деле отца переиграли?

— Спасибо, любимый, — прошептала я. — Спасибо за папу…

Кир подарил какую-то странноватую улыбку, легко коснулся губами губ и отстранился. Ну вот… Ну вот и он вспомнил о том, что пора расставаться.

— Вечером придёшь? — спросила тихо.

— Есть подозрение, что у нас будет повод встретиться раньше.

Боевик поймал мою руку и поднёс к губам в явном намерении поцеловать, но не сложилось. Нас прервал далёкий, но уверенный стук в дверь.

— Вента, — чувствуя, как сердце падает в желудок, выдохнула я.

Младший сын самого бессовестного короля на свете страдальчески закатил глаза и застонал.

О Создатели! Какое счастье, что в этот момент нас никто не видел! Потому что со стороны всё смотрелось крайне комично.

Лучший боевой маг дурборской академии и представитель королевского рода по совместительству ураганом носился по спальне, подбирая разбросанную вечером одежду. Надеть успел только штаны и домашние туфли…

Я — дочь Форана из рода Бьен, маг-защитник высшей категории, и девушка, чьим воспитанием занимались лучшие из лучших учителя, в это время спешно поправляла постель, которая после всех ночных и утренних происшествий напоминала гнездо взбесившейся виверны. После с энтузиазмом поднятого по тревоге кадета впрыгивала в ночную сорочку и поправляла волосы. Впрочем, последнее без толку, на голове такое же гнездо, что и в постели, даже хуже.

Когда стук повторился — причём во второй раз он звучал куда более настойчиво, Кир подлетел и обнял.

— Люблю тебя! — выдохнул он и метнулся к окну. Тому самому, последнему, что к стене ближе.