Арина прикрыла глаза, прикусила губу – и шагнула внутрь.

Хозяйка кабинета двинула было губы, складывая их в улыбку, и – застыла, прерванная холодным:

– Эльвира, верни вещдок!

– Ты чего, Вершина, белены объелась?

– Возможно, – довольно сухо согласилась Арина, чувствуя, что сейчас, сию минуту, главное оружие – демонстративное спокойствие. Кто равнодушнее, тот и победил. – Я только предупредить хотела. Я сейчас вызову Артема, чтобы снял пальцы… – она не могла удержаться от небольшой паузы, – с моего кабинета. Ну и все остальное: потожир и все прочие… характерные следы. Особенно с сейфа. Не так много времени прошло, они еще почти свежие. Запах-то уже улетучился, а вот пальчики наверняка сохранились. Или ты в перчатках была? Что-то не верится.

– Я… – Эльвира стиснула зубы так, что они скрипнули.

Арина явственно услышала этот звук – а всю жизнь думала, что «скрипеть зубами» – чистый домысел, для вящей художественности. Но, похоже, такое и в жизни бывает. Эльвира Глушко вовсе не выглядела сейчас первой красавицей следственного комитета. Да и вообще красавицей. Выглядела она сейчас довольно… тускло. Как будто по ней ластиком прошлись – если такое вообще возможно для живого человека.

Это наверняка не имело никакого отношения к делу, но Арина вдруг вспомнила, как Эльвира – с нежной змеиной улыбкой сияя неотразимыми своими очами – прислонялась к стене между Арининым кабинетом и приемной:

– Андрюшенька, будь хорошим мальчиком, водички мне в чайник налей!

Остановленный на полдороге Карасик – бог весть, куда он шел, да вряд ли он сам сейчас о том мог бы вспомнить – заалел тогда как маков цвет, робко взял протянутый ему чайник и медленно, как будто каждый шаг давался с трудом, двинулся в сторону торчащих в конце коридора стоек с водяными баллонами.

Господи, охнула тогда Арина. Мысленно, конечно, но впечатление было все же не из слабых. Эльвира что, с Витькой поссорилась? Или так, тренируется? Зачем этой акуле Карасик? Его ж ей на один зуб не хватит – ам, и нет Карасика.

Сейчас от «акулы» не осталось и следа. Изжелта-серое лицо, едва шевелящиеся безжизненные губы:

– Только Пахомову не говори, а?

Ах ты ж, черт!

– Которому? – усмехнулась Арина.

Эльвира с младшим Пахомовым – сыном ППШ Витькой – женаты не были, но это, кажется, единственное, чем они не были. Железобетонная пара, как пошучивали иногда. Редко, впрочем. Над столь устоявшимися парами и шутить-то неинтересно.

– Издеваешься? – Эльвира вдруг немного ожила. – Ну да, оно того стоит. Господи! Я так радовалась, что это дело тебе расписали. Лучше бы Карасику, но и так ничего. Представляешь, что могло быть, если бы Борьке? Или даже мне? Меня бы там наверняка узнали!

– Но… зачем?

Уточнить Арина не успела. Эльвира, как ни странно, поняла смысл неопределенного «зачем» мгновенно:

– Зачем, зачем… Потому что хочется иногда себя истинной женщиной почувствовать! Тебе никогда не хотелось? А! Ты вообще сейфа от мужика, наверное, не отличаешь! А я живая баба! И мне – хочется, да.

– Но…

– Что – но? Ну да, у нас с Витькой все зашибись. Но он… Я для него типа ствола в кобуре – собственность. Вынул, пострелял, почистил, назад в кобуру сунул и забыл. И – да, ходила я в этот чертов клуб! И даже служебным удостоверением пользовалась – вблизи не показывала, но там махнуть довольно, чтоб королевскую скидку обеспечить, проблемы-то никому не нужны. А у меня не те доходы, чтоб на стрип-клубы тратиться.

– Значит, Карасику глазки строить – это ничего, это можно, а тут – не говори Пахомову?

– Ты что? – Эльвира, кажется, изумилась совершенно искренне. – Карасик – пустое место, никто его всерьез не то что не принимает, просто не может принять. А если Витька узнает, что я… в стрип-клуб… да еще и неоднократно…

– Ну да, ну да. Еще и использование служебного положения, – чуть ли не злорадно добавила Арина.

– Да кого… кому… подумаешь – использование! Арин! Не говори ему, а?

Нет, это действительно было прекрасно! Дело об убийстве, а она только о том и беспокоится, как бы Витенька не узнал.

Или – делает вид, что беспокоится только об этом?

Да нет, похоже, так все и есть. Так сыграть отчаявшуюся растерянность – это какой же актерский талантище надобен? Следователи, конечно, все так или иначе актеры – профессия обязывает – но все же не настолько.

Арина усмехнулась:

– Ну если ты Филиппа не убивала…

– Ты чего? – на поблекшие было щеки первой красавицы следственного комитета понемногу возвращалась живая окраска. – Зачем мне? Не, ну Филипп красивый мальчик был, да, ну… – она свела чеканные брови, – думаешь, он мог меня шантажировать? – ничего не скажешь, соображала она стремительно. Как, впрочем, и полагается следователю. – Да брось! Что бы он мог предъявить? Личное опознание? Да ой! Отбрехалась бы, если даже и… – Эльвира задумалась. – Да, с блокнотом этим глупость сделала, погорячилась на нервах. Не надо было его тырить. Там и нету ничего… Но я-то думала, что есть… ну дура, да, признаю, – она потянулась к ящикам стола, сделала неуловимое движение – и перед Ариной лег тот самый блокнот Филиппа. Эльвира демонстративно обтерла его носовым платком – вуаля! Доказывайте теперь, что хотите! Может, вы сами мне «это» принесли!

М-да.

* * *

Райская на повторный допрос так и не явилась. Прождав ее битых полдня, на следующее утро Арина принялась названивать пропавшей Марине Леонидовне, едва выйдя из дома. Но та и трубку не брала. Чтоб ее, раздраженно подумала Арина, неужели сбежала? Но зачем? Если у нее алиби, какой смысл скрываться? А если алиби все-таки липовое? Тогда я, получается, главную подозреваемую упустила. Э-эх… Но попыток дозвониться все же не бросила.

Она была уже на крыльце следственного комитета, когда телефон наконец-то ответил. Только почему-то мужским голосом.

– Марину Леонидовну, будьте добры, – сухо, не здороваясь, потребовала рассерженная донельзя Арина.

– А кто ее спрашивает? – лениво поинтересовался неизвестный.

– А почему я должна вам докладывать? Трубку Марине Леонидовне дайте! Вы вообще кто?

– Старший оперуполномоченный Советского РУВД капитан Егор Шевчук, – представился неизвестный все тем же ленивым, врастяжечку, тоном. – Так с кем имею честь?

– Следователь Вершина…

Договорить она не успела:

– Арина Марковна? – радостно отозвалась трубка.

– Да… – растерянно подтвердила Арина. – Откуда вы…

– Хотел бы похвастаться, что знаю всех городских следователей, но увы, чего нет, того нет, – слышно было, что невидимый собеседник улыбается. – Я так и так собирался вам звонить, а вы меня опередили. Повесточка ваша обнаружилась в сумочке у… – последовала короткая пауза, как будто говоривший справлялся с записями. – У Марины Леонидовны. Так что, боюсь, явиться к вам она никак не сможет.