– Ну, так праздник все-таки, – с трудом скрывая довольную улыбку, ответила Галька и принялась вынимать пакеты из большой сумки: – Вот, гостинцы тебе к столу, хозяюшка.

– Ой, Гальк, не надо было, все есть у нас уже.

– Ничего-ничего, кашу маслом не испортишь. Слопаем под хорошую выпивку. А вот и выпивка. А? Хорош фаустпатрон? – воскликнула она, показывая на большую бутыль. – Водка «Ливизовская», качественная, сейчас бурды-то всякой много у нас гонят.

– Как же ты все это дотащила-то?

– Так меня же Борька отвез. Забыла?

– А, точно… Постой, ты же Тосю обещала захватить.

– Да она напутала опять что-то, создание наше эфирное. Ей сегодня вечером в Дом Композиторов надо, открывают они там чего-то или закрывают. Она попозже подойдет. Я ей сказала, чтобы такси взяла.

Следующим гостем оказалась Аллочка. Раздевшись в прихожей, она протянула Валечке пестрый полиэтиленовый пакет:

– Это тебе. Потом посмотришь. Я думаю, тебе понравится. Ну и как всегда оригинальный нидерландский сувенир – ликер из диких вишен.

Валечка представила гостей друг другу. Девушки виделись впервые. Галька оглядела Аллочку критическим взглядом с ног до головы: стильная аккуратная стрижка без куделек и «завлекушек», скромный макияж, тонкая золотая цепочка с монисто. Строгий, но какой-то очень добротно сделанный джемпер. Такими же были брюки и обувь. Все было выдержано в одном стиле, мастерски скомпоновано по цветам. Какая-то не такая она, как все. «Не наш человек», – подумала Галька и сделала для себя вывод, что Аллочка ей не нравится.

– Ну что, семеро одного не ждут. Давайте, девочки, приступим. Я думаю, Тосечка на нас не обидится.

Девушки сели за стол, разложили салаты по тарелкам. Галька налила себе водки, встала и торжественно произнесла:

– Ну, спасибо Кларе Цеткин и Розе Люксембург за то, что у нас есть повод выпить!

– Сильный тост, – сказала Аллочка и пригубила белое сухое вино.

Гальке не понравился Аллочкин комментарий. Из интонации было непонятно, издевается она над ее остроумной репликой или же, наоборот, ее одобряет. Прошло несколько минут. От выпитой водки у Гальки поднялось настроение. Она откинулась на спинку стула, потянулась и сказала:

– Хо-ро-шо. Просто хорошо.

Прошло еще несколько минут. Гальку потянуло на разговоры. Она подперла подбородок ладонью, искоса посмотрела на Аллочку и провокативным тоном произнесла:

– Вот Валька говорила, ты в Голландии живешь?

– Да, под Гаагой.

– Ну вот и объясни ты мне, чего в Голландии вашей такого хорошего? Чего тебе у нас-то не нравится?

Аллочка недоуменно посмотрела на Валентину, не зная, как реагировать на вопрос, поставленный в столь странной и недружелюбной форме. Та удивленно вытянула лицо и пожала плечами. Аллочка задумалась, что бы ответить, но тут снова раздался звонок в дверь.

– Во! Наверняка Тоська! – Галька вскочила с места и побежала открывать. – Ну вот, наконец-то! Явилась – не запылилась! А я уже соскучилась по тебе, Губайдуллина ты наша. Ух ты, как тебя припорошило, Снегурка прям. – Галька заботливо стряхнула снег с Тосечкиного воротника.

– А я тебе сказала уже, что ты можешь пойти со мной.

– Не-не-е-е, я уже сходила с тобой в прошлый раз на вечер какофонной музыки какой-то, чуть уши у меня тогда не отвалилися.

– Додекафонной, – поправила Тося.

– Ай, хрен редьки не слаще. Дрянь была музыка твоя, меня чуть не вырвало тогда… Прямо на пол филармонии вашей…

– Мы в Капелле были.

– Все кончай, Тоськ, любитель деталей, так мы весь вечер в коридоре простоим…

Тосю Валечка знала с самого детства. В детском саду они дружили. Тосю игнорировали ровесники, так как она была «немного с приветом», а Валечке было с ней всегда интересно… Тося была некрасивой долговязой девочкой с глазами навыкате, всегда очень восторженной и экзальтированной. Когда она говорила, казалось, что она декламирует что-то заученное наизусть… Это раздражало… Тося часто придумывала истории про эльфов или леших, делала собственные книжки в картинках и дарила их Валечке. Тосечка была единственной из ее класса, кто ходил в музыкальную школу. Будучи ребенком, Тосечка сочиняла песенки. Вале все это ужасно нравилось… После школы они долго не общались. Тося поступила в Петрозаводскую консерваторию, потом перевелась в Питер…

Вчетвером они встретились впервые. Валечка была безумно рада видеть всех их вместе. Они такие разные и такие славные. Было хорошо. Только вот беспокоило немного буйное поведение Гальки.

– Ну что, все в сборе. Время открывать шампанское.

Девочки чокнулись.

Тося недолго задержалась за столом. Незаметно для всех она перебралась к синтезатору Кирилла, стоящему в дальнем углу и стала импровизировать.

– Ух ты! – одобрительно воскликнула Галька. – Как в лучших домах – застолье с живым музыкальным сопровождением!

От шампанского, присовокупленного к выпитым до этого напиткам, Галькино настроение превратилось из «просто хорошего» в воинственное. Как и несколько минут назад она обратилась к тихо сидящей за столом Аллочке со знакомым вопросом:

– Ну вот чего в Голландии вашей хорошего? Скукотища одна и погода отвратная. Я репортаж по телеку видела. Другое дело Испания или Италия какая-нибудь…

– А меня всегда тянуло на север, – мирно ответила Аллочка, – мы даже отдыхаем на северных островах: Тексель, Тершеллинг… В Данию часто ездим. Не нужны мне никакие там Анталии…

Тося вдруг начала играть мелодию «Не нужен мне берег турецкий».

– Во-во, – сказала Аллочка, кивнув в Тосину сторону…

– Тоськ, а Тоськ, иди к нам лучше, – позвала ее Галька. – Неужели тебе кроме музыки своей ничего больше не интересно?

– Почему, интересно.

– Да ну!? Любопытно узнать что же.

– Я еще стихи писать люблю, – серьезно ответила Тося.

– Врешь! А ну-ка изобрази че-нить!

Тося не заставила просить себя дважды и начала:

Слепые норны нить плетут,

Но оборваться суждено ей.

К печальному концу ведут

Друг друга робкие герои.

Идут убежища искать,

Искать тепла чужого тела.

Как ты посмел меня предать?

Как я предать тебя посмела?

Один из нас нанес удар,

Познал измены вкус и крепость.

И то, что ты любовью звал,

Вдруг превращается в нелепость.

В борьбу за первенство в игре,

Где одиночество – награда.

Кто смерть найдет на чьем клинке?

Кто кубок чей наполнит ядом?

Валентина слушала декламирующую Тосю и удивлялась тому, как изменилась ее подруга за это время. Похорошела… От той тщедушной девочки-подростка, какой знала ее Валя многие годы, не осталось и следа. То ли черты лица ее стали более пропорциональными, то ли какая-то новая энергетика, которую излучала теперь эта молодая женщина, явилась причиной преображения. Огромные глаза больше не казались лягушачьими, как раньше. Эти глаза были бездонными. Колдовскими. Мудрыми. В этих глазах бурлила настоящая жизнь. Она была во всем. Во взмахах бархатных ресниц, в румянце, игравшем на белоснежной коже. Жизнь можно встретить не в каждом лице. Если хорошенько подумать, можно прийти к выводу, что люди, которых мы ежедневно видим на улицах или в вагонах метро, в коридорах присутственных мест или на рабочих местах офисов, всего лишь тени, не более того. Людьми из теней они становятся, когда вступают с нами в контакт, являя нам свою настоящую сущность. Неважно, какими чертами лица наделила их природа – привлекательными или безобразными их делает тот свет, который льется изнутри, или же его полное отсутствие. Стоит кому-то всего лишь открыть рот и озвучить свои мысли, сразу же становится понятно, красив человек или не очень. Порою стать красивым не помогают ни античный профиль, ни правильный разрез глаз… Тося была по-настоящему красивой. Прекрасной.