Сонхейд даже не пошевелился, сидел молча, уставившись в никуда.

Молча ушла и я. Мне было противно. От ситуации, от него, и даже от того, что в его объятиях я испытывала удовольствие. Просто противно. И, поднявшись в свою комнату, я закрыла двери, заперла, задвинула засов. Вспомнила, что его это не остановит, и, сняв с кровати одеяло и подушки, устроилась под дверью – так точно не войдет, не захочет поранить «мать будущих детей». Урод!

Сидела я долго – привалившись спиной к двери, обнимая подушку, устроившись на одеяле. Ощущение Сонхейдовой рубашки на теле бесило, но снимать ее не собираюсь, не хочу потом сидеть голой.

И вдруг за дверью раздалось:

– Ким, отойди в сторону.

Молча показала двери средний палец. Знаю, что не увидит, но стало легче.

– Ким, не зли меня.

Я обняла подушку крепче, с тоской глядя в окно, и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Горько так и обидно. Нет, не страшно, об этом сейчас как-то не думалось, мне просто плохо было.

– Ким!

– Да пошел ты, – вытирая слезы, тихо ответила оборотню.

Дверь ощутимо дернули, правда, она открывалась вовнутрь, и чтобы открыть ее в сторону коридора, требовалось выломать и часть стены заодно, и Сонхейд даже на такое вполне способен, уже даже не сомневаюсь, если бы не одно «но» – тут сижу я.

Сижу и плачу, думая лишь об одном – в какой момент происходит стирание памяти? Почему-то в сознании четко отложилось – во сне. И это что получается – не спать? Или написать себе очередное послание, которое я утром просто не пойму. Да и как донести до самой себя, что я сижу в замке оборотня, я пленница этого самого оборотня и он имеет меня в свое удовольствие!

– Господи, за что мне все это? – простонала я и, уткнувшись в подушку, заплакала, уже не сдерживаясь.

Двери дергать перестали, но и требований больше никто не предъявлял, и я легла на одеяле, продолжая тихо всхлипывать от бесконечной жалости к себе. Себя было жалко, очень.

И стало еще более жалко, когда распахнулось окно и в комнату запрыгнул сэр Сонхейд.

Молча уткнулась в подушку снова, игнорируя появление мокрых, разгневанных и злых. Урод. Просто урод! Сонхейд некоторое время продолжал стоять, явно ожидая от меня хоть какой-то реакции. Не дождался. Медленно подошел, остановился рядом. Постоял еще некоторое время, затем… снял брюки. Я это поняла, услышав неприятный звук расстегиваемой молнии. Замерла, прижимаясь к подушке еще сильнее. Шлепнулась на пол мокрая ткань, как тряпка. Затем Сонхейд сел на одеяло рядом со мной, осторожно обнял за плечи.

Плакать я перестала, едва он молнию на брюках расстегнул, теперь и вовсе сжалась, и единственный друг мой – подушка.

– Да, я люблю другую женщину, – тихо произнес Сонхейд, – но мой зверь ее не принял, так случается. И когда такое происходит, брак обречен на бездетность.

Я молча обнимала подушку, не желая вообще что-либо говорить.

– Мне нужны дети, – продолжил Сонхейд.

– А мне нет! – заорала я, вскакивая. – Мне не нужны дети! Мне не нужен весь ваш замок и весь ваш мир! И вы мне нужны менее всего!

Сонхейд в трусах – очаровательное зрелище: мускулистый, жилистый и волосатый – мрачно смотрел на меня. Мрачно и зло.

– Я вас не трогала! – снова срываюсь на крик. – Ни вас, ни вашего зверя! Я к вам не приставала! Я вообще ехала писать очерк о Бродике! За что мне все это?

Оборотень продолжал молчать с нарастающей злостью. Холодел взгляд, сужались глаза, стягивались в одну линию губы, и желваки ходуном ходили на скулах. Жуткое зрелище.

Жуткое и пугающее. Вот только я тоже разозлилась, и родная подушка полетела в оборотня со всей моей силы. Куда она там попала, я не видела – молча развернулась и просто ушла в ванную. Там, стоя перед зеркалом, посмотрела на зареванное лицо, покрасневший и опухший нос, красные глаза… Вид у меня был – краше в гроб кладут. И с ошейником!

Спустя три минуты и еще два сломанных ногтя я вышла из ванной с намерением запустить с трудом снятым ошейником в некоторых – но в комнате было пусто. Окно оказалось вновь закрыто, дверь – также, мокрых брюк на полу не было, и даже одеяло сэр маньяк вернул на постель и заботливо расправил. Подушка была там же. Самого Сонхейда не было нигде.

Нет, я не доверяла лорду – я тщательно обошла все в комнате, заглядывая куда только можно было – Сонхейда не было. Зато под прикроватной тумбочкой обнаружилась ручка, а отсутствие бумаги меня не смутило!

* * *

Мне снился кошмар…

Жуткий, неизменно повторяющийся второй год, один и тот же, снова и снова. Наполняющий ужасом, который не отпускает и после пробуждения.

Волки, неестественно огромные, разъяренно оскалившие клыки, и вожак стаи, медленно, угрожающе плавно делающий шаг в мою сторону… И я срываюсь на бег. Я мчусь по лугу, утопая в высокой серебристой траве, в небе сияет яркая полная луна, ее свет заливает все вокруг… Но я не вижу красоты этой ночи, отчаянно пытаясь спастись.

И каждый раз сон завершается неизменно – волк настигает меня! Валит в высокую траву, переворачивает и нависает, едва слышно рыча и вглядываясь в меня жуткими янтарными светящимися глазами…

А затем клыки монстра смыкаются на моем горле!

* * *

Я подскочила, ощущая, как кто-то касается моих волос.

– Все хорошо, Ким, – прозвучал очень знакомый голос, и кто-то поменял мне подушку. – Она просто мокрая. Спи. Все хорошо, я рядом.

И, вновь упав на постель, я вырубилась почти мгновенно.

* * *

«Прочти подушку!» – гласила надпись на моей ладони.

Недоуменно смотрю на собственную ладонь и пытаюсь вспомнить, что я здесь делаю и к чему это странное сообщение. Вспомнила – вчера у нас машина застряла на дороге, мы с Тэдом пришли сюда, я осталась, а парни заночевали в деревне. Это я помню, а вот когда сделала надпись? И что вообще означает «Прочти подушку»?

Сев на постели, взяла подушку – та была девственно чиста. Сняла наволочку – та же история. К чему надпись?

Открылась дверь, пропуская смотрительницу с подносом. Это для меня? Странно, это же не гостиница, впрочем, и в гостиницах нет такого сервиса.

– Доброе утро, мисс Ким, – сказала Арида, проходя к столу у окна. – Как вы себя чувствуете?

– Доброе утро. Спасибо, хорошо.

Стандартно вежливый обмен любезностями… но мне что-то в этой ситуации не нравилось, и я никак не могла понять, что.

– Для вас оставили подарок – смотрительница улыбнулась мне и крикнула кому-то: «Заносите».

В следующее мгновение я натянула одеяло до подбородка, потому как двое высоких мужчин с излишне длинными руками внесли огромную охапку длинных ярко-алых роз и букет из конфет. И то и другое разместили на полу и, не глядя на меня, вышли.