Дом связи охраняла небольшая группа солдат, их без труда смяли и оттеснили вглубь здания. Солдаты подверглись избиению. Одному из них приставили к горлу вилку. Кто-то из солдат, защищаясь, открыл стрельбу вверх, в потолок, и пули рикошетом отскочили от бетона. В создавшейся неразберихе кто-то из солдат стрелял и в толпу. В те дни в Тбилиси погибли люди — двадцать один человек.

Поведение тех, кто оказался в операционном зале Дома связи, свидетельствовало, что массовые выступления возникли стихийно, не было никакой организации заговора, как хотелось изобразить дело кое-кому в Москве.

Ворвавшиеся в Дом связи метались по залу, не зная, что им делать. Одни искали радиостудию, чтобы объявить миру о происходящем в Тбилиси. Другие сочиняли телеграмму в Москву с требованием не трогать Сталина. Нашлись и такие, кто поздравлял Молотова с днем рождения. События у Дома связи привели к тому, что в город ввели войска и объявили осадное положение, которое, правда, продолжалось всего одну ночь.

На улицах Тбилиси в те дни задержали несколько сот человек. А что же КГБ? Спокойно наблюдал за событиями? Вовсе нет. КГБ Грузии с помощью работников центрального аппарата довольно быстро разобрался в обстановке, задержал нескольких истинных зачинщиков беспорядков, освободив остальных задержанных. Его документ с выводами о причинах, приведших к тяжелым последствиям, был серьезно аргументирован и не оставлял сомнений о виновниках трагедии. Хода, к сожалению, он не получил.

Должен сказать, что это, пожалуй, единственный случай, когда решения принимались оперативно, без каких-либо согласований с центром: главной задачей было освободить тех, кто невольно стал жертвой ложной пропаганды, а это оказалось совсем непросто. Многим деятелям в центре очень хотелось услышать от нас, будто в Тбилиси существовал штаб, руководивший выступлениями против решений XX съезда. Кто-то угрожал отобрать у нас партбилеты за то, что мы освободили участников волнений — якобы всех, без разбора. Но чекисты Грузии и Москвы, находившиеся в Тбилиси, устояли и на массовые репрессии не пошли.

Неужели в Москве никто не подумал о том, как могут быть восприняты в Грузии факты, разоблачающие преступления обожествленного Сталина? Разве не ясно, что туда надо было незамедлительно послать опытных пропагандистов, которые доходчиво и убедительно разъяснили бы людям произошедшее. Убежден, многие тбилисцы поняли бы справедливость решений XX съезда, и мы избежали бы волнений, потрясших республику, и ненужных жертв. Руководство партии обязано было об этом позаботиться.

Неоднозначно восприняли решения XX съезда и за рубежом. «Правда» перепечатала из китайской газеты «Женьминьжибао» редакционную статью, резко осуждавшую разоблачение Сталина и встретившую поддержку некоторых коммунистов в нашей стране. В ЦК КПСС статья эта, естественно, вызвала неодобрение и встревоженность. Осложнять отношения с Китаем советское руководство не хотело, но нельзя было и оставить без внимания столь острую статью в центральном органе китайской компартии. И тогда Хрущев выступил на приеме в китайском посольстве, где положительно отозвался о Сталине. Он заявил, что в обиду его давать не собираются. Никто ничего не мог понять: с одной стороны, Сталин — злодей, а с другой — «в обиду его не дадим». И говорит это один и тот же человек, руководитель партии. Подобная двойственность рождала сомнения и недоверие к руководству.

Развенчание культа личности Сталина в нашей стране было в основном встречено с одобрением, но смущали явные недомолвки, искажение общеизвестных фактов, а главное — на обломках, казалось бы, уничтоженного культа создавался новый. Разоблачения злодеяний Сталина продолжались, но в то же время наносились удары по тем, кто выступал за решительные меры, кто требовал отмежеваться от прошлого.

События, происшедшие в Тбилиси, стали серьезным уроком и для сотрудников органов госбезопасности.

В 1956 году произошли известные события в Венгрии. Тогда многие еще не знали, что именно там происходит, и выражали протест против вмешательства нашей армии. У нас в стране началось брожение в студенческой среде.

Я несколько раз встречался в те дни и беседовал со студентами МГУ. Многие из них, настроенные против Хрущева, призывали выступить в поддержку венгров и протестовать против действий советского правительства. На этих митингах было немало антисоветских лозунгов и плакатов. О студенческих волнениях знал не я один. Требовалось срочно принимать какие-то меры. Какие именно? Арестовать наиболее активно выступавших студентов? Однако после нескольких встреч с ними я понял, что в большинстве случаев это просто искренне заблуждающиеся и недостаточно информированные люди, и решил, что арестов допустить нельзя. Серов в те дни находился в Венгрии. Группу руководящих работников управления вызвал к себе первый заместитель председателя КГБ П.И. Ивашутин.

— Почему не принимаете меры?! — строго спросил он.

Я изложил свою точку зрения, сказал, что лично убедился: активисты из числа студентов — вовсе не враги и никаких законов не нарушают, арестовать их было бы ошибкой. В конце концов Ивашутин согласился с приводимыми доводами. Однако все еще оставалась угроза репрессий, их требовали некоторые руководители ЦК партии, обвинявшие КГБ в бездействии. Особенно резко высказывал негодование секретарь ЦК по идеологии П.Н. Поспелов, которого поддерживали и некоторые работники госбезопасности. И все же мы сумели настоять на своем: репрессий удалось избежать.

ТРУДНО ПЕРЕОЦЕНИТЬ РОЛЬ Н.С. Хрущева в развенчании культа личности Сталина, можно назвать и немало других его благих дел. Например, я не разделяю точку зрения многих, иронически отзывающихся о «хрущобах», как хлестко население окрестило сборные пятиэтажные дома. Конечно, это далеко не комфортабельные дома-скороспелки, но строительство их вызвалось острой необходимостью; сотни тысяч людей жили с детьми в разваливающихся старых зданиях, в сырых подвалах и коммуналках. Требовалось принимать срочные меры, а на массовое строительство добротных жилых домов не было ни средств, ни достаточного количества строительных материалов, ни квалифицированных рабочих. И Хрущев решил в качестве временной меры строить пятиэтажки. Они росли по всей стране, как грибы после дождя. Верно, строительство далеко не совершенное, но сколько людей переехали в отдельные квартиры!

Вместе с тем эксперименты Хрущева в области сельского хозяйства до сих пор сказываются на положении в экономике. Невозможно понять, для чего понадобилось в только что возрожденном после войны селе уничтожать собственный скот крестьян или ликвидировать приусадебные участки в колхозах и совхозах. А перемещение полутора миллионов жителей Центральной России для освоения целинных земель в Казахстане? Полагаю, что уцелевшее после войны население Центра России смогло бы своими трудовыми руками поднять исконную Русь, и тогда их дети и внуки не трудились бы над изучением казахской грамоты, а спокойно кормили бы Россию.

Во времена Хрущева начались перегибы в национальном вопросе. Долгое время проработавший на Украине и пользовавшийся поддержкой украинских коллег, Хрущев явно продолжал заигрывать с ними. Он всячески подчеркивал свою любовь к Украине, начиная с вышитых украинских сорочек, попыток продвинуть кукурузу на север и кончая украинскими пословицами и поговорками, которыми он любил щегольнуть.