– Как только мы ушли из Бурухтании, так я вскоре и завязал с "дикими гусями".

– Почему? – Не сошелся характером с новым командиром… – Сидор хищно покривился. – Это бывает…

– Представляешь, этот недобитый фриц начал хвалиться "подвигами" своего деда-эсэсовца во время Второй мировой. Сначала я в кабаке ему морду набил, а потом он меня вызвал на дуэль. – Даже так?

– Ничего удивительного. У "солдат удачи" это обычная практика. Гораздо хуже, если обиженный выстрелит обидчику в спину. Тогда его век будет недолог – до первого сука. Петля на шею – и дранг нах серые равнины, где пасутся тени "диких гусей". – Судя по тому, что я имею возможность тебя лицезреть, поединок ты выиграл.

– А то… Подумаешь, "белокурая бестия", викинг коцаный… Мы дрались на ножах, и я перерезал ему глотку уже на второй минуте. Меня в нашем спецназе тоже кое-чему учили. Не говоря уже об Афгане. Там, если не владеешь в совершенстве ножом, в рукопашной с душманами делать нечего. Зарежут, как барана, и не дернешься. Афганец с ножом, наверное, рождается.

Он снова умолк и теперь надолго. Я тоже не решался нарушить тишину, которая вместе с ночной теменью вливалась в распахнутое окно.

На душе у меня было муторно…

В один из таких нудных и патриархально тихих вечеров, когда мы умиротворенно отдыхали от четырнадцатичасового бдения за рулем "Лады", мне на ум почему-то пришел образ Груздя.

А что, если еще раз попытаться с ним встретиться и попросить, чтобы он помог разобраться с Грузином?

Когда я сказал об этом Сидору, он молча и с осуждением покрутил пальцем у виска.

– Не думаю, что у них братские отношения, – настаивал я, хотя, если честно, вовсе не был в этом до конца уверен.

– Не мели ерунду

– Почему, ерунду? Помнишь, Чиж говорил, что год назад Грузин и Груздь едва не схлестнулись из-за спорной территории?

– Ерш, мне сдается, что у тебя от безделья крыша поехала. Они, конечно, бешеные псы, но не настолько, чтобы вцепиться друг другу в глотки из-за какого-то приблудного малого. – А это мы еще посмотрим.

– Груздь – пахан, вор "в законе", и к таким, как этот выскочка Саша Грузин, относится с презрением…

– Я на это и рассчитываю, – запальчиво перебил я Сидора. – С презрением – и не более того! – Воры "в законе" уже давно не те, что были прежде.

– Да, это верно. И все-таки они пытаются следовать своим воровским принципам. – Сидор упрямо стоял на своем. – У них бабки главный принцип! Сладко жрать и мягко спать – вот и все их убеждения. – Мне говорили, что Груздь не из таких.

– Это всего лишь треп. Такими байками он поддерживает свой имидж среди братвы.

– Тогда скажи мне, на хрен Груздю лишние приключения на свою задницу? – резко спросил Сидор. – Это если посмотреть на твой замысел с практической стороны. Тронь он по-настоящему Грузина – и на него спустят всех собак.

– Нужно попробовать, – настаивал я.

– Одна попробовала разок и тройню родила. Пустой номер, Ерш, бля буду. – Тогда, черт меня побери, скажи, что делать?! – Что делать, что делать… Если бы я знал. – Сидим на "хвосте" у Грузина уже десять дней – а толку!? – Вот-вот, я уже об этом говорил. Но ты не согласился. – Что ты имеешь ввиду?

– Грохнем Грузина – и дело с концом. Потом свалим куда подальше. Что, на этом городе свет клином сошелся? – Для нас его прикончить – раз плюнуть. А толку?

– Толк будет. Еще одна мафиозная сволочь получит свое шикарное надгробие. Братки скоро весь мрамор в стране изведут на кладбищенские нужды.

– Мне плевать, что с Грузином будет дальше. Но я должен – понимаешь, должен! – знать, кто его на меня вывел и по какой причине? Ты, надеюсь, понимаешь – будь я один, без семьи, от Грузина только перья полетели бы. Лично меня на этом свете ничто не держит, а потому никакие опасности не страшны.

– Я тебя понимаю. Но ты сам, по своей воле, положишь голову в пасть тигру. По-моему, это глупо.

– Чтобы уберечь семью, я в ад спущусь и не дрогну.

Сидор развел руками и сказал, хмурясь:

– Убедил. Вернее – почти убедил. Я ведь нутром чую, что задуманный тобой визит дурно пахнет. Но коль ты так уперся… Единственное, в чем я тебе не уступлю ни йоту, – наобум к Груздю, как в первый раз, ты не попрешься. И эту встречу буду готовить лично я и по всем правилам. Я не горю желанием оказаться в роли безутешного друга, возлагающего букет цветов на твое надгробие.

– Как знаешь…

Расклад остался прежним – белая "девятка" и "альфа-ромео" с группой сопровождения стояли там, где и обычно.

"Волга", высадив Груздя, умчалась в направлении центра города.

Как я успел заметить, на заднем сиденье расположились две девицы вполне определенного типа, так сказать, сотрудники бюро соответствующих услуг на дому. Видимо, водитель получил приказ развезти их по квартирам.

Я подошел к парадному входу в "Красную горку" в половине одиннадцатого – чтобы не прерывать завтрак Груздя.

На этот раз я пистолет не взял. Мне почему-то казалось, что сегодня обыска не избежать.

Я понимал, что при первой нашей встрече Груздь просто бравировал своим спокойствием и выдержкой – обычный прием при вербовке подручных моей "профессии".

Наемный убийца должен быть уверен, что его будущий хозяин или заказчик еще более бесстрашный, жестокий и беспринципный тип, чем он. Только тогда наниматель может не сомневаться в успешном выполнении задания.

Нередко бывало, что киллер, почувствовав в нем слабинку, сдавал заказчика будущей жертве, что называется, с потрохами.

Естественно, за немалые деньги…

Меня впустили сразу же, едва я нажал кнопку звонка. Дверь была заперта – кафе открывалось в двенадцать часов.

Обеденный зал, как я и предполагал, оказался пустынен. Только возле бара кучковалась компания охранников: два знакомых мне мордоворота и еще трое, достаточно невыразительные личности, чтобы о них можно было говорить.

Двери кафе отворил Нодар, окинув меня хищным взглядом джигита-террориста.

С такими мне уже приходилось сталкиваться, и единственное, что я почерпнул от этих случайных встреч, было чувство брезгливого отвращения – их жестокость и фанатизм не знали пределов.

Мимоходом я обратил внимание на его руки.

Выражаясь на профессиональном жаргоне мастеров восточных единоборств, они были "набиты". Ороговевшие мозоли на костяшках ясно указывали на то, что Нодар немало времени уделяет тамэси-вари, искусству сокрушения твердых предметов.

Мое появление на двух знакомых лохов произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

Они вначале задергались, как эпилептики, а затем тот, что при первой встрече хотел ударить меня кастетом, вскочил на ноги и с выражением дикой ненависти на своей дебильной роже рванулся навстречу с явным намерением размазать меня по полу. – Сядь! – резко скомандовал Нодар.