– Ты бы, что ли, душ принял на досуге, – бесцеремонно сказала готка и отодвинула свой стул подальше. Через минуту придвинулась опять и хмуро поинтересовалась: – Ну так как, богиня тебя сделала? Остаешься?

– При чем тут… Я просто остаюсь! Ради друзей, без всяких! – вспылил Терехин, порозовев щеками.

– Угу, – ухмыльнулась Кристина и снова отодвинулась от него подальше.

Ванька встал, перебрался к друзьям и занял место Лукина-старшего, который куда-то испарился. Галочка с удивлением на него вытаращилась подведенными глазами, а Терехин уставился на ее обнаженное плечо, на котором остались безобразные розово-малиновые следы от пальцев Семена. Сам Лукин-младший сидел мрачный, как туча, и ковырял скатерть ногтем. Хлебников, напротив, радовался жизни, запихивая в себя очередной бутерброд. Остальные персонажи вели себя тихо и сдержанно, приглядывались друг к другу, обменивались формальными фразами. Донателла с ослепительной улыбкой фланировала от гостя к гостю и вела светскую беседу. Сажает плотнее на крючок, чтобы не сбежали, решил Ванька. И ему вдруг стало дико скучно.

– Когда начинаем? – поинтересовался он, вырвал из жадной пасти Хлебникова последний тост с ветчиной и плеснул себе кофейку.

– Ванечка, какой же ты наивный, право. Шоу уже давно началось! – шепнула ему на ухо подошедшая Дона. И спохватилась: – А где Зебельман?

– Убежал ловить бабочек-альбиносов, – пошутил Терехин и волком посмотрел на жену Белгородского.

Земля уплывала из-под ног. Он вдруг понял, почему милая Донателла не разрешила ему вчера врубать генератор. Он работал! И камеры фиксировали все их телодвижения с того момента, как они въехали в «Алое». Какая подстава! Выходит, все их разговоры с Кристиной могут стать достоянием общественности? Вот Донателла посмеется, когда узнает, что падчерица подозревает ее в попытке убийства… – Ванька нервно усмехнулся. Он, к счастью, пытался лишь усмирить воображение Кристы и успокаивал девушку, но на душе все равно было скверно. Противно, когда за тобой подглядывают без разрешения.

В дверях появился помятый и расстроенный Зебельман. Все пути к отступлению были для гения закрыты: чтобы улизнуть с конезавода, надо пройти через парадный зал, минуя толпу гостей.

– Григорий, ну где же вы ходите, голубчик? Идите скорее к нам! Ждем, без вас не начинаем! – улыбнулась Донателла, заметив математика.

Зебельман обреченно кивнул и притулился на уголке стола, сложив руки, как школьник. Возражать Зебельману было неловко.

Дона чуть заметно выдохнула, взяла со стола кожаную папку и вышла в центр комнаты.

– Господа, очень скоро вас ждет увлекательное путешествие в самые сокровенные тайны графа Беркутова. Вы все уже в курсе трагической истории имения «Алое», но не знаете главного. Граф Беркутов умер в нищете, даже не предполагая, что владеет несметными богатствами! – Директор треста сделала эффектную паузу. – Их вам и предстоит разыскать. Они спрятаны здесь.

– Ни фига себе! Вот это, я понимаю, драматургия! – присвистнул Хлебников и посмотрел на Донателлу с восхищением. Его идея со спрятанным чемоданом, полным денег, спортивными конкурсами и ключами сейчас казалась детским садом.

– Немного предыстории, – деловито предложила Дона, довольная произведенным впечатлением. – Разгребая конезавод Беркутова от хлама, мы нашли письма графа, адресованные княгине Анастасии Власовне Залесской. Как вы уже, наверное, догадались – возлюбленной графа. Вы будете удивлены, но при жизни графа ни одно письмо не дошло до адресата. Беркутов, опасаясь скомпрометировать или поставить в неловкость замужнюю даму, писал их для себя, выплескивая на страницы страсть, нежность и любовь. По сути, это дневник в письмах. Как незримой собеседнице, он рассказывал княгине Залесской о своих делах, делился планами. Из писем мы узнали, что граф оказался хоть и не гением селекции, но довольно толковым заводчиком. К сожалению, до своего звездного часа он так и не дожил. Разорению Беркутова способствовал массовый падеж поголовья из-за тяжелого и практически неизлечимого заболевания – инфекционной анемии. В то время болезнь еще не была описана. Ее путали с «болотной лихорадкой» из-за сезонности вспышек в летний период в лесистых болотистых местностях. Основное патологическое воздействие болезни – разрушение эритроцитов крови и подавление кроветворной функции костного мозга. Гибель лошадей от этого заболевания по сей день очень высока и достигает в отдельных случаях 80 % от числа заболевших. Переносчиками заболевания являются кровососущие насекомые, как правило, слепни. Иммунитет к заболеванию инфекционной анемией крайне неустойчив, и создать его вакцинацией практически невозможно. Лечение болезни, особенно в острой форме, неэффективно. Поэтому лошади с подтвержденным диагнозом или проявляющие признаки инфекционной анемии подлежат забою.

– Ужасно! Надеюсь, заболевание не передается людям? – перебила Донателлу Галочка, обмахивая себя руками на манер старинных барышень.

– Не передается. Позвольте, я закончу? – мило улыбнулась Донателла, сдерживая раздражение. Галочка явно ей не нравилась.

Поэтесса тоже не испытывала симпатии к Донателле. Ванька несколько раз замечал ее полные презрения взгляды, брошенные украдкой на жену Белгородского. Само собой! Ведь новый возлюбленный Галины, Сенечка, перед Донателлой благоговел и смотрел на нее, как на небожительницу. А с Галей вел себя по-мужиковски, как с привычной вещью.

– Инфекционная природа заболевания была доказана во Франции в конце XIX века, – продолжила директор проекта. – В России об этом узнали позже. Однако попытки найти средство от недуга, естественно, предпринимались. Беркутов не был исключением. Особенно остервенело он бросился на поиски чудодейственных средств, когда занедужил его фаворит по кличке Ворон – главный племенной производитель редчайшей вороно-муаровой масти, черной с серебристым отливом. На Ворона Беркутов с самого начала сделал основную ставку и выиграл. Жеребчики, рожденные от фаворита, отличались высоким классом, великолепными характеристиками, исключительным экстерьером и пользовались спросом на рынке. А теперь – внимание! Отгадайте, какой секрет графа мы узнали из писем княгине Залесской?

Все оживились и зашушукались. Даже Филарет вернулся из медитации и моргнул. Буденый вооружился ручкой и, роняя слюни на открытый блокнот, приготовился настрочить в него вместо банальной «джинсы» статью-«сенсацию». Судя по его пламенному взору, он уже вообразил себя на белом коне и с золотым пером в одном месте.

– Неужели Беркутов нашел лекарство от неизлечимой болезни? – первой подала голос Матильда.

Казимир кивнул, словно вопрос был задан ему, и уставился на нее влюбленным взором. Мотя одарила его улыбкой и сосредоточилась на Донателле. Кажется, она была единственной женщиной, которую Дона не раздражала своей красотой и совершенством. Матильде было недосуг, любовь к Казику захватила ее почти целиком, оставшаяся часть внимательно следила за развивающейся интригой.

Ванька тоже следил, но не за интригой, а за персонажами. Представить себя на месте героя шоу у него никак не получалось, в отличие от Хлебникова и Лукина, которые влились в реалити очень органично и, раззявив варежки, ждали главного – когда же Донателла донесет до общественности суть загадки. Единственным равнодушным к игре лицом выглядел любитель бабочек Зебельман, который вожделенно поглядывал на выход, и все его мысли были явно сосредоточены на побеге.