И аббат едва не бегом покинул детскую.

Санам думал, что стоит ему выйти, и несчастная расплачется, разрыдается в истерике. Он был бы сильно удивлен, если бы оглянулся. У детской кроватки сидела волевая, целеустремленная женщина, мать и бабушка, которая только что приняла решение…

Как же она торговалась! Эта леди Имиара могла бы заткнуть за пояс любого торгаша! Требовала здоровья и благополучия для всего ее рода вплоть до седьмого колена. Мне долго пришлось ее убеждать, что сие не в моей власти. Это было правдой: для таких обещаний мой ранг был маловат. Да и вообще, дьяволы не любят «долгоиграющие» договоры, я исключением не был.

Каких сил мне стоило переключить внимание Имиары с внука на сына! Убеждал, что здоровье внука я обеспечу. Но случись что с Кагром, ее внук станет жертвой интриг и дележа власти. Хорошо, что вдовствующая королева была умна, и обрисованная мною перспектива вполне укладывалась в ее представление о реально возможном.

Я получил право защищать своего ставленника! Светлый теперь сколько угодно может кусать свои крылья. Конечно, если он и в самом деле намеревался вредить королю Бельграна, но мне откровенно полегчало. Да и полученная «в нагрузку» душа королевы-матери оказалась хорошим довеском. Впору было запеть и пуститься в пляс.

Но было еще одно незаконченное дело. Не то чтобы я не умел проигрывать. Но и отступать, предварительно не использовав все доступные варианты, было не в моем характере…

5 марта 607 г. от Р. А. Бельгран; порт Горага

Едва «Перегана», большая торговая ладья, пришвартовалась к портовому причалу, как вся ее команда буквально попрыгала на сходни. На берегу моряки падали на колени и целовали землю. Такому их поведению никто не удивлялся. Странным было иное… «Перегану» никто давно уже не ждал! Более двух недель назад пришли в порт другие ладьи каравана, в состав которого входило это судно. Однако по пути неожиданный и короткий шторм разметал караван, лишь шестерым судам удалось достичь родного порта — три ладьи, включая «Перегану», пропали, унесенные шквалом ветра в открытое море. Их давно уже оплакали…

Но говорят, чудеса случаются! И это запоздалое прибытие оказалось наилучшим тому доказательством. В порту сразу же началась стихийная попойка. И только капитан «Переганы» в ней не участвовал. Он спешил выполнить обещание — заказать большую благодарственную церковную службу за спасение от морского ненастья. Такое важное дело не следовало откладывать на потом, милостивый Единый может отвернуться от того, кто бросает свои слова на ветер, в этом капитан Унар был твердо уверен. Только вот он сомневался — просто забыл, во время вознесения молитвы какому святому тучи наконец-то разошлись, открыв чистое небо, и он смог сориентировать корабль по звездам. Это было ровно четыре дня назад, первого марта — это же день святого Одора! Несомненно, в такой день капитан мог возносить молитвы только ему! И хотя путь до аббатства, посвященного этому святому, был не близок, Унар сразу же направился туда, оставив все портовые дела на своего кормчего.

Не торгуясь, Унар согласился с ценой, выставленной священником, за организацию большого служения о спасении жизни моряков от водной пучины. Капитан понимал: то, что он сошел на землю живым, есть милость Господня. И возможно, именно заступничество ответившего на его мольбы святого Одора внесло немалый вклад в спасение «Переганы».

— Не уважаемого ли капитана Унара видят мои очи?! — Радостный возглас за спиной заставил владельца «Переганы» обернуться. Так и есть, слух его не обманул — перед ним стоял один из самых уважаемых на Аркахе служителей Единого тин Ламир.

— Мое почтение, многоуважаемый тин. — Унар согнулся в глубоком, полном уважения поклоне. — Безмерно рад вас видеть.

— А я-то как, Унар, вы бы знали! Как я рад! Все говорили, что вы погибли, но я истинно верил и молился за ваше спасение! И вот теперь я вознагражден тем, что вижу вас в здравии.

А может, именно мольбы несомненно добродетельного тин Каера помогли ему?

— Спасибо вам за молитвы, тин. — Капитан поклонился еще ниже, чем в первый раз. — Это было самое жуткое торговое предприятие, в котором мне довелось участвовать, а повидал я немало.

— Я вижу, вы заказали большое благодарственное служение за свое спасение?

— Да. И за упокой тех, кто никогда не вернется из моря.

— На вашем корабле многие погибли? — Голос Ламира был полон печали.

— Минула, слава Единому, меня чаша сия. Но вот «Ольсис» и «Лебедай» канули в морскую пучину прямо у меня на глазах. Из их экипажей никто не выжил.

— Даже капитан Омисис?

Унар собрался с силами, затрудняясь сказать правду: Омисис был племянником тина.

— Его ладья налетела на ледяную скалу, из тех, что способны плавать аки корабли. Мы не смогли никого спасти.

— Пойдемте на свежий воздух. — Тин Каер потянул Унара за локоть к выходу из церкви. — Расскажите мне подробнее, как погиб мой родич.

Они долго разговаривали, прогуливаясь по аллее аббатства. Унар не скрыл и своей слабости, и своего ужаса, когда видел гибель товарищей. Но больше всего капитан «Переганы» каялся за свой страх перед морем. Впрочем, это не было чем-то необычным. Ладьи и вообще все корабли Принциса были неприспособлены к плаванию в открытых водах. Точнее, даже ладья могла пересечь море при хорошей погоде. Но спокойные воды были лишь половиной успеха в таком предприятии. Второй составляющей в хождении по открытому морю являлось чистое небо. Оно было просто необходимо для навигации: днем ориентировались по солнцу, ночью — по звездам. Ведь в открытом море, вдали от берегов нет никаких иных ориентиров.

А торговому каравану, к которому присоединился Унар со своим кораблем, не повезло. Резкий и неожиданный шторм раскидал ладьи, разделив их на две группы. Первой группе повезло, ветер и течения не унесли их в море: после окончания буйства стихии они смогли сориентироваться по береговой линии и завершить свой путь. «Перегане», «Ольсису» и «Лебедаю» не повезло — их вынесло в открытые воды. А так как погода в этих широтах, да еще и в зимнее время, — это почти постоянно закрывающие небо плотные облака, то подобное плавание было невероятно сложным испытанием. Его успех зависел больше от удачи, чем от мастерства кормчего и экипажа судна. Капитаны, понадеявшись на удачу и приметы, повернули не туда, и их вынесло в те места, где плавают огромные белые скалы. Если бы моряки могли понять, где юг, где север, где восток, а где запад! Тогда они никогда не допустили бы такую ошибку! Но тучи настолько плотно закрывали небо, что было даже не понять, где встает, а где заходит солнце.

Унар говорил долго. И чем дольше продолжался его рассказ, тем мрачнее становился тин. В конце этой своеобразной исповеди капитану показалось, что Ламир плачет. Плачет без слез и всхлипов. Но это была настолько нелепая мысль, что Унар решил, будто ему и правда это почудилось…

Такова была восемнадцатая по счету попытка обойти запрет крылатого на общение с тин Каером. Большинство из них вообще срывались на этапе начальной реализации, некоторые доходили до середины. Были и, как мне казалось, удачные попытки, но все разбивалось о критичный ум Ламира. Я буквально сжевал свой хвост, пока погода дала новый шанс! Если и этот ход окажется неудачным, то я сдамся. Признаю свое поражение в борьбе за душу тина. Как ни жаль, но слишком много времени и ресурсов отнимает это противостояние. А время можно потратить и на иное, более глобальное и полезное в плане возможной выгоды дело. Я уже не верил в успех…