На морях, омывающих Арках, плавало всего три типа судов. Если не брать в расчет лодки, плоты и плоды верфей Винилюдса — о них речь позже. Первые два — это ладьи, почти такие же, как, я помню, были у новгородцев и балтов. Только ладьи эти были в начале своего становления. По большому счету — лодки-переростки, с десятью рядами весел в максимуме и тринадцатью метрами длины. Ладьи были боевые и торговые, первые отличалась более узким корпусом и меньшей грузоподъемностью. Третьим видом были зарождающиеся на востоке, в подконтрольных Самиантру территориях, драккары. Кто-то скажет, что ладья и драккар — одно и то же, но будет неправ. Драккар более совершенная конструкция. Он мог переплыть море, он мог пройти по самой мелкой реке. Это судно столь мало весило, что дружина могла перенести его на своих плечах из реки в реку или минуя броды и пороги. Совершенство его конструкции — плод тысячелетней истории судов северных морей. При попутном ветре и хорошей погоде драккары могли развивать до двенадцати, а то и тринадцати узлов. По моей памяти, «переплюнуть» этот скоростной показатель смогли только парусники, созданные уже после Ренессанса! Огромный задел, вылизанная веками совершенная конструкция. Да, пока они ненамного превышали по размерам ладьи других земель, имея не более пятнадцати метров длины, но это только начало. Я был уверен: пройдет несколько десятков лет, и воины Самиантра приплывут на Арках на монстрах, аналогичных гокстадскому кораблю. На подобных судах в десятом веке викинги — помнится, это было подтверждено экспериментами — доплывали аж до Америки, на сотни лет опередив Колумба на его каравеллах.

На Аркахе же строили ладьи, которые, возможно, по грузоподъемности и соперничали с драккарами, но вот при встрече уйти от них не могли никак. Да и воинов корабли востока несли больше. Все чаще и чаще торговцы острова не возвращались домой, перехваченные на восточных морских путях. Может показаться, что перекрыть морские просторы без радаров и прочих совершенных прибамбасов сверхтрудная задача. В открытом море — да, встреча двух таких утлых, с точки зрения современного мне человека, лодочках нечто малореальное. Но несовершенство местных навигационных приборов, кои состоят из опыта капитана и кормчего, вынуждали плавать вдоль берегов. А это, увы, всего-навсего узкая полоса моря, откуда с корабля виден берег.

Географическое положение Аркаха представлялось мне чрезвычайно выгодным. Остров находился на пересечении всех морских путей с запада на восток, которые шли вдоль северного побережья континента. А из-за того, что пролив, отделяющий остров от «большой земли», был, мягко говоря, сложен для мореходства, судам приходилось огибать Арках с севера. Смельчакам, рисковавшим пройти по проливу с запада на восток, попутное течение и ветер предоставляли такую возможность, хотя подобная авантюра и была опасной. Но вот пройти с востока на запад было уже практически невозможно: океаническое течение несло здесь навстречу огромную массу воды со скоростью больше шести узлов, а роза ветров в этих местах была неизменна и соответствовала водному потоку.

По большому счету, стать перевалочным центром морских перевозок в этой области мирового океана Аркаху мешали всего три препятствия. Над первым — раздробленностью острова на несколько государств — я вел самую плотную работу. Второе — пираты, в основном восточные, которые все больше и больше походили на таких знакомых мне по истории Земли викингов. Третье — возможность свободно преодолевать пролив между островом и «большой землей».

6 октября 607 г. от Р. А. Бельгран; окрестности Горага

Арнитиус сидел на берегу пруда и предавался размышлениям. Он любил приходить к этому водоему, сидеть на его берегу, смотреть, как ветер гонит маленькие волны, наблюдать, как колышутся камыши. Даже удочка в его руках была не более чем частью антуража. Молодого мужчину совсем не волновало, клюет рыба или нет, он просто наслаждался красотой этого тихого места. Многие находили такое поведение странным. Корабельщик, а любит сидеть на пруду, предпочитая пресную заводь морским водам.

Несмотря на то что он только недавно отпраздновал свой двадцатилетний юбилей, Арнитиус уже заслужил некоторое уважение среди корабелов. Две ладьи, созданные его руками, успешно бороздили моря. Торговцы, которые разместили свои заказы у этого мастера, не прогадали. Суда им достались отличные. Нельзя сказать, что молодой мастер был гением, нет, он был просто хорошим корабелом. Таких много на восточном побережье, и конкуренция между ними очень велика. Но Арнитиус был потомственным корабелом, еще его дед строил ладьи — это давало молодому человеку определенные преимущества. Торговцы, которые ходили морскими путями, очень хорошо знали его род. А первые ладьи, построенные им лично, только утвердили всех в том мнении, что этот молодой мастер умеет строить крепкие торговые суда. Карьера Арнитиуса только начиналась. Мысли о будущем если и посещали мастера, то все были в «розовых тонах».

Наблюдая за мелкой водной рябью, Арнитиус думал о том, какое дерево стоит закупить впрок. Сейчас у него не было заказов, но мастер знал — долго такое затишье не продлится. А запас хорошей древесины карман не тянет. После навара с последнего заказа корабел даже мог позволить себе закупить пиленые, а не струганые доски. Это означало, что его следующая ладья будет еще лучше. Цены на пиленые доски, конечно, кусались. Но ему надо было зарабатывать авторитет, независимый от памяти о достижениях его деда и отца. Так что чем лучше мастер построит третье судно, тем больше разнесется о нем молва. Тем более что Арнитиус не был жадным, он создавал корабли не столько для выгоды — хотя надо признать, что занятие это было доходным, — сколько ради себя самого. Умное слово «самореализация» еще не придумано, но по сути парень именно самореализовывался через свою работу, она приносила ему удовольствие. Это был тот редкий случай, когда ремесло было в радость.

Арнитиус поморщился. Ну надо же, какой-то мальчонка вышел из кустарника на другом берегу пруда. Только мастер хотел крикнуть и прогнать мальчишку, как увидел, что тот собирается пускать в пруду кораблики. Это остановило корабела от окрика. Арнитиус вспомнил, как он сам в детстве бегал на пруды и запускал там вырезанные отцом грубо сделанные игрушечные ладьи. «Пусть малец развлекается, — подумал он, — а прогнать, если будет шуметь, всегда успеется».

Пруд был велик, более двухсот шагов в поперечнике, и мастер вскоре забыл про мальчишку. Ну пускает свой кораблик, играется, рыболову-то какое дело. Его неторопливое течение мыслей опять вернулось к доскам. Сэкономить и купить рубленые или… По кругу одни и те же размышления. Внезапно резкий окрик из лесной чащи заставил Арнитиуса вздрогнуть, он уже и забыл, что не один на пруду. Но окрик исходил не от ребенка.

Мальчишка, услышав голос из рощи, которая начиналась недалеко от берега, вздрогнул, заозирался, с тоской взглянул на свою игрушку, которая плыла почти на середине пруда, затем с досадой махнул рукой и что есть мочи побежал на зов. «Должно быть, отец зовет, — подумал Арнитиус. — Суровый, видимо, у него батя, раз даже игрушку пришлось бросить».

Игрушечный кораблик мерно колыхался на волнах. Арнитиус сразу заметил, что игрушка сделана топорно, да и паруса оборваны, вон какую странную форму имеют. Вместо единого прямоугольного полотна, которое подобает иметь любому нормальному кораблю, пусть и игрушечному, на этом суденышке имелись какие-то треугольные обрывки. Да и виданое ли дело — этот кораблик имел аж две мачты! Подобное очень рассмешило корабельного мастера. Наверняка малец, его выстругавший, никогда не видел моря и морских судов. В общем, плохая игрушка, правильно юнец ее бросил без сожаления…