— Как вы думаете, — спросила она тихо, не глядя на маркизу, — понравился ли бал его светлости?

— Я думаю, что мой внук весьма успешно справился с ролью хозяина дома, — ответила вдова. — А разве он не высказал тебе своего восхищения?

Она взглянула на Кларинду своим проницательным взглядом и заметила, что легкий румянец вспыхнул на щеках девушки.

— Его светлость сказал мне дежурный комплимент, когда готовился принимать гостей, — призналась она, — но он не пригласил меня танцевать.

— Мне всегда говорили, что мой внук крайне не любит скакать по танцевальному залу.

— Он танцевал с леди Роминой, — ответила Кларинда.

— Если он и делал это, то, я уверена, не по своей инициативе! — воскликнула вдовствующая маркиза. — Дело здесь не обошлось без напористого и требовательного создания, без претенциозной и превозносимой до небес дамы! В мое время женщины ждали, когда их выберут, они не заставляли мужчин чувствовать себя дичью, стремящейся спастись в норе.

Кларинда не удержалась и рассмеялась. Она всегда восхищалась чувством юмора вдовствующей маркизы.

— Леди Ромина выглядела прекрасно, — заметила она.

— Смотря на чей вкус, — колко ответила маркиза. — Иди спать, дитя. Мне хотелось бы, чтобы завтра ты выглядела наилучшим образом. Ведь тебе предстоит в первый раз посетить Карлтон-Хаус.

Кларинда послушно пошла в свою комнату, но не стала сразу звать Розу. Она села и стала смотреть на себя в зеркало — на свои золотисто-рыжие волосы, которые, выбиваясь из-под шляпы, обрамляли ее лицо, на белизну кожи, оттеняемую бледно-голубым платьем.

Казалось невероятным, подумала она, что это та самая Кларинда Верной — девушка, стыдившаяся своей поношенной одежды, которая годами не обновляла свой гардероб, так что ей приходилось латать и штопать старые платья.

Сейчас ее шкаф был полон новых нарядов разнообразных фасонов и расцветок — и все они были очень дорогими и отвечали требованиям самой последней моды.

Но, несмотря на испытываемую радость, Кларинда не могла забыть тех мук, которые она претерпела в первую неделю своего пребывания в Лондоне. Ей приходилось стоять часами, в то время как портнихи булавками закалывали вокруг нее материю. Девушка ездила из магазина в магазин, и вдовствующая маркиза покупала ей — несмотря на протесты и чувство вины оттого, что она тратит на себя такие деньги, — казалось, целое море шляпок, сумочек, накидок, туфелек, перчаток и шалей.

Однако результат, пришлось признать, был потрясающим. Она была признана несомненной красавицей с первого же появления в обществе.

Но, несмотря на то что она старалась быть циничной и говорила себе, что все так любезны с ней из-за ее наследства, она не могла не признать, что блестящий фасад общества в целом очарователен и светская жизнь была наполнена разнообразными развлечениями.

У нее не было времени для самоуглубленных размышлений. Если она не ездила по магазинам и не занималась уроками танцев, у них с маркизой все равно был занят каждый час.

Они посещали не только балы. Они бывали на приемах и ассамблеях, присутствовали на небольших вечерах, где гости беседовали и слушали музыку, а также на ленчах и обедах. Сами они тоже принимали многочисленных гостей, которые, приходя засвидетельствовать свое почтение маркизе, бросали на Кларинду восхищенные взгляды.

— Когда джентльмены делают мне комплименты, — сказала она маркизе вскоре после своего приезда в Лондон, — не могу отделаться от чувства, что они насмехаются надо мной. Я не привыкла к лести.

— Ты должна научиться с благодарностью принимать знаки восхищения, — увещевала ее маркиза.

— Я стараюсь, — соглашалась Кларинда, — хотя иногда мне очень хочется смеяться. Когда молодые люди начинают восхвалять мои брови или форму моего носа, я не могу не чувствовать, насколько по-идиотски это звучит.

— Ты к этому привыкнешь, — мудро ответила маркиза, и после месяца пребывания в Лондоне Кларинда признала, что та была права.

Она стала находить, что комплименты, которые ей шептали на ушко каждый вечер, принимать вполне легко, для нее стало привычным видеть восхищенные взгляды мужчин, когда они подносили к губам ее руку, она научилась уклоняться от брачных предложений, особенно тех кавалеров, которые были слишком настойчивы или толстокожи, чтобы понять намек.

Ее удивляло лишь одно — она очень редко видела лорда Мельбурна. Она никак не могла понять, почему мужчина, являющийся не только хозяином дома, но и, более того, ее опекуном, так мало общается с ней.

Они встречались только в присутствии других людей — либо его бабушки, либо пришедших на обед гостей. И даже тогда, когда он сопровождал их с бабушкой на какой-нибудь прием, он никогда не садился с ней рядом и не приглашал танцевать — и это казалось Кларинде совершенно необъяснимым.

Она была очень зла на лорда Мельбурна, когда только приехала в Лондон, и думала, что будет постоянно гневаться на него, рассерженная его собственническим отношением к ней. Она думала, что будет, словно на шпагах, пикироваться с ним колкостями и вести с ним словесную дуэль.

Ситуация же была полностью противоположной и даже в некоторой степени удручающей, но у нее не было случая даже поспорить с ним о чем-нибудь.

Он всегда был с ней бесстрастно учтив, и она вполне осознавала, что должна быть благодарна ему за тот комфорт, которым она наслаждалась в Мельбурн-Хаус. Но со временем она стала понимать, что именно благодаря его стараниям они никогда не остаются одни.

Однажды его бабушка передала от него записку.

Именно таким образом Кларинда узнала от него, что, если некий малоподходящий претендент попросит ее руки, она должна только сказать джентльмену, что ему надо обратиться к ее опекуну, и тогда лорд Мельбурн разрушит его брачные планы.

Тогда Кларинда поняла, что единственный способ отреагировать на это сообщение лорда Мельбурна состоит в том, чтобы послать ему ответную записку.

Поэтому каждое утро, перед тем как окунуться в круговорот дневных развлечений, она писала своим элегантным почерком на листе бумаги:

«Лорд Вильмонт зайдет к вам сегодня днем, милорд; я не желаю принимать его предложение».

Или:

«Капитан Чарльз Каддингтон, возможно, будет просить разрешения вашей светлости повидать меня наедине; пожалуйста, предотвратите это, если возможно».

Лорд Мельбурн никогда не отвечал, но Кларинда обнаружила, что молодые люди, которых она не любила, больше не появлялись у них в доме и не делали попыток приблизиться к ней, когда встречали ее на различных вечерах.

Она чувствовала, что лорд Мельбурн весьма ревностно относится к своим обязанностям опекуна, но он явно не желал общаться с ней с глазу на глаз.

Перед своим приездом в Лондон именно этого она и желала; но теперь проявляемое им равнодушие уязвляло ее, даже если она не признавалась в этом самой себе.