– Не стоит тебе так злиться на Реймонта, – попытался успокоить Перейра Федорова. – Положение у вас с ним одинаковое. Вы больше не соперники.

– Я его прикончу когда-нибудь!

– Ну, это ты хватил! – рассмеялся Перейра. – Ты романтик, Борис, а он – воплощение прагматизма.

– Ну ладно, а что бы он мог сделать с Маргаритой? – ворчливо спросил Федоров.

– Ну, не знаю… Что-нибудь несентиментальное. Мог бы, к примеру, организовать бригаду по ремонту и модификации биосистем и аппаратуры для обеспечения органических циклов – тогда корабль бы протянул дольше и она успела бы родить, скажем, двоих детей…

Перейра умолк. Мужчины довольно долго смотрели друг на друга, а в мыслях у обоих было: «А почему бы и нет?»

Мария Тооманен вбежала в спортивный зал. Иоганн Фрайвальд разминался на трапеции.

– На помощь! – крикнула она, вся дрожа. – В игровой комнате драка!

Фрайвальд соскочил на пол и побежал по коридору. Из комнаты для игр доносились шум, громкие крики. Вбежав туда, Фрайвальд увидел примерно десяток свободных от вахты членов экипажа. Они выстроились кружком. Фрайвальд всех растолкал и протиснулся вперед. Дрались второй пилот Педро Барриос и кок Майкл О’Доннел. Пока что они еще не успели нанести друг другу серьезных травм, но выглядело все ужасно.

– Прекратите! – крикнул Фрайвальд.

Драчуны остановились. Весь экипаж уже знал, что Реймонт обучил своих помощников всяким хитрым приемам.

– Что за шутки? – сурово спросил Фрайвальд и, обернувшись к зевакам, укоризненно проговорил: – А вы что, не могли их разнять? Неужели вы так глупы, что не понимаете, до чего могут довести подобные выходки?

– До сих пор меня никто не называл шулером! – тяжело сопя, крикнул О’Доннел.

– А я говорю, что ты шулер! – рявкнул Барриос.

И они снова бросились друг на друга, но Фрайвальд успел вмешаться. Он ухватил воротники рубашек обоих драчунов, перекрутил ткань и нажал кулаками на кадыки. Оба забияки сразу обмякли. Фрайвальд добавил для верности каждому по паре «фумикоми». Драчуны застонали от боли и согнулись пополам.

– Лучше бы надели боксерские перчатки да поколотили друг друга на ринге, – буркнул Фрайвальд. – А теперь пойдете со мной к первому помощнику.

– Гм-м-м, прошу прощения, – проговорил кто-то за спиной Фрайвальда. Из сбившейся в кучку группы зевак вышел стройный, энергичный молодой человек – картограф Пхра Такх. – Думаю, это не нужно.

– А я думаю, что это не ваше дело, – буркнул Фрайвальд.

– Это мое дело, – возразил Такх. – Самое главное сейчас – наше единство. А от официальных мер толку не будет. Я друг обоих этих людей. И, думаю, сумею помирить их.

– Если мы перестанем уважать законы, мы погибнем, – ответил Фрайвальд. – Я уведу их.

Такх предложил:

– Можно мне хотя бы сначала переговорить с вами с глазу на глаз? Буквально минутку.

В голосе его звучала неподдельная тревога, и Фрайвальд не смог отказать картографу.

– Ну… хорошо, – кивнул он. – А вы, – строго сказал он драчунам, – оставайтесь здесь.

Он вошел с Такхом в игровую комнату и закрыл дверь.

– Не могу же я все так оставить, – объяснил Фрайвальд, – отпустить их, после того как они оказали мне сопротивление. После того как капитан Теландер наделил нас, помощников констебля, официальными полномочиями, мы действуем на благо экипажа. Вы гляньте сюда, юноша, – и Фрайвальд, спустив носок, продемонстрировал кровоподтек на лодыжке.

– Ну и что? – не унимался Такх. – Неужели нельзя забыть про этот синяк? Сделайте вид, что вы ничего не заметили. Они неплохие парни. Просто дуреют от однообразия, бесцельности, постоянного напряжения – все ведь только о том и думают, уцелеем мы или врежемся снова во что-нибудь типа звезды.

– Если мы начнем позволять кому-то безнаказанно дубасить друг друга… – гнул свое Фрайвальд.

– Ну а если я их взял и разнял? Если они, скажем, извинятся перед вами? Разве это будет не лучшим уроком для них, чем арест и наказание?

– Может быть, и так, – скептически пробурчал Фрайвальд. – Но с какой стати я должен верить, что все это вам удастся?

– А с такой, что я точно такой же помощник констебля, как и вы.

– Что? – выпучил глаза Фрайвальд.

– Встретите Реймонта – спросите у него, но наедине. Я никому не должен говорить, что я его помощник, и сказать об этом могу только помощнику официальному, вроде вас, в экстренной ситуации. Насколько я понимаю, сейчас именно такая ситуация.

– Aber…[25] Почему? – недоуменно пробормотал Фрайвальд.

– Реймонту и самому то и дело приходится сталкиваться с непослушанием, сопротивлением и уклонением, – пояснил Такх. – У его добровольных явных помощников, таких как вы, Фрайвальд, трудностей меньше. Вам не приходится делать грязную работу. И все равно по отношению к вам складывается недружелюбие и сопротивление, и уж, конечно, никто не станет вам доверять чего-то такого, что, как ему кажется, может не понравиться Реймонту. Я… я не шпион. Да и серьезных преступлений у нас пока что, на счастье, не бывало. Я должен изо всех сил стараться усмирять всякие ссоры. Как сегодня, к примеру.

– А я думал, вам Реймонт не нравится, – растерянно проговорил Фрайвальд.

– Я бы и теперь так не сказал, – честно признался Такх. – Но он, так или иначе, сумел меня убедить, что я могу поработать на общее дело. Надеюсь, вы не станете выдавать тайну?

– О нет. Нет, конечно. Даже Джейн не скажу. Ну и дела!

– Так вы позволите мне разобраться с Педро и Майклом?

– Да, займитесь этим. И сколько же у Реймонта еще таких тайных агентов, интересно?

– Понятия не имею, – пожал плечами Такх. – Но подозреваю, что он надеется подключить многих к этой работе.

Картограф кивнул Фрайвальду и вышел.

Облачные массы в центре галактики производили впечатление суровых громадных грозовых туч. «Леонора Кристин» добралась уже почти до самой их границы. Впереди не было видно ни единой звезды, да и по разные стороны от корабля с каждым часом их становилось все меньше, и горели они все слабее.

Здесь, где концентрация звездной пыли была так велика, корабль передвигался благодаря совершенно фантастическому виду аэродинамики. Показатели обратного тау достигли поистине головокружительных цифр, а потому плотность пространства для корабля не имела почти никакого значения. Наоборот, корабль еще более жадно, чем прежде, пожирал материю и больше не ограничивался только атомами водорода. Модифицированные селекторные установки обращали все, что им только попадалось: газы, пыль, метеориты – в топливо и материал для реакции. Кинетическая энергия и временной дифференциал бешено ползли вверх. Создавалось впечатление, будто безумный порыв ветра несет «Леонору Кристин» между скоплениями солнц.