– Можете свести фактор вероятности к одному из десяти? – буркнул Нильссон. – Лично мне в такое верится слабо. Но хорошо, давайте предположим, что вероятность будет именно такова. Все равно нам придется обследовать пять звезд из десяти. Сколько получится? Десять лет. А скорее – двадцать, если предусмотреть все условия. Самые юные из нас успеют здорово постареть. За это время многие утратят репродуктивную способность и наследственность пострадает, что приведет к снижению банка генов, а он у нас и сейчас невелик. Если нам придется ждать несколько десятилетий до того блаженного момента, когда можно будет родить детей, мы попросту никаких детей родить не сможем. Мало кому из них будет суждено достичь сознательного возраста к тому времени, как их родители станут беспомощными стариками. В любом случае нам не протянуть дольше трех-четырех поколений. Видите, я и в генетике кое-что понимаю. – Астроном уже без всякой напыщенности закончил: – Я вовсе не хотел кого-то обидеть или задеть чьи-то чувства. Я хотел помочь показать вам, что ваша мечта о колонии первооткрывателей, о новом ядре человечества в другой галактике – это всего лишь детская фантазия, и ничего больше.

– У вас есть альтернатива? – спросила Линдгрен.

Щеки Нильссона судорожно задергались.

– Никаких альтернатив, кроме реального взгляда на происходящее, – выдавил он. – Трезвое осознание суровой правды: нам никогда не суждено покинуть этот корабль. И то, что вести себя мы должны в соответствии с правдой.

– А потому вы засучив рукава взялись за работу? – проворчал Реймонт.

– Мне не нравится, как вы об этом говорите, сэр, но я понял, что конструировать аппаратуру для длительного полета совершенно бессмысленно. Лететь нам по большому счету некуда, так какая разница? Даже предложения Федорова и Перейры насчет продления срока действия системы жизнеобеспечения меня не воодушевляют.

– Но, надеюсь, вы понимаете, – сказал Реймонт, – что примерно для половины людей согласие с вашей точкой зрения означает не что иное, как самоубийство?

– Возможно, – пожал плечами Нильссон.

– И вы сами настолько ненавидите жизнь? – спросила Линдгрен.

Нильссон приподнялся, но тут же снова сел и что-то забормотал.

Реймонт, к удивлению старшего помощника и астронома, сменил гнев на милость:

– Профессор, я пригласил вас не только для того, чтобы положить конец вашим мрачным прогнозам. Гораздо больше мне хотелось бы узнать, почему вы упорно отказываетесь думать о том, как можно было бы повысить наши шансы на спасение.

– Интересно, как это их можно повысить?

– Это я от вас хочу услышать. Вы специалист, эксперт. Насколько я помню, на Земле вы возглавляли группу астрономов, которой удалось обнаружить порядка пятидесяти планетарных систем. Больше того, вам удалось выявить и отдельные планеты, определить их характеристики – и все это на расстоянии множества световых лет. Почему же вы не можете ради нас выполнить подобные исследования?

Нильссон фыркнул:

– Смешно! Похоже, придется на пальцах объяснять азбучные истины. Согласны выслушать меня, старший помощник? И вы слушайте внимательно, констебль… Безусловно, с помощью крупного телескопа можно рассмотреть на расстоянии в несколько парсеков космический объект величиной с Юпитер. При условии, что объект хорошо освещен, но при этом не теряется в лучах ближайшего к нему светила. Безусловно, с помощью математического анализа данных пертурбации, полученных за несколько лет, можно приобрести кое-какие сведения о планетах, расположенных вблизи светила, – таких планетах, которые слишком малы для того, чтобы их можно было сфотографировать. Неточности в уравнениях до некоторой степени могут быть ликвидированы за счет тщательного интерферометрического изучения вспышек звезды – на эти циклы планеты оказывают кое-какое, хоть и малозначительное, влияние. Но! – Нильссон увлекся и ткнул Реймонта в грудь указательным пальцем. – Вы просто не представляете себе, насколько неточны получаемые в итоге результаты. Журналисты, конечно же, принимаются трезвонить, что обнаружена новая планета, жутко похожая на Землю. Но на самом деле это всего лишь вольная интерпретация полученных нами данных. Одно из многочисленных вероятных распределений размеров планет и параметров орбит. Да еще и с погрешностями. И все это – при помощи самых крупных и самых точных инструментов на Земле, то есть таких, какими мы здесь не располагаем, да и собери мы их, – нам негде было бы их разместить.

Так что даже на Земле единственным способом получения детальной информации о планетах за пределами Солнечной системы служили полеты автоматических станций, а позднее – кораблей с людьми на борту. В нашем случае существует единственная возможность проведения исследований: торможение с целью проведения непосредственного наблюдения, после чего, как я убежден, – продолжение пути. Ведь нельзя забывать о том, что планета, которая может показаться во всех отношениях идеальной, на самом деле оказывается либо стерильной, либо имеет такую оригинальную биохимию, что жить на ней невозможно, а то и того хуже – смертельно опасно.

Поэтому советую вам, констебль, слегка проштудировать учебники или хотя бы обзавестись толикой здравого смысла и реализма. Ясно? – закончил тираду Нильссон с видом триумфатора.

– Профессор… – начала было Линдгрен.

Констебль загадочно улыбнулся.

– Не волнуйтесь, мадам, – сказал Реймонт. – Драки не будет. Он меня нисколько не унизил. Хотите верьте, хотите нет, – продолжал констебль, не спуская глаз с Нильссона, – а я знал, что вы нам скажете. Кроме того, я знал, что вы – человек способный или, по крайней мере, были таким когда-то. На вашем счету – уйма всяческих новшеств, с помощью которых сделана такая же уйма открытий. И покуда мы не забастовали, вы делали для нас важную и тонкую работу. Так почему же вам не поломать голову над теми проблемами, что стоят перед нами?

– Может, вы снизойдете настолько, что изложите суть проблемы? – съязвил Нильссон.

– Я не ученый и даже не техник, – возразил Реймонт. – И все-таки некоторые вещи для меня очевидны. Представим, что мы попали в ту галактику, к которой стремимся. Подлетели мы к ней при крайне низких значениях тау, и все-таки они таковы, что… ну, словом, можно взять любые, какие захочется, лишь бы было удобно. Скажем… десять в степени минус три. Получается, что у вас… вполне достаточно времени для наблюдений. За недели, месяцы по корабельному времени вы сумеете собрать о конкретной звезде больше информации, чем о любой соседке Солнца. Позволю себе предположить, что вы могли бы изыскать метод, основанный на релятивистских эффектах, который помог бы вам получить сведения, для земных астрономов попросту недоступные. Ну и, конечно же, вы сумеете наблюдать сразу за многими звездами класса Солнца одновременно. Следовательно, вы неизбежно обнаружите и докажете с помощью точнейших расчетов, не оставляющих ни малейшей почвы для сомнений, что у некоторых из этих звезд имеются планеты, массой и параметрами орбиты сходные с Землей.

– Допустим. Но все равно останутся такие вопросы, как состав атмосферы, природа биосферы… Так или иначе потребуется исследование на близком расстоянии.