– Педагогом, значит, будете?

– Ну… если поступлю, то буду, конечно…

Юсупов вгляделся в юную особу повнимательней и вдруг понял, что она обязательно поступит и будет самозабвенно учить чужих детей и любить их, как своих. Ее глаза выражали приязнь ко всему вокруг: к городу, к людям и даже к нему, увиденному первый раз в жизни. Это ощущение исходящей от человека готовности любить было для Юсупова новым, тревожащим и даже странно щемящим.

– Вы обязательно поступите, – сказал он.

Девушка рассмеялась, забавно морща носик и щуря глаза, а потом сказала:

– Как там говорится-то? А-а-а… Вот! Ваши бы слова да богу в уши!

– Он обязательно услышит! – пообещал Виктор, а девочка опять охнула, посмотрела на крошечные часики и вскочила.

– Надо бежать! Сейчас начнется! – почти выкрикнула она и начала запихивать в сумку толстый учебник.

– Не спешите! Вы же не одна сдавать будете! Ну… пойдете не в первый заход… Какая разница?

– Вы не понимаете… Я должна в первом заходе, а то…

– А то что?

– А то умру, вот что!

– Ну тогда побежали! – неожиданно для себя предложил Юсупов, будто был не взрослым мужиком, а таким же несмышленым абитуриентом.

– Побежали! – охотно согласилась она, даже не удивившись его предложению.

И они перебежали через Казанскую улицу, юркнули в подворотню – и со всех ног понеслись дворами к старому зданию прославленного института. Девушка успела к началу экзамена и мгновенно скрылась за толстой белой дверью аудитории, а Виктор привалился к стене напротив этой двери и замер в ожидании. Он ни о чем даже не мог в тот момент думать. Его душа будто временно оставила его, чтобы раскинуть свои защитные крылья над этой милой девушкой, сдающей экзамен.

Он очнулся мгновенно, как только она, румяная и счастливая, вылетела из аудитории. Девушка сразу рванулась к нему, словно нисколько не сомневалась, что этот почти незнакомый человек будет ее ждать у дверей.

– Что?! – крикнул он.

– Пять!!! – отозвалась она и бросилась ему на шею, а он подхватил ее за талию и закружил по коридору, испытывая ни с чем не сравнимое счастье.

Уже много позже Маришка говорила, что сразу почувствовала в нем родного человека и действительно нисколько не сомневалась: он будет ждать ее у аудитории.

– Почему? – Юсупов потом спрашивал ее об этом много раз, поскольку ему хотелось, чтобы она вновь и вновь повторяла:

– Потому что я сразу влюбилась в тебя! А ты в меня! Да?!

И он, прожженный циник и даже бабник, почти со слезами на глазах охотно повторял в ответ:

– Да! Да! Да… – и целовал тонкие Маришкины руки, прозрачную шейку, нежные щеки и мягкие податливые губы.

В институт она, конечно же, поступила. Училась серьезно, целыми днями пропадая в библиотеках и на всяких дополнительных лекциях и занятиях. У нее было мало свободного времени, а Юсупов хотел видеть ее постоянно. Все для него оказалось в новинку. Он искал встреч и изнемогал от любви. Впрочем, он понимал, что Маришка – еще никакая не женщина, а невинная девушка. Он до дрожи во всем теле хотел интима с ней и не знал, как к этому подступиться. Боялся спугнуть, обидеть, показаться пошлым и мерзким. Что знала об отношениях мужчины и женщины эта чистая девушка, воспитанная на «Алых парусах» и «Евгении Онегине»? Да ничего! Юсупов долго думал, как предложить ей то, чего в ее жизни никогда еще не было, и вдруг нашел единственно верное решение.

Как-то они отмечали у него дома сдачу Маришкой очередного экзамена. Он купил шампанского, и они выпили целую бутылку. Девушка раскраснелась, развеселилась и была ему так желанна, что он достал из кармана куртки накануне купленное золотое колечко с алмазной насечкой и протянул Маришке. Она осторожно взяла в руки алую бархатную коробочку, открыла – и охнула, как тогда, перед вступительным экзаменом, когда они только-только познакомились.

– Неужели это мне? – удивилась она.

– Конечно, тебе, кому же еще… – отозвался он голосом, который, казалось, отказывался служить. Виктор проглотил неизвестно откуда взявшийся ком в горле и сказал: – Выходи за меня замуж, Маришка…

Девушка сразу стала серьезной, а щеки запылали еще гуще. Она схватилась за них руками и, глядя ему прямо в глаза, сказала:

– Разве я могу тебе отказать, раз люблю…

– То есть… ты выйдешь за меня замуж? – зачем-то решил уточнить Юсупов.

– Я выйду за тебя замуж… – повторила она.

– И будешь моей?

– Я… и так… твоя… – прошептала девушка и сама вдруг принялась расстегивать толстую шерстяную кофту.

Виктор боялся поверить своему счастью. Он думал, что Маришке просто сделалось жарко, но за крупными декоративными пуговицами кофты последовали пуговки тоненькой блузочки. Он понял, что она готова для него на все, и принялся ей помогать. Их руки сотрясались в унисон, хотя у Юсупова никак не должны были дрожать. Он за свою жизнь раздел уже немало женщин. Но эта девочка готовилась отдать себя ему как-то особенно жертвенно, будто совершала ритуальное действо. Ему стало не по себе.

– Если ты не хочешь сейчас, Маришенька, то и не надо… – зачем-то начал говорить он, схватив ее за руки, которые она уже завела за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер.

– Только тебе хочу… – прошептала она. – Только для тебя… одного… Только я ничего не умею… ты должен научить меня… Ты ведь давно уже взрослый…

Последние слова Марина не столько проговорила, сколько продышала. Юсупов понял, что она, ничего не зная о его богатом сексуальном прошлом, обо всем догадалась и сразу простила. Его захлестнула горячая волна признательности. Он готов был покаяться перед этой девочкой и в остальных своих грехах, но она, похоже, ничего подобного от него не хотела. Она принимала его таким, какой он есть, и хотела отдать ему себя тоже такую, какая есть – чистую, непорочную, нежную и любящую.

Юсупов знал, что девушкам первая интимная близость может приносить болезненные ощущения, и потому старался быть предельно бережным, предупредительным и нежным. Возможно, потому, что они так полюбили друг друга, у Маришки сразу все получилось. Ее тоненькое тело выгнулось в его руках, задрожало, и она проговорила новым, на тон более низким, чем обычно, голосом:

– Как больно… и как сладко… люблю тебя…

И с тех пор, встречаясь у него дома, они проводили большую часть времени в постели. Марина очень быстро освоилась с новой ролью любовницы и справлялась с ней тонко и страстно одновременно, и Юсупов ловил себя на том, что уже не представляет своей жизни без этой девушки.

Когда они подали заявление в ЗАГС, Маришка сказала, что пришла пора познакомить его с единственной родственницей, родной теткой, у которой сейчас живет. Конечно, Юсупов согласился. Он купил большой торт, коробку конфет, бутылку шампанского и букет крупных алых роз.