Осенью 1942 года у немцев нашлись силы заткнуть «Витебские ворота»: сорока километровый разрыв в сплошной линии обороны между Велижем и Невелем, через который весь год шли диверсионные и партизанские группы, отряды и даже бригады. Из Белоруссии вывозилось продовольствие, шли обозы в обе стороны. Под ударами регулярных войск Вермахта партизанский край пал в конце ноября – начале декабря 1942 года. Группе приказали выдвинуться к реке Овсянка и организовать разведку расположения противника в прифронтовой полосе с целью удара на Городок. Это почти в ста километрах севернее базы. Придется форсировать две «железки» и два шоссе, и район Витебска, который тоже укреплен не кисло. А тут еще снег, и на нем остаются следы.

Отряд повел Викторов, а Алексей занялся поиском места для новой базы. Более-менее приличное место нашлось севернее села Веречье, между двух рокадных дорог, по которым немцы снабжали свою группировку. Лес довольно густой и старый. Есть две землянки, нетронутые немцами, внутри несколько растяжек, которые Алексей благополучно удалил. Отход возможен во все стороны, по меньшей мере зимой. Вышел на связь с «начальством», получил волну и начальный номер страницы в шифровальной книге для связи с командованием 4-й ударной армией и Калининским фронтом, их позывной «Блондин». Позывной отряда «Шмель». Начальство расщедрилось, и организовало выброску продовольствия. В «отместку» потребовало срочно взять «языка», желательно штабного. «Они каждый день по рокадкам так и шныряют!» – подумал полковник, закончив расшифровку. – «Да, и продукты не сильно и нужны! Отряд еще далеко.»

Впрочем, деваться некуда, болото рядом замерзло, там и организовал костры буквой «Т», как просили, и дал отмашку готовности. Прилетело два У-2 и сбросили мешок макулатуры (газеты и листовки) и семь мешков с продовольствием. Потушил банки с соляркой, поднял «флайер» и собрал весь груз. Затем выгрузил его в одну из землянок. Сходил, замел следы от костров, и собрал банки. Еще пригодятся. Открыл мешки с продуктами: в основном – консервы, это хорошо, немного муки, соль, сухари. Затем его взгляд остановился на этикетках, лежащих пачкой в одном из ящиков. Там по-французски было написано «„Porc Ragoыt“: Рагу из свинины Изготовлено: Чикаго, Канада, Нувель де Франс Либре». У Алексея закололо сердце, и он кинулся открывать мешок с макулатурой, как он считал. В «Правде» опубликована карта боевых действий. Немцы окружены под Сталинградом, Тамань – наша!!! Немцев там нет! В Финской АССР упорные бои с немцами в Лапландии. Ленинград блокирован только с юго-запада. Советские подпольщики совершили теракт в Елизаветграде у Фридрихсбургских ворот, убив гауляйтера временно оккупированной Прусской области Эриха Коха.

«Приехали! Ничего себе, сходил за хлебушком!» – подумал Алексей, и продолжил изучение газет. По старой дерьмократической привычке, он не читал газет принципиально. Да и где их взять в тайге? Радио не слушал, телевизор в Чуньском не берет. Пока в Северном работал ретранслятор, телевизор работал, но это было еще до того, как туда приехал Алексей. Потом, когда ставили мачту связи, можно было получать и телевизионный сигнал, но, ни одного телевизора дома не было. Все заменял интернет. Здесь, в СССР-42, в таком же лесу, с прессой и радио тоже не густо. Бойцы просили сводки, но, сбор людей начали тогда, когда на фронтах все шло плохо, поэтому радисту было запрещено распространять эту информацию. Да и вообще, что говорить, упустил полковник этот момент. Вообще не занимался воспитанием л/состава. Этим занимался Уфимцев. Иногда подключался Викторов. Самому Алексею было некогда. Волна изменений только докатилась, ведь прошло всего несколько месяцев после начала его деятельности. Газет было много, но охватывали они небольшой период. Удалось узнать только, что воюет СССР на два фронта: Япония вышла из договора о ненападении несколько месяцев назад и на Дальнем Востоке началась война. И ситуация там складывается не в нашу пользу. Дальше от океана все в порядке, относительно, а в Приморье – беда. И сплошные эпидемии. Сейчас вроде попритихло, зима, а весной начнется! «Отряд 731» действует. Так что, надо быстренько заканчивать операции здесь, и перебираться в Приморье. Алексей отложил газеты в сторону, надел зимний «лешак», взял «Хеклер и Кох» с глушителем, и пошел на восток к дороге. Надо брать «заявленного» языка. 7 км до Солодковичей, на лыжах. Малость размялся и успокоился. Глупо, конечно, поступил, не стоило лезть и ворошить прошлое, но, уже ничего не изменить. Теперь отступать некуда, только вперед. Дорога пуста, даже не почищена, следов машин не видно, все припорошено снегом, какой тут «язык»! Двинулся вправо на Коробы вдоль дороги, переключив шлем на инфракрасный режим. Прифронтовая полоса, все-таки, увеличил защиту, могут быть мины. Дошел аж до Хмельника, прежде чем увидел присутствие немцев. Там четыре дороги сходятся. На обоих перекрестках жандармские посты. В районе Орши немцы их не используют, дежурят полицаи. Здесь же пулеметная точка, два окопа и шлагбаум. Не умеют немцы блокпосты устраивать! Жандармы были не интересны, тронулся дальше, желая до света занять позицию у дороги, по которой ездят машины. Здесь, по-прежнему, следов машин не было. Следы только от мотоциклов с коляской. За Осмоловичами увидел действующую дорогу. По ней, даже ночью, шли машины к Усвятам и обратно. Там фронт. Но, в основном, колоннами. В одной из колонн увидел легковой автомобиль в самом конце. Прицелился, и, со второго выстрела, пробил переднее колесо. Машина заюзила и остановилась, уткнувшись в снежную насыпь у дороги. Колонна продолжала движение, а водитель-немец вылез из машины посмотреть, что случилось. Алексей стрелял навстречу движения и перед поворотом, так что с последнего грузовика не видели, что легковушка остановилась. Ближайшая деревня – Гривы, до нее 3 километра, сзади еще деревня: Шлыки, до туда пять. Водитель присел у колеса, потом открыл дверь и что-то сказал вовнутрь, захлопнул дверь, и начал доставать из багажника домкрат и инструменты. Внутри машины зажглась спичка. Двое на заднем сиденье, один на переднем. Впереди унтер, а сзади непонятно кто, стекла мешают рассмотреть. Водитель присел у колеса и мягко повалился на землю. На лобовом стекле возник узор пробоины, голову унтера откинуло пулей, забрызгав все кровью. Алексей поднялся, перепрыгнул через сугроб, и пошел к машине. Правая дверь открылась, оттуда вывалился кто-то в шинели, но огня открыть не успел, упал пробитый двумя пулями. Выскочил второй, ему Алексей аккуратно выстрелил в правое плечо. Есть «язык»! Больше в машине никого не было. Догнав раненого немца, сбил его подножкой, и сцепил ему руки хомутиком. За воротник шинели оттащил его к своим лыжам. Там накрыл ИСУ и переместился в лагерь. Немец при падении потерял сознание, поэтому ничего не понял. Очнулся он, уже перевязанный, в блиндаже утром. Алексей рассматривал его документы. Оберст-лейтенант, заместитель командира 2-й авиаполевой дивизии Генрих Петцольд. Эта дивизия наступала тут в начале зимы, и разгромила партизан. Так здесь и сидит. Заметив, что немец очнулся, Алексей начал допрос.

– Звание, имя, должность, номер воинской части.

Подполковник ответил и попросил воды. Алексей напоил его.

– Данке!

Из штаба фронта уже пришли вопросы, на которые требовались ответы немца, а ночью за ним обещали прислать самолет. Алексея же беспокоили больше его собственные следы, которые он оставил на снегу. Немцы далеко не дураки, могут пройти по следам. Поэтому он вызвал «флайер», и посмотрел на обстановку вокруг. У подбитой машины были люди, танк и два бронетранспортера, прошло всего два часа тридцать минут. Чтобы отвлечь их от следов, он «выстрелил» по танковому двигателю, тот загорелся. Поднялась стрельба, разбежавшиеся солдаты затоптали все следы. Выйдя из-за занавески, он увидел, что немец опять без сознания, после этого он сделал ему укол промедола. Немцы у подбитого танка развернулись двумя цепями, и двинулись прочесывать лес слева и справа от дороги. Алексей убрал флайер, отправив его на Волчий ручей. Днем немец понял, что Алексей один в лагере. В землянку никто не заходил, вокруг стояла тишина.