– Тут совсем другое, – сказал Димитрий, – совсем другое… Я, к сожалению, не вправе объяснить вам, что произошло в действительности, и разъяснить таким образом недоразумение. Но если мое слово что-либо для вас значит, поверьте: ни Василий Мессмер, ни Федор Карлович к ограблению не причастны. В этом они чисты и перед богом и перед вами.

– Всевышний в доказательствах не нуждается, Александр Викентьевич, – сказал я грубей, чем мне бы хотелось, – он все знает и все видит. Что же касается меня… Я верю вам и вашему слову, но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли…

Он мгновенье колебался, потом твердо сказал:

– Я вас понял. Вам нужны доказательства, и я позабочусь о том, чтобы вам их представили. Я обещаю, что у вас вскоре будут доказательства невинности Василия Мессмера и Федора Карловича.

– Я вам заранее благодарен, Александр Викентьевич. Если вам в этом потребуется моя помощь…

– Нет, не потребуется. Вам придется выполнить лишь одно условие.

– Какое же?

– Прекратить ремонт телефонных проводов в Кремле.

Я посмотрел на часы:

– Считайте, Александр Викентьевич, что ваше условие уже выполнено.

Допрос владельца ювелирного магазинагр. А.Ф.Глазукова, произведенныйзаместителем председателя Московского советанародной милиции Л.Б.Косачевским

К О С А Ч Е В С К И Й. На сколько возрос оборот вашего магазина в семнадцатом году?

Г Л А З У К О В. Какой там возрос! Еле концы с концами свожу. Уж вы мне поверьте.

К О С А Ч Е В С К И Й. Верю. Но тогда другой вопрос: ежели дела так плохи, то зачем вам потребовался еще один приказчик, за которым вы якобы отправились на биржу труда?

Г Л А З У К О В. Я хотел уволить одного из своих приказчиков.

К О С А Ч Е В С К И Й. Кого из двух?

Г Л А З У К О В. Вишнякова.

К О С А Ч Е В С К И Й. Но он работает у вас двенадцать лет, и все эти годы вы были им довольны.

Г Л А З У К О В. Какое там доволен! Жулик он, бестия…

К О С А Ч Е В С К И Й. Ах вон как? Ну что ж, спасибо, что раскрыли нам глаза. А то ведь мы ему поверили, что вы первого февраля ни на какую биржу труда не ездили, а провели целый день у себя в магазине. Очень он убедительно рассказывал… А второй приказчик тоже, конечно, бестия?

Г Л А З У К О В. Да нет… Филимонов честный малый.

К О С А Ч Е В С К И Й. Странно. Дело в том, что он говорит то же самое. Врет?

Г Л А З У К О В. Зачем «врет»? Запамятовал, верно. Разве мудрено числа перепутать?

К О С А Ч Е В С К И Й. Да и мы так думали. Но он говорит: точно. Первого февраля, оказывается, день ангела его жены – вот какое дело. Хотел, говорит, пораньше с работы уйти, да не смог: хозяин весь день безотлучно в магазине сидел. То одно, говорит, ему требовалось, то другое…

Г Л А З У К О В. Напутать всегда можно.

К О С А Ч Е В С К И Й. Совершенно справедливо. А какое впечатление на вас произвел гражданин, который предложил купить у него жемчуг?

Г Л А З У К О В. Да какое впечатление? Обычное. Гражданин как гражданин. Одет чисто, вежлив…

К О С А Ч Е В С К И Й. Не кусался? Не лаял?

Г Л А З У К О В. Это зачем же? Не сумасшедший ведь, при своем уме…

К О С А Ч Е В С К И Й. Странно.

Г Л А З У К О В. Что странно-то?

К О С А Ч Е В С К И Й. Приобретенный вами у неизвестного жемчуг стоит самое малое 30–40 тысяч рублей на золотые царские деньги, а уплатили вы за него две с половиной тысячи рублей. Так продешевить мог или сумасшедший, или вор, которому нужно было поскорей избавиться от награбленного. Сумасшедший отпадает. Следовательно, вор. И вы, предложив ему меньше одной десятой цены, знали, что это вор.

Г Л А З У К О В. Помилуйте, гражданин Косачевский! Да мало ли какие обстоятельства могут быть у человека!

К О С А Ч Е В С К И Й. Обстоятельства, конечно, могут быть разные. Но тем не менее вы не сделали записи о своей покупке в книге. Почему?… Вот то-то и оно. Вы знали, что покупаете краденое. Мало того, вы знали, что жемчуг похищен именно в патриаршей ризнице.

Г Л А З У К О В. Побойтесь бога, гражданин Косачевский!

К О С А Ч Е В С К И Й. Бога следует бояться вам, для члена союза хоругвеносцев это особо тяжкий грех.

Г Л А З У К О В. Не знал я, что жемчуг из ризницы.

К О С А Ч Е В С К И Й. Не могли не знать. Среди жемчужин была вот эта черная, парагона с митры Никона. А жемчуг на митре вам показывал Кербель. Специалист по жемчугу не мог не узнать этой уникальной парагоны. Ее узнал бы даже я. А покупка заведомо краденого является, как вам известно, преступлением, за которое полагается тюрьма. Вам это известно?

Г Л А З У К О В. Известно…

К О С А Ч Е В С К И Й. Вот видите, к каким прискорбным результатам мы с вами пришли.

Г Л А З У К О В. Что же делать?…

К О С А Ч Е В С К И Й. Я бы вам советовал проявить искренность, Анатолий Федорович. Очень похвальное качество, и мы, большевики, его ценим…

Г Л А З У К О В. Но я все сказал…

К О С А Ч Е В С К И Й. Охотно верю. Но пока будете сидеть в камере, все-таки подумайте. Займитесь воспоминаниями. А вдруг что-то упустили. Бывает же такое?

Г Л А З У К О В. Бывает.

К О С А Ч Е В С К И Й. Вот видите! Я здесь пробуду еще два часа. Если вам удастся припомнить что-либо существенное, попросите дежурного проводить вас ко мне. Буду счастлив продолжить беседу.

Г Л А З У К О В. А если я припомню что-либо, как вы изволили выразиться, «существенное», меня выпустят?

К О С А Ч Е В С К И Й. Я не коммерсант и торговаться не привык. Но думаю, что это не исключено. Видимо, все будет зависеть от того, что именно вы припомните.

Продолжение допроса владельцаювелирного магазина гр. А.Ф.Глазуковазаместителем председателя Московского советанародной милиции Л.Б.Косачевским

К О С А Ч Е В С К И Й. Так что вы припомнили за эти полтора часа?

Г Л А З У К О В. Да вот, относительно жемчужин. Жемчужины эти я, верно, не на бирже покупал…

К О С А Ч Е В С К И Й. Ну это и так было ясно.

Г Л А З У К О В. Принес мне эти жемчужины неизвестный гражданин перед обедом, только двенадцать пробило. Я в задней комнате сидел, счета проверял. Слышу – в дверь стучат. Я думал, Вишняков. Отпер. Гляжу – незнакомый. «Чем могу служить?» – «Да, вот, – говорит, – имею до вас дело – жемчуг хочу предложить. Нужда, – говорит, – так бы не продавал». Посмотрел я эти жемчужины – ясное дело: из ризницы. Хотел тут же в милицию телефонировать. Но при нем же не будешь! Говорю: «Подождите в коридорчике, у меня тут кой-какие конфиденциальные дела». А он ни в какую. «Или, – говорит, – сейчас покупаете, или я тут же ухожу». И к двери. Что тут будешь делать? И так и так, думаю, плохо. Ну, меня черт и попутал: согрешил… Запросил он у меня десять тысяч золотом. Я ему объяснил, что таких денег не имею, предложил две. Сошлись на двух с половиной…