Гудим, зажав уши, отошел в сторону, туда, где стоял хмурый воевода Радко. Как только звук утек за стены, Гудим, щерясь натужным весельем, выдавил. — Ну вот и перешли Рубикон. Теперь один Бог спасет нас.

Ждать пришлось недолго. Люди, вскинутые тревожно ревущим звуком, бросали свои дела и спешили на площадь. Вскоре здесь оказалось все население города. Почти все они были с копьями и топорами.

Гудим еще раз убедился, что многие уже голодали. Желтая пергаментная кожа обтягивала встревоженные лица людей.

По спине Гудима под теплым тулупом в очередной раз почуялся мороз, и он зябко поежился.

Голодных людей легко возбудить, стоит только кому-либо крикнуть: «Измена!» И тогда они обратят свой гнев на тех, кто первым попадется им на глаза, — на старшин. Но страх перед толпой, как и перед диким зверем, нельзя показывать, даже если и очень боишься.

Как только Гудим решил, что народу собралось достаточно, он вышел вперед, снял шапку, обнажив лысую голову, перекрестился на четыре стороны света и низко поклонился.

— Прости народ, что беспокою тебя! Но имею слово важное сказать!

— Говори! Говори! — послышались крики из толпы.

Гудим поднял руку, и шум стих. Раздался одинокий голос:

— Говори, почто в колокол ударил?

— Граждане! — громко, с такой натугой, что у него побурело лицо, брызнул слюной из пересохшего рта городской старшина. — Запасы в городе кончились. Князь Владимир на помощь не пришел. Старшины хотят услышать голос народа — что нам делать дальше? Как оборонять город?

Из толпы послышался всхлип:

— Терпеть больше нет мочи. Мы уже умираем от голода. А скоро все умрем. Надо сдавать город. Печенеги всех не убьют, кто-то останется живым.

Векша, стоявший в толпе и уже познакомившийся со многими жителями города, заметил, что кричал один из дворовых старшины Мутора.

Его семья уже голодала, а младшие уже посинели. Но Векша помнил, чем заканчивалась сдача города раньше, — богатые уйдут из города еще до того, как печенежское войско ворвется в город, и хуже всего придется беженцам и простым горожанам, которым некуда будет деваться.

Векша разъярился и крикнул:

— Город надо защищать!

Но его уже никто не слышал. Все уже кричали:

— Выхода нет, надо сдаваться!

Векша опять закричал, что город надо защищать, но рядом с ним блеснули ножи, и Векша благоразумно поторопился примолкнуть и отойти в сторону.

Гудим, слыша крики толпы, тяжело вздохнул. А воевода обреченно махнул рукой.

Народ с вече расходился поспешно. Каждый торопился получше спрятать имеющееся у него имущество.

У кого было золото и серебро, прятали его в кувшины и зарывали их где-нибудь на задах. Хуже всего приходилось тем, у кого из богатства была красивая дочь. Девушку ни один завоеватель не пропустит. Эта добыча драгоценнее серебра и золота. Если девушка красива, молода и девственна, то на иноземных рынках за нее дадут горы золота. Удачно продав славянку, можно купить даже пару драгоценных чистокровных арабских скакунов. Ценятся славянские рабыни, дорого ценятся, ибо славятся красотой на весь мир.

Поэтому сразу после вече над городом поднялся женский вой.

Векша шел к стене, понурив голову. Золота и серебра у него и в помине не было. Зато у него были дочери, одна другой младше. Ярина для кочевников была самой желанной добычей. Не в местную кровь Ярина, деревенские девки к ее годам входят тело и увесистые мешки ворочают не хуже парней, а она худенькая, как молодая тростинка. Но известен варварский обычай печенегов проверять, годится ли девочка в жены. Девочек выводят на поле, пугают и заставляют их бежать. В спину им кидают тяжелые мохнатые шапки. Если девочка не упала от удара шапки в спину, то она готова стать женой В Ярину шапку нет надобности кидать...

Векша тяжело вздыхал, горе с этими девками: корми их, расти, а потом отдавай в чужую семью. По пути Векша всю голову изломал, куда спрятать дочек, и, когда дошел до своего прибежища, все же кое-что придумал.

Около телеги он крикнул:

— Марфа, немедля собери свое мокрохвостое отродье!

Марфа высунула широкое лицо с округлившимися в точки глазами из-за телеги. Давно она не видела своего мужа таким злым. Впрочем, зная, что Векша пришел с вече, тут же исполнила его приказание и выставила перед телегой свою разноцветную ораву.

Векша осмотрел их, чумазые и сопливые, как осенняя гроздь опят. Смотрят бусинками глаз. Одна Ярка светится, как весенний цветок, чистым лазоревым взглядом. Эту будет тяжело уберечь, мелькнула в голове Векши грустная мысль.

Обращаясь больше к Марфе, чем к девчонкам, Векша категорически проговорил:

— Пусть твоя орава возьмет все, чем можно копать, и роет яму под стеной за телегой. И чтобы этого никто не видел. К утру яма должна быть готова.

Марфа изумленно хлопала глазами, и Векша пояснил:

— На вече решили сдаться. Завтра начнут переговоры. Но старшины думают только о себе. А печенеги, как войдут в город, по своему обыкновению начнут грабить и убивать простых жителей. Поэтому детей спрячем мы в яму и прикроем их сверху каким-либо мусором, глядишь, печенеги и не заметят.

Глаза Марфы, как болотные следы, заплыли слезами. Однако реветь не стала. Насупившийся Векша виновато скривил губы в натужной улыбке и развел руками:

— Ты тоже сядешь с детьми в яму, может, и спасетесь.

— А ты? — С тревогой спросила Марфа.

— А я буду сторожить место.

— Убьют тебя... — испуганно выдавила Марфа.

— Зачем им убивать меня? Богатств нет, да и смирен я, — попытался успокоить жену Векша.

Марфа подтолкнула детей:

— Слышали, что сказал отец? Ищите, чем копать, и начинайте.

Марфа и дети перепелиной стайкой скрылись за телегой, задержалась лишь Яринка. Она приблизилась к опечаленному отцу, который присел на бревно около серого прогоревшего кострища, едва сочащегося тонким едким дымком.

Векша, почувствовав ее присутствие, поднял голову и притворно строго спросил:

— А ты чего не пошла копать яму?

Ярина присела рядом с отцом и неожиданно погладила мягкой рукой по его колючей щеке. Векша прищурился, как старый кот, давно отвыкший от ласки, и ощутил в глазах соленую резь. Досадуя на чрезмерную чувствительность, он мазнул рукавом по лицу.

— Дым ест глаза, — пожаловался он.

— У перегоревшего костра очень горький дым, — поддакнула Ярина и робко поинтересовалась: — А почему же решили сдаться? Ведь Великий князь скоро должен прийти на помощь...

Векша горестно махнул рукой:

— Никто не хочет терпеть голода, поэтому решили сдаться.