«Я окружил бы тебя заботой, — подумал Хью. — Со мной ты была бы счастлива». Часть его существа не переставала верить, что он мог бы дать Джейн все, в чем она нуждалась. Надо было лишь усердно трудиться. Если бы не злой рок, он попытался бы завоевать ее, доказать реем, что он достоин чести быть ее мужем.

Хью залюбовался длинными темными ресницами и нежными, чуть приоткрытыми губами Джейн.

Он по-прежнему был околдован, одержим ею. Прошедшие годы ничего не изменили. Так будет и впредь. Всегда, покуда он жив.

Хью понял, что Джейн — та единственная, что предназначена ему судьбой, понял много лет назад, когда после долгого отсутствия вернулся в дом у озера. Его не было больше года, и за это время девочка успела вырасти. Ее глаза искрились затаенной радостью, стремительные движения рук завораживали, округлые бедра покачивались при ходьбе. Игривая, оживленная, ослепительно-красивая. В ней было все, о чем такой, как Хью, мог только мечтать.

— О, Хью Маккаррик? Глаза меня не обманывают? — улыбнулась она.

— Джейн? — недоверчиво прошептал Хью.

— Ну конечно, это я, дорогой. — Она подошла и ласково погладила его по щеке. Ее ладонь была удивительно белой и мягкой.

Хью охватило странное чувство. Смесь изумления, жадного волнения и смутной тоски.

— Джейн? — сдавленно пробормотал он, пытаясь охватить взглядом и вобрать в себя ее новый, незнакомый облик. Голос Джейн изменился, стал низким, чувственным (он останется таким навсегда). Взгляд Хью невольно задержался на ее пышной груди. Джейн превратилась в женщину, самую прекрасную из всех, кого он знал. Его сердце бешено заколотилось о ребра.

— Похоже, ты уезжаешь, — шепнула Джейн. — Тебе должно быть стыдно, Хью. Я так по тебе скучала.

— Я никуда не собираюсь, — буркнул он, и жизнь его изменилась навсегда.

Джейн слышала, как Хью вернулся в комнату. Вот, значит, как? Стало быть, дело сделано? Удовлетворив страсть с француженкой, он вернулся, чтобы защищать Джейн?

Когда Хью, заправляя рубашку в брюки, вышел из комнаты Лизетт и сразу же снова скрылся за дверью, стоило блондинке его позвать, Джейн, шатаясь, побрела к себе в номер. Проклиная себя за глупость, она склонилась над лоханью для умывания: ее мутило.

На следующее утро они снова пустились в путь. В карете, которая казалась теперь слишком тесной, Джейн нарочно отводила глаза, стараясь не встречаться взглядом с Хью. Ей не хотелось, чтобы он понял, как больно ранил ее своим предательством.

Предательством? Но что он, собственно, сделал? Нарушил клятву, данную перед алтарем? Но их брак — фальшивка, и Хью никогда не скрывал, что ему не терпится поскорее расторгнуть его.

Так почему же ей так больно?

Даже зная о неверности Хью, Джейн мечтала о нем прошлой ночью. Воображала, как он выполняет свои угрозы — сдавливает ее в объятиях и проникает в ее плоть.

Джейн была девственницей, но пылкая фантазия подсказывала ей, как Хью пронзает ее, даря наслаждение, как его огромное тело изгибается и движется в жарком ритме, а ее ноги обвиваются вокруг его бедер. Задыхаясь от желания, она почти ощущала, как его горячие ладони обхватывают ее груди, а жадные губы сжимают соски.

Но весь свой пыл он растратил на Лизетт.

Джейн отвернулась к окну, прижав кулачок к губам.

Какое жалкое, унизительное положение! А самое ужасное — этот туман в голове, который мешает думать и лишает воли. Джейн хорошо знала собственные слабости. Она слишком импульсивна, ее слова и поступки часто опережают мысли. И переменчива: ее вечно бросает из крайности в крайность, словно маятник. Вдобавок она излишне чувствительна, все принимает близко к сердцу.

Но хуже всего было то, что в присутствии Хью все ее недостатки проявлялись еще сильнее. Ее охватывало волнение, мысли разбегались, и все, что она делала или говорила, все, что казалось ей важным и значительным, впоследствии оборачивалось ничего не значащей ерундой.

Джейн всегда от этого страдала, но пыталась бороться с собой. Она уже знала, что, переживая приступы гнева и раздражения или оказавшись, по меткому выражению ее кузин, во власти очередной «неудачной идеи», лучше всего успокоиться, возможно, даже выйти из комнаты, чтобы привести мысли в порядок и начать рассуждать разумно.

Этот прием обычно помогал, но сейчас, запертая в замкнутом пространстве экипажа, Джейн ощущала собственное бессилие.

Она устало вздохнула. Как бы ей хотелось быть рассудительной и мудрой, не поддаваться внезапным необъяснимым порывам! Почему все замечают ее слабости и промахи, но никто не понимает, что она изо всех сил пытается исправиться?

Можно только догадываться, каково это — быть разумной. Хорошо бы надеть особые очки и сразу увидеть мир таким, каков он есть. Она бы взглянула на свои отношения с Маккарриком и тотчас вывела простое уравнение: Хью равняется боли.

На второй день после того, как они покинули постоялый двор, Хью решил, что ему не хватает дерзких выходок Джейн.

Казалось, она вовсе его не замечает. Подобное безразличие задело бы любого мужчину, лишив его присутствия духа. Карета въехала в очередной сонный городок, и Хью снова принялся украдкой разглядывать Джейн, сидевшую у открытого окна. Легкий ветерок играл ее распушенными волосами, отливавшими золотом в лучах солнца.

Весь день она молча читала «Первые шаги светской львицы» или то, что скрывалось под фальшивой обложкой с этим названием. Хью оставалось только надеяться, что это не роман того же сорта, что и книжонка, которую он видел в ее комнате в Лондоне. Его сомнения лишь укрепились, после того как Джейн, не отрываясь от книги, принялась грызть яблоко, а потом обкусывать соломинку, которую успела сорвать, когда они останавливались утолить голод.

Хью следовало бы радоваться, что Джейн оставила его наконец в покое, перестала донимать своим кокетством. Так почему же его так задевало ее безразличие?

«Сколько еще дней и ночей смогу я выдержать?» В десятый раз за этот бесконечный день Хью пожелал, чтобы его брат как можно скорее покончил с Греем. Итан обладал сверхъестественным даром находить людей, как бы тщательно они ни скрывались. В самом лучшем случае ему удастся схватить Грея еще до того, как тот достигнет берегов Англии. В худшем — на поиски уйдут долгие месяцы…

Хью снова вспомнил свой последний разговор с братом. Надо было добиться от него ответа, узнать, что произошло между ним и дочерью ван Роуэна. Хью поспешил обвинить Итана в беспутстве, хотя тот, возможно, испытывает к Мэдди нечто большее, чем просто похоть. Хью и Корт познали истинную любовь, так почему они решили, что старший брат не способен на это чувство?

Надо будет при встрече потолковать об этом с Итаном. Распить бутылочку шотландского виски и поговорить по душам, как мужчина с мужчиной. Если Итан действительно увлечен Мэдди, Хью мог бы помочь, придумать способ, как выбросить ее из головы.