– Чтоб вы в Черноту провалились со своей магией! – зло бросил Оллье, неизвестно к кому обращаясь, и тотчас опустился рядом на колени. – Эйя, Эйя… Тише, милая, сейчас… сейчас всё пройдет!

Ларсен сглотнул застрявший в горле ком, приподнял осторожно её за плечи, привлёк к себе, ласково поглаживая по шелковистым локонам. Взгляд метался по телу дайаны, выискивая возможные раны. Но, к счастью, ничего кроме пары небольших ссадин Ларс не увидел.

Когда он обнаружил её, распростёртую на земле, испугался, что Эйя могла вылететь из седла и покалечиться. Она ведь не умела управлять лошадью, а та неслась, как полоумная. Тут даже крылья дайаны вряд ли могли спасти. Видимо, Эйя держалась, сколько хватало сил, в надежде, что Ласточка сама остановится, но лошадь уносила всё дальше. И жестокая магия проклятых браслетов проснулась и скрутила несчастную «птичку» приступом невыносимой боли. Скрутила так, что Эйя снова впала в забытье и, разумеется, не удержалась на лошади.

Страх за неё перевесил сейчас всё остальное. Ларсен осторожно ощупал руки и ноги дайаны, скользнул рукой по плечам и рёбрам. Кажется, всё цело. Хоть это радует! Потому что всё остальное: её бледность, дрожь, тихие стоны – безумно пугали и заставляли скрипеть зубами от собственного бессилия. Но сейчас он ничего сделать не мог…

Лишь прижимал к себе осторожно, поглаживал ласково и приговаривал утешающе:

– Всё, всё… Сейчас всё пройдет! Эйя, Эйя… Ты меня слышишь?

Она наконец открыла глаза, застонала жалобно, встрепенулась в его руках. Но в этот раз Ларсен не позволил вырваться, удержал мягко.

– Тише… Тише… Не вставай! Не бойся, я не обижу… Как ты, милая? Что болит?

– Всё, – со вздохом призналась Эйя.

Ларсен вздохнул ещё тяжелее, чем она, мягко погладил по нежной щеке:

– Потерпи, сейчас пройдёт! Я рядом, я уже рядом, сейчас всё пройдет…

– Где… эти… – она снова дёрнулась испуганно.

– Кажется, отстали… – улыбнулся Ларсен. – Но лучше нам уехать подальше от скал, пока они не вернулись. Ты как? Дышать уже можешь?

Эйя, похоже, от боли даже кивнуть сейчас не могла, лишь моргнула, подтверждая, и вымученно улыбнулась в ответ.

– Тогда придётся ещё немного потерпеть… Надо убираться отсюда. Найдём безопасное место, там отдохнёшь, отлежишься… Прости! – он осторожно подхватил дайану на руки, стараясь особо не тревожить. – Я знаю, что тебе сейчас плохо. Но если придут тхэссо, будет намного хуже.

Пока Ларс нёс её до тропы, Эйя даже не пикнула, но он ведь видел, как она кусала губы и вздрагивала от каждого его неосторожного движения, хоть Ларс и пытался нести её бережно и плавно.

Ласточка подошла сама, стоило её окликнуть. Повезло, что не пришлось гоняться за кобылой. Видимо, она так боялась всего вокруг, что была только рада вернуться к хозяину.

Вот теперь начиналось самое сложное…

– Эйя, я тебя подсажу… Пожалуйста, удержись в седле хоть несколько мгновений… Совсем немного… Слышишь?

Она мотнула головой безмолвно и снова скривилась от боли.

Водрузить девицу на спину лошади оказалось не таким уж простым делом, но Ларсен постарался сделать это как можно быстрее и аккуратнее. Эйя практически легла на холку Ласточки, не в силах сидеть прямо.

Но Ларс в одно мгновение оказался в седле с ней рядом. Откинул осторожно дайану назад, уложил её голову себе на плечо и, поддерживая с двух сторон кольцом из рук, осторожно тронулся с места.

– Прости, милая, придётся тебе пока потерпеть моё соседство… – невесело усмехнулся Ларсен.

Но, если дайана и была против, сил на возражения и споры у неё не нашлось.

Неприступная скалистая стена осталась позади, с каждым новым шагом Ласточки она становилась всё меньше и меньше.

– Эйя… – шепнул Оллье в светлые волосы дайаны, – спасибо.

– М-м-м?

– Спасибо, что спасла! Ты не позволила мне разбиться…

– Это я… случайно… – чуть слышно откликнулась она. – Перепугалась… Сама не поняла, что делаю…

– Я так и подумал, – усмехнулся Ларсен.

Бросил на неё взгляд искоса и заметил, как по бледным губам скользнула мягкая улыбка.

Разговоры у костра

Эйя

– Проснулась? Вот и славно!

В глазах до сих пор стоял туман, а ещё непривычно слепило пламя костра. Она моргнула несколько раз, и расплывчатый силуэт рядом превратился в улыбающегося Ларсена.

– Если выспалась, поднимайся потихоньку… Ужинать будем… – он приглашающе кивнул.

Илиана поднялась, прислушиваясь к ощущениям в теле. Слабость ей была неприятна, но в остальном… кажется, она действительно пришла в себя. По крайней мере, убийственная боль её покинула.

– Я тут супчик сделал, но ты наверняка от него откажешься… – безмятежно болтал норленец.

Эйя поспешно замотала головой – странная человеческая пища доверия по-прежнему не вызывала.

– Я так и подумал, – казалось, Ларсен на её резкость совсем не обижался. – Так что… для тебя вот… почистил и нарезал буни, и ещё твои любимые ягоды… Держи!

Он протянул Эйе большой глянцевый лист огнецвета, на котором, как на блюде, красовались фрукты.

– Ягоды, правда, немного помялись, – виновато пожал плечами бескрылый. – Извини! Наши сегодняшние приключения не прошли даром...

Эйя поблагодарила, принимая щедрое угощение, и села ближе к костру. Огонь ей нравился – его так и хотелось рассматривать, слушать, как он шумит, потрескивает, шепчет что-то неразличимое. Сколько ярких оттенков, как у солнца на закате.

Она тяжело вздохнула… А ведь именно огонь стал причиной всех её бед, огонь и его колдовское притяжение. Если бы она тогда послушалась сестру, если бы не поддалась своей слабости и неуёмному любопытству, Эйя никогда бы не оказалась так далеко от дома, не узнала бы всех этих страхов и мучений. Но, глядя на рыжее жаркое пламя, у дайаны не получалось злиться и обижаться. Она была готова простить огню его коварство, заманившее её в людскую ловушку.

Она подняла взгляд на своего спутника. И вздохнула снова…

Кажется, на Ларсена злиться и обижаться тоже всё труднее и труднее. Этот бескрылый зачаровывал не меньше огня. Она не доверяла его словам, но Ларсен раз за разом доказывал, что он мало похож на тех людей, с которыми она уже успела столкнуться, доказывал своими поступками, заботой и попытками уберечь её от опасностей и трудностей. Порой она почти готова была поверить, что он ей сочувствует и действительно собирается освободить.

И Эйя, отчаянно цепляясь за единственно уместную здесь