СМЕРТЬ ЗЛОДЕЯ

Тимоха Хрящ ничего себе такой мужичонка — в нем на каждый килограмм живого веса запросто поместится рюмка–другая водки даже без особенной закуски. И когда Тимоха считает таким макаром свои бесчисленные килограммы, нервные граждане покидают помещение, не докушав своих омаров или позабыв расплатиться. Вот ведь как напрасно обижают хорошего'человека. Хотя, конечно, с непривычки или по трезвости на Тимоху лучше не глазеть — на Апполона с Паганини он явно не тянет, а вот если вспомните фотокарточку из учебника зоологии — есть там наш Тимоха на двенадцатой странице. Картинка называется «Первобытные люди строят хижину». Там, на заднем плане, в модной такой дубленке, Тимоха слона волосатого дубиной пинает по разным местам — видать, обратно в зоопарк загоняет. А рядом наши ребята стоят, с экскаваторного, советами, значит, помогают. Одно мне не ясно — в Евпаторию нас завод посылал в восемьдесят пятом, а учебник выпустили в семьдесят седьмом. Вот ведь как коммуняки врать приноровились — даже зоологию обоврали донельзя.

А вообще Тимоха не то что слона – мухи не обидит. Если трезвый, понятное дело. По трезвости его самого постоянно обижают — то убить насовсем грозятся, то взаправду убивают. Недовольное пошло человечество, субъективное и, прямо скажем, злое. Бывало, едет такое человечество, все стриженое и кругом в наколках, да в крутой тачке — а навстречу трезвый Тимоха рулит на велосипеде. Смену сдал и с завода домой чешет. И то человечество, что в тачке сидит, понятно, непременно в Тимоху бананом запустит и ведь обязательно попадет прямо–таки по лбу.

И вот разок Тимоха не стерпел, велосипедик аккуратно так на бордюрчик положил, откурочил ближайший осветительный прибор и этим самым фонарем слегка подправил аэродинамику у тачки. Вместо законного спасибо Тимоху долго опрыскивали разной газовой артиллерией, пока он чихать не начал и от этого злиться. Это, они, конечно, зря — злить Тимоху по всем законам физики не рекомендуется. Начал он править аэродинамику у всех пассажиров, придавая им удобные для полетов в стратосфере формы, и туда же граждан запускать. Тут, понятное дело, ОМОН с пожарными нарисовался и Тимоху заарестовал.

В отделении с Тимохой обращались вежливо и, можно сказать, вовсе не били — разок вмазали, когда он цифру ущерба переспрашивать начал, и еще разочек стукнули, когда он ущерб принялся округлять, пересчитывая зубы у ближайшего потерпевшего. Потом, понятное дело, отпустили, с некоторой радостью и облегчением — Тимохе–то с утра на смену заступать, а человечество за него вкалывать не будет.

Через пару деньков Тимохе позвонили пострадавшие и обстоятельно разъяснили, почем нынче импортные тачки. Он, конечно, сначала не поверил, но доказательства обещали предоставить на следующий день на встрече, на которую Тимоха согласился.

На «стрелку» Тимоха явился трезвым, и это грустное обстоятельство все и погубило — схватили его под белы рученьки, заковали в импортное железо и повезли на лютую казнь в ближайшую малину. Там сначала долго смеялись над убогой Тимохиной зарплатой, потом плакали, обломав кулаки и ноги об Тимохину мускулатуру, и, наконец, решили его вовсе кончить. Тут, конечно, всякий заволнуется и даже запросто расстроится от такого несуразного выверта судьбы. Тимоха тоже огорчился и даже пить не стал, хоть и предлагали напоследок.

И вот подошел к нему главный душегуб, достал пистолетик импортный, проверил убойную силу, пальнув по ближайшему несгораемому сейфу, и приставил дуло к взопревшему Тимохину виску. Тут наш экскаваторщик, к чести всемирного экскаваторного профсоюза, волноваться перестал — прибавки к жалованью в ближайшие сто лет все равно не ожидалось, а такой цифры, что насчитали бритые, не давали на весь завод даже в лучшие времена.

Душегуб пальнул аккурат в висок, и Тимоха брякнулся со стула, напоследок кровью изгадив человечеству ковер ручной работы. Вот тут–то и вышла неувязочка у нехороших бандитов — сразу после выстрела дверь сломали давешние омоновцы, что вязали Тимоху, и принялись вязать злодеев. Конечно, во всяком порядочном боевике они б вломились чуточку пораньше, но на то она и жизнь, чтоб от кино отличаться. Оказывается, хитрые милиционеры давно догадывались о злодейском образе жизни местных бритоголовых, но никак не могли накропать на них ни малейшего криминала, за исключением курения в неположенном месте, но за это прокурор санкцию на арест давать категорически отказывался, как его ни убеждали. И сколько радости испытали работники щита и топора, углядев совершенно мертвого гражданина в окружении еще живых бандитов. Тимоху отвезли в морг, а бандитов, соответственно, в тюрягу.

Но вот дальше у милиции пошли сплошные неприятности: бандиты оказались честными блокадными сиротами, диссидентами с девятьсот пятого года и вообще порядочными налогоплательщиками. А потому, доказывали они гражданину следователю, на злодейство никак не способные. Вроде как Тимоха сам себя порешил от нестерпимого стыда за поруганную экскаваторную честь. Тут, конечно, следователь слегка вспотел от частых постукиваний о кабаньи бандитские головы, но те держались насмерть — дескать, не душегубы они вовсе и даже птичек с перебитыми крылышками у юннатов отнимают и выхаживают, кого хочешь, мол, спрашивай — подтвердят. Потом навалились адвокаты и потеть начал прокурор, не желающий продлевать сроки задержания честных российских граждан из–за такой ерунды, как типичное самоубийство.

Хеппи–энд учинил Тимоха, заявившийся прямиком из морга в следственное управление за ключами от квартиры и разными полезными вещичками, изъятыми милицией на месте его убийства. Сначала, разглядев Тимоху, омоновцы со стульев падали, но потом, маленько оклемавшись, наливали Тимохе стакан и слушали его потусторонние рассказы. Оказывается, как объяснил Тимохе морговский прозектор, на время переквалифицировавшийся в терапевты, бандитская пуля прошла под очень острым углом к Тимохиным лобным костям, да и кости, прямо скажем, оказались изрядными, и от них случился типичный рикошет. Хотя от сотрясения мозга кости хозяина своего все ж таки не уберегли, потому он сутки и отлеживался.

Тут, конечно, адвокатов из конторы повыкидывали и давай устраивать очные ставки. И вот, когда Тимоха с главным душегубом с глазу на глаз встретился и зловещим шепотом подтвердил: «Ты, скотина, меня убил и да еще по морде два раза ударил», убивец возьми и помри от душевного расстройства и неуверенности в завтрашнем дне. Натуральный инфаркт с человеком приключился, безо всяких там Тимохиных выкрутасов с возвращениями из морга и посмертными наездами. Похоронили вот недавно, с почестями и военным оркестром. А Тимоха на похороны не пошел — ему в дневную смену заступать, а он после морга еще не мылся.

Над страной печально реет буревестник перестройки. Гадкий призрак коммунизма закидал его камнями. И попал неоднократно.

Буревестник не сдается, только чаще выпивает.

А тем временем гагары голосуют не по делу. Им, гагарам, недоступно понимание момента. И пока они потеют, клювом щелкая изрядно, мафиозные структуры обнаглели совершенно. Обнаглели, озверели и реформам угрожают. А реформы их боятся, робко прячутся реформы, только их повсюду видно, потому что нет утесов.