В телохранителе она больше не нуждалась. И не было причины Дэниелу проводить с ней так много времени. Опасность ей больше не угрожала.

Она встала с матраца и проковыляла до кухни. Пока готовился кофе, стояла и смотрела в окно, по-прежнему думая о Дэниеле.

Она ничего от него не ждала. Никогда не ждала. Выбор оставался за ним. Он мог стать отцом Лили в полном смысле этого слова. И они вместе подумали бы, как все это подать. А мог покинуть их и остаться только биологическим отцом.

Как бы то ни было, Лили пока ничего не знала. И в случае его ухода из их жизни раны у нее на сердце не останется. Оливия налила себе чашку кофе и села за стол. В этот момент на кухню вошла ее мать.

В элегантном цветастом домашнем платье и с аккуратно причесанными темными волосами она никак не походила на едва избежавшую гибели заложницу.

– Рано ты сегодня поднялась, – сказала Роуз, наливая себе чашку кофе и подсаживаясь к Оливии.

– Как только проснулась, сразу и встала. – Оливия обняла пальцами горячую чашку. – В голове каша.

Роуз удивилась:

– А я думала, у тебя в голове сегодня тишь да гладь. Здешняя полиция очищена от коррупции, раскрыто преступление, которое держало город в напряжении целых два года.

Оливия улыбнулась матери:

– По сути, не мы нашли убийцу. Помог случай. – Она отхлебнула кофе и взглянула на мать поверх ободка чашки. Затем поставила ее на стол и откинулась на спинку стула. – И еще я вчера сказала Дэниелу, что он – биологический отец Лили.

Роуз едва не потеряла дар речи:

– А это правда?

Оливия кивнула:

– Это он был на конференции пять лет назад. Мы познакомились в баре и провели вместе ночь, после которой я забеременела.

Роуз положила в чашку ложечку сахара и помешала его, пытаясь собраться с мыслями:

– А почему ты сразу все ему не рассказала, когда мы приехали в этот город? Ведь узнала в нем того мужчину?

– Потому что он еще тогда назвался убежденным холостяком. Ни жениться, ни заводить детей не собирался. Мы с тобой и Лили приехали сюда ненадолго, и я решила ничего ему не говорить.

Роуз смерила Оливию долгим взглядом:

– Ты ведь его любишь, не так ли?

Оливия сокрушенно вздохнула:

– Люблю.

– Я по глазам твоим все видела, когда он к нам приезжал. Знаю, для Фила ты была хорошей женой. Он оказался рядом, когда тебе понадобилось чье-то участие. Но я знаю и то, что тебя не влекло к нему с такой силой, как к Дэниелу. Я ведь это видела и все понимала.

– Не имеет никакого значения, что я к нему чувствую. Он не создан для семейной жизни. – Оливия еще раз обреченно вздохнула.

– Ну конечно!.. В жизни не видела мужчины, больше подходящего для семейной жизни, чем он. Он смотрел на тебя такими же глазами, как ты на него. Убежденный холостяк не стал бы при всяком удобном случае ужинать с пожилой женщиной и маленькой девочкой. Не повез бы нас в кафе. Может, сам этого не осознает, но он определенно создан для жизни в семье.

– Теперь это не имеет значения. Уверена, что он меня ненавидит.

Роуз нахмурилась:

– Почему?

– Не знаю. Может, потому, что мне хватило глупости забеременеть.

– В ту ночь вас в постели было двое, – напомнила ей Роуз. – Если кто и повел себя неосторожно, так это он.

– После того как я вчера все ему рассказала и этот кошмар закончился, он со мной даже не поговорил. Просто сел в машину и укатил.

– Все у вас будет хорошо, дорогая. Уверена. – Роуз поднялась. – Давай я сегодня утром сделаю французские гренки? После вчерашнего вечера можно себя немного побаловать. Мы все заслужили маленький праздник.

– Конечно, звучит великолепно, – согласилась Оливия. Пусть уж Роуз думает, что после отличного завтрака вообще все будет о’кей. А Лили наверняка придет в восторг от кленового сиропа, который подается к французским гренкам.

Лили. У Оливии сжалось сердце от одной мысли, что она едва не потеряла накануне свою бесценную дочурку и мать. К счастью, Дэниел разбил стекло, залез в окно и обезвредил Джимми. А без его решительных действий все могло закончиться весьма трагично.

Оливия допила кофе и отправилась принять душ и переодеться. Когда она вышла из ванной, Лили уже встала и помогала Роуз готовить гренки.

Увидев Оливию, она бросилась к ней, а затем они сели рядышком на диван.

– Ну как моя любимая девочка себя чувствует? – спросила Оливия.

Накануне она долго беседовала с Лили о произошедшем. Объяснила, что на земле есть немного плохих людей и, к сожалению, один из них ворвался в их дом. Лили призналась, что заплакала, несмотря на все старания держаться молодцом. И в глубине души верила, что придет Помощник и выгонит того плохого человека прочь.

– У меня все хорошо, – сказала Лили и проказливо улыбнулась. – Плохо и не бывает, когда на завтрак французские гренки и много-много кленового сиропа.

Так похожа на свою бабушку, настоящая вторая Роуз, думала Оливия по пути на службу. Им обеим достаточно немного сиропа на завтрак, чтобы мир казался прекрасным и они забыли обо всех нехороших людях.

Чем ближе она подъезжала к офису шерифа, тем сильнее у нее ныло под ложечкой. Как-то встретит ее Дэниел? Чего от него ждать?

А она лишь хотела ему сказать, что все осталось по-прежнему. Самое большее через две недели они с Роуз и Лили уедут в Натчез. И он сможет навсегда выкинуть их из головы. Пусть живет как раньше. Потому что открывшаяся ему правда о Лили ничего, по сути, не изменила.

Однако в общей комнате Дэниела не оказалось, за своим столом он не сидел. Поэтому Оливия, под одобрительные возгласы и приветствия, сразу направилась в свой кабинет. В деле Шелли Синклер поставили последнюю точку, и настроение у всех поднялось, ведь убитая молодая женщина могла наконец упокоиться с миром.

Оливия заставила себя поклониться в ответ на поздравления, юркнула в свой кабинет и закрыла дверь. Она села к столу и задумалась, когда же появится Дэниел и какое опоздание будет для него простительным.

В десять часов она увидела сквозь шторы, что он наконец приехал. Не сказав никому ни слова, Дэниел подошел к дверям ее кабинета и постучал.

Войдя, он сразу плотно закрыл все шторы, чтобы никто их не видел. Она внимательно за ним наблюдала, тщетно стараясь понять, что у него на уме.

Наконец он сел на стул перед ней, а его зеленые глаза оставались такими же таинственными, как и глубины плавней, наполовину окружившие этот небольшой городок.

– Был ли на самом деле некий Фил твоим мужем? – спросил он.

– Да. И я не знала человека добрее его. Горячих чувств к нему не испытывала, а он безумно меня любил. На пятом месяце беременности я вышла за него замуж. Он обещал любить Лили как собственную дочь и сдерживал это обещание до самой своей смерти.