– Так зачем ей устраивать балаган?

– Возможно, оттого, что настоящие трюки удаются не всегда, тогда и срабатывает мастерство иллюзиониста[51]и чревовещателя[52], нужно же публику чем-то развлечь. Да и когда срабатывают, куда увлекательнее все обставить красиво и страшно. А то сядут гости в гостиной и за чашкой чая станут с духами общаться! Никакой романтики!

– Теперь я не понял, вы верите или не верите всей этой белой или, может, черной магии? – спросил Осип Иванович.

– Понятия не имею, верить мне или нет, поскольку сама ничего не видела. А вот в артистический талант мадам Бурнель верю! И в мастерство тех, кто всю эту машинерию придумал, изготовил и пускает в дело.

– Но мы отвлеклись из-за моих неуместных вопросов, – сказала маменька. – Что там такого интересного в том человеке, от которого пахнет могилой?

– Да, да!

– Это просто иносказание! Прежде чем объяснять, я расскажу вам, зачем сегодня мальчики приходили. Вернее, с чем! А там, может, и объяснения не потребуются.

И я пересказала сообщения о встречах Пискарева с неким господином в трактире неподалеку от его дома.

– Так-с! – потер руки адвокат. – Это выглядит весьма и весьма важным. Иносказание про запах могилы и сообщение о неприятном больничном запахе сразу наводят на мысль, что запах тот – запах формалина и прочих препаратов, коими в мертвецких пользуются. Моргов и покойницких много, но не настолько, чтобы не сыскать среди их сотрудников того, чьи приметы известны. Вы молодцы. Вы, Дарья Владимировна, и ваши мальчишки тоже. Они как, не расстроены тем, что их все еще не вызвали для допросов?

– Они уж начали полагать, что их и в тюрьму могут посадить, и ждут этого как большего приключения.

– Постойте! А отчего вы так уверены, что человек этот работает в морге? – перебила нас маменька. – Вдруг он чучельник или еще что-то в этом роде?

– Очень справедливое замечание! – ответил маменьке адвокат. – Знай мы о нем лишь со слов мальчиков, я бы это поставил в один ряд с первым предположением. Но мадам Бурнель, как я понял, слов просто так не произносит. Если уж выбрала не больничный, а могильный запах, так что-то ей известно. И скорее всего, это догадка, но догадка небеспочвенная. А знай она что-либо в точности, написала бы и об этом. Вот такие примерно доводы.

– Нужно заняться поиском этого человека! – уверенно сказала маменька, но тут же глянула на меня вопросительно.

– Нужно, – ответил ей адвокат. – И уж позвольте эту часть работы взять мне.

– Полагаете, что это может представлять опасность? – по-своему истолковала его слова маменька.

– Полагаю, – согласился Осип Иванович, но продолжил с улыбкой: – Тем более что еще и характер его работы жути добавляет! Но это шутка, конечно. Тем не менее не дело девушке или мальчишкам шататься по покойницким.

– Может, нам нанять сыщика? – предложила маменька. – Вы не волнуйтесь, мы оплатим его работу.

– Вот это здорово! – обрадовался Осип Иванович. – Тем более что мне необходимо разыскать еще и соседку Михаила. Да и барона фон Остена оставлять совсем без внимания не стоит.

– Я попробую навести о нем справки через Клару Карловну, – пообещала маменька. – Кому как не ей знать всевозможных немецких баронов, раз она сама замужем за одним из них.

– Буду вам признателен. Итак, нам предстоят сплошные поиски. Поиски свидетельницы, невесть куда пропавшей. Поиски подозрительного знакомого Валентина Пискарева, от которого пахнет могилой. Поиски барона, который, возможно, также сумеет пролить лучик света на это дело.

Я не стала упоминать про поиски орудия убийства. Как ни странно это может выглядеть, но я сочла эти поиски вполне подходящим и безопасным делом для мальчишек. А их важно не оставлять в стороне, дать им занятие. Хотя, скорее всего, кинжал Михаила – тут у меня сомнений не было, что именно он является орудием убийства его тетушки – покоится где-то на дне реки. Более подходящих мест пока не придумано.

– Скажите, Осип Иванович, – обратилась я к адвокату. – А сын Людмилы Станиславовны еще не приехал?

– Насколько мне известно, он должен прибыть через два-три дня. Хотя и в такой точности отвечавший на этот вопрос сомневался.

– Несколько странно, – задумалась я. – Телеграмму ему уж, наверное, отправили в день смерти матери. Прошло уже шесть дней, он должен бы и доехать. Не вчера, так сегодня.

– Согласен, что это не вполне нормально. Родственники Пискарева, к примеру, уже прибыли из Красноярска, а господин Ясень все еще нет. Не знаю о причинах, но придумать их можно великое множество.

– Несомненно, – согласилась я и тут же начала такую причину придумывать: – К примеру, человек мог быть сильно болен. Само такое известие могло привести к болезни. Хотя человек он молодой… Впрочем, вы правы, придумывать причины смысла нет. А вот про завещание вам ничего не стало известно?

– Знаю только, что в квартире его не было. И очень похоже, что ни полиции сыскной, ни тайной полиции о нем пока также ничего не известно. Но это как раз дело более или менее обычное. Если завещатель дал распоряжения нотариусу огласить его только определенному человеку, каким, скорее всего, является сын покойной, так он и не станет влезать в это дело раньше времени, даже если ему известно о наступившей смерти.

– То есть он может и не знать?

– Может. Полиции его имя неизвестно, и они ему не сообщали. То, что было написано в газетах, он мог и пропустить. К примеру, если как раз в это время отсутствовал.

– Не было ли у тетушки Михаила поверенного[53]?

– Не было. Это уж точно известно. Ну что, остались у вас вопросы, сударыня?

– Не осталось.

– Тогда предлагаю вам, Осип Иванович, отужинать вместе с нами, – пригласила маменька.

– А вот возьму и соглашусь. С превеликим удовольствием.

Наведя по просьбе Даши не слишком подробные справки о Валентине Пискареве, Петя вовсе не счел, будто им исполнено все, что можно. Другое дело, что было неясно, в какую сторону двигаться, как продолжить расследование. Встретиться еще с кем-то из знакомых бывшего студента императорского университета? Это не сложно, но не сулит ничего важного и интересного. Да к тому же они с Дашей никогда не стремились соперничать в сыске с полицейскими. Если это важно, то они уж обязательно допросят как можно большее число свидетелей, и повторять их путь – значит попусту тратить время. Попытаться узнать в полиции, что важного удалось найти в квартире покойного? Стоит попробовать. Хотя он своими глазами видел, что вещи с квартиры вывозили представители жандармского корпуса, а не сыскной полиции, а вскоре нашел и объяснения этому факту. Единственным же знакомым среди сотрудников охранного отделения в Томске был поручик Благов. Но знакомство с ним было, как говорится, шапочным, тут запросто с расспросами не сунешься. Оставалось надеяться, что раз уж обе полиции – сыскная и политическая – обитают в одном доме, то и сыщики могут хоть что-то знать, а уж среди них добрых знакомых было немало.