* * *

Главнокомандующему Северо-Западным фронтом ген. от инфантерии Алексееву М. В.

МНЕНИЕ: весьма сомнительное донесение корнета Введенского в виду героического поведения 22-го драгунского Воскресенского полка с самого начала компании. Однако в связи с упоминанием корнетом Введенским «социалистических настроений в нижних чинах», следовало бы обратить на это особое внимание. С отправкой донесения в Ставку думаю погодить. Корнета Введенского предлагаю определить по транспортной или санитарной части.

Для дальнейшего исполнения и разбирательства рапорт передать в жандармское отделение фронта.

Генерал-квартирмейстер штаба

Северо-Западного фронта ген-м Пустовойтенко М.С.

26 апреля 1915 г.

* * *

РЕЗОЛЮЦИЯ:

Ув. Мих. Саввич!

Сделайте внушение доносителю за подачу рапорта через голову. Кто этот корнет Введенский?

С Вашим мнением согласен.

Определите, как считаете нужным.

Алексеев.

Многоуважаемая Т. И.

Что я делаю? Какая Т. И.? Где она – Т. И.? Сколько я ездил по крепостям! И в Гродно и в Ковно! Нигде ее не нашел! Везде говорили, что вот она была и вот она уехала с очередным госпиталем то в Москву, то в Киев, то в Питер! Противное слово! Такое впечатление, что сдали город! Был Санкт-Петербург, а сдали, и получился Петроград. Уже скоро год, как переименовали, а не могу привыкнуть! До сих пор ходит шутка, что, мол, а Петергоф переименовали в «Петрушкин двор»! Так, что ли?

А может это и хорошо, что Т. И. нигде нет. Дак, как же нет, когда есть!!! Её даже вахмистр И. Четвертаков видел и это в самый обстрел Осовца!!! Это уму непостижимо! Гнать надо баб с фронта! Гнать! Нечего им делать среди мужского зверя, половозрелым самкам!

А как гонят из фронтовой полосы, местных. Это кому же в голову взбрело снимать и переселять и эвакуировать местное население таким образом? По одним и тем же дорогам навстречу войскам??? Ни этим толком в тыл не уйти, ни войскам на фронт!

А что на фронте?

Не то, что писать, а сказать больно!!!

19 апреля германцы и австрийцы в районе Горлице прорвали фронт и за 5 дней от 3-й армии Радко-Дмитриева ничего не осталось! Хорошо, хоть 8-я Брусилова устояла!

И нас обстреляли. Никогда не забуду этого обстрела. Перемешать два эскадрона и обозных с землей на протяжении версты. Даже хоронить было нечего, так тонко перемешали человецев с землей. Одну только голову нашли. На березе. Прости Господи! Береза из одного ствола на высоте трех саженей разрослась в три стороны и между ветками засела голова. Улыбается. Без зубов. А глаза ещё блестят. Вот что, значит «И глазом моргнуть не успел»! Только его одного и опознали! Тонко-тонко так перемешали, граблями подгрести и могила готова – втыкай крест! Но велика больно: шириной в три ста саженей и длиной – верста! Могилка! Поговаривали, что Вяземский хотел застрелиться. Не верю – не тот человек. Полк всё-таки свою задачу выполнил, порубили ландверных целый полк, почти три батальона. Одними шашками! Вяземского вызывали в Седлец в штаб СЗ фронта. Докладывал лично Алексееву. Сказывали, что тот прослезился и вывалил пригоршнями «Егориев» на раздачу нижним чинам. А тем, кто остался в траншеях, хватило одного креста – деревянного! Отец Илларион молчал три дня, пил потихоньку, спирт-то у меня! И я с ним! Вяземский, Дрок и фон Мекк получили по Владимиру с мечами. Однако радости на их лицах я не видел. А генералы, как сказал Дрок (всё же простота не хуже воровства), «глаз не кажут», стыдно им, что ли за то, что так воюем. Рузский вовремя заболел! В 14-м на чужом рожне в рай въехал! Львов обошли и отогнали австрияка брусиловцы, а войско Рузского в него пустой и вошло! Так говорят! И повысили Рузского с командующего 3-й армией до командующего Северо-Западным фронтом, а ему батальоном командовать! Не более! Так говорят господа военные. И Императрица… слухи один отвратительней другого! Слишком много слухов. Снова взялись за шпионов, то немцы, то евреи. А они-то, главные шпионы, ка бы не в самом Питере! Над всеми висит тень полковника Мясоедова. Сухомлинова в вой сках ненавидят, и есть за что – у артиллерии три снаряда на всю дневную стрельбу (на сутки), не хватает патронов, пополнение приходит «сама четыре, сама пять», то бишь одна винтовка на четверых, а то и на пять человек.

Наша армия ползёт на северо-восток в район Шавли (местные называют – Шауляй) и к Риге.

Полк пострадал, потому что казаки не пошли в глубокий рейд и прозевали крупнокалиберную артиллерию. Хваленые!

Должны уйти на пополнение и отдых. Но пока стоим.

Вяземскому и фон Мекку даны отпуска по очереди. Дрок отказался. Сначала должен был ехать Вяземский, его жене рожать. За себя назначил Дрока. Фон Мекк, было, заревновал, хотя всё по уставу. Но, ничего, ненадолго, спирт-то опять-таки у меня! И батюшка, конечно, миротворец. Так что ледок растаял, под спиртом-то! Но Вяземский получил письмо, что событие ожидается во второй половине мая, это акушер так сказал (акушер, а не Господь Бог). И в отпуск завтра или послезавтра поедет фон Мекк, а обидой перекинулись, как в лаун-тенисе. Люди, одно слово, а ещё полагают кому, когда рожать!

Дрок рассказал, что 28 апреля в штабе фронта наткнулся на Введенского. У того уже висит Станислав III степени и ходит с прямой спиной. Всё-таки он не Homo Sapiens, а Homo Erectus (на то они и гениталии, чтобы распрямляться).

30 апреля 1915 года.

Шавли.

Предложение об отводе на отдых было долгожданным, оно поступило в последних числах апреля. Неожиданной была реакция главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерала от инфантерии Алексеева. Командующий 5-й армией генерал Плеве в Седлец в штаб фронта не смог приехать, хотя именно он вызывал Вяземского, поэтому доклад о деле 19 апреля и обстановке на боевом участке принял лично Алексеев с генерал-квартирмейстером Михаилом Саввичем Пустовойтенко.

Вяземский ехал с твёрдой уверенностью, что за потери в деле 19 апреля его снимут, однако всё прошло не так. Потерю не зачли, а зачли разгром германского ландверного полка и сведения, которые подполковник привёз о противнике. Вяземскому даже показалось, что Алексеев был готов прослезиться, когда он завершал доклад о бомбардировке и закопанной в землю учебной команде и обозе, то есть о гибели двухсот человек.

У Алексеева было заметное косоглазие, и по привычке, видимо ещё с детства, он прятал глаза за очками или старался смотреть немного боком.

– Да, голубчик, это всё печально! – Алексеев сел за свой стол и вытащил коробку. – Здесь награды для нижних чинов, раздайте от моего имени по вашему усмотрению, и вот это для вас! – Алексеев вынул ещё три коробочки меньшего размера. – Вам, Аркадий Иванович, вот это!