Объясняю ситуацию – мол, вот такой попался – за сиськи не хватает, в койку не тащит, алгоритм незнакомый, я в растерянности!

– Что ты от него хочешь? – сразу по существу спрашивает почти подруга.

– Ну… не знаю… – скромничаю я.

– На «ну не знаю» он не пойдет. В этой среде не принято заводить любовниц. Тем более, пожилых, за тридцать! – хихикает заслуженная жена. – Через пару лет он женится на «Мисс Вселенная», если у него сейчас «Мисс Мира», или на олимпийской чемпионке. По кёрлингу! – веселится она. – Извини, но ты не конкурент в этом смысле. Сама понимаешь.

– Понимаю. Но мне так понравилось с ним целоваться…

– Не обольщайся. Эти мужчины в сексе никакие. Они развращены вниманием настолько, что шевелиться считают ниже своего достоинства. Не царское это дело. Разлягутся и лежат, как будто ты проститутка и обязана отработать. «Давай сама, детка» – топовая фраза.

– А может, он не такой! – обижаюсь я за Игоря Витальевича Петрова.

– Проверь, если не лень, – равнодушно кидает почти подруга.

Игорь действительно звонит.

– Вот давеча ты упрекнула меня в отсутствии духовного роста! – начинает он обиженным тоном. – А ты, знаешь ли, что отсутствие в заповедях еще одной все остальные низводит до уровня демагогии?

– Какой же?

– А вот какой? Догадайся!

– Я правда не знаю! Вроде все грехи перечислены. Не укради, не убий, не возжелай жены, раба, осла ближнего, не прелюбодействуй, не сотвори себе кумира… Что еще?

– А «не лги»? Нету такой?

– Нету.

– Вот! – радуется Игорь. – «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» – есть, а «не лги» – нету! Значит, лгать можно? Можно украсть и солгать, что не крал! Убить и солгать, что не убивал! И так со всем остальным! Понимаешь? Какие глобальные недоработки в главном духовном учебнике человечества! А ты говоришь, духовное! Чушь это все! Ладно, пока…

В обед от Игоря приходит смс: «Заехал пообедать. Этот обед я посвящаю тебе!»

«Посвяти мне и обратный процесс» – неудачно шучу я в ответ.

В ужин приходит еще одно смс, последнее: «Ты права. Не стоит тратить время на самовлюбленного эгоиста. Ты достойна лучшего. Прощай»

Я чувствую себя автоматом с газировкой, в который сунули доллар и ударили по крышке кулаком. Меня трясет от скопления газа и от непонимания произошедшего. Я вдруг вспоминаю, как Игорь Петров ответил в телефон «Петренко» и набираю в Яндексе: «Петренко Игорь Витальевич».

Читаю:

«Петренко Игорь Витальевич, 60-го года рождения, уроженец Ленинградской области. В 94-98-х годах находился в федеральном розыске по запросу ГУВД

Санкт-Петербурга на основании уголовного дела №……,

возбужденного N-M отделом РУОП по статье 147, части 3-й УК РСФСР, мошенничество, от четырех до десяти с конфискацией. Петренко совместно с директором ТОО Черноусовым набрал кредитов у ряда фирм на общую сумму в два миллиона долларов. 20 февраля 98-го года Петренко был арестован. 16 августа освобожден под подписку о невыезде. Сейчас уголовное дело приостановлено, так как его подельник Черноусов скрывается в США…»

Переварив доллар, выдаю порцию газированной любезности с сиропом: Можно менять дома, машины и жён и разглагольствовать о недоработках в заповедях. Не помогает. И не поможет. Счастья нет, и не будет! Не продается, она, падла, чистая совесть…

Мой жёлтый сироп одного оттенка – оттенка желчи…

– Извините, третий тупик не подскажете? Первый и второй нашла, третьего нет!

Единственное говорящее существо в этом месте в это время – девица на негнущихся ногах, процедила, не замедляя секундных стрелок ног:

– БеСпоняЦия.

Ну, правильно. Все, что до двадцати и на таких ногах – всегда так отвечает, уверенное в вечности своей информированной жизни.

– Вот спасибачки! – послала я язвительный привет в спину молодости от заблудившейся зрелости, не уверенной уже ни в чём…

У кого бы еще спросить? Ни души! Не в окна же стучаться!

Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в чёрном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!

– Извините, Вы не подскажете третий ту…

– Ублюдки! Сволочи! Тук! Мерзавцы! Просрали страну! Тук! Сталина на вас нету! Тук! Расстрелять мало! – изрыгнула старушка.

– Ой…

Траурная тумба с проклятиями провальсировала мимо, казня палкой и без того болезненный асфальт. Надежда найти искомый адрес умирала на глазах в пустынном переулке посреди белого дня. Да куда же все делись-то! Все спят? Или все вместе работают? Или все умерли, так и не найдя третьего тупика!

Хлопок подъездной двери выплюнул мужчину с рюкзачком и бородкой. Живет здесь! Знает! Наверно…. Я подпустила его ближе, чтобы удостовериться в адекватности, хотя бы внешней. Невысокий, полноватый. Доверчивые голубые глаза. Седеющие волосы собраны на шее в пучок-хвостик, как у старого зайца.

– Извините, пожалуйста! Не подскажете, где тут третий тупик? Первый и второй параллельны друг другу, я думала и третий тоже должен, по логике, но его там нет! Дай бог здоровья человеку и потомкам его, который так расположил улицы!

Мужчина с рюкзачком дослушал вопрос и пожелания до конца, словно музыкальную композицию, и молча ожидал следующей.

– Вы меня слышите?

– Третьего тупика больше нет, – выждав минуту молчания, скорбно произнёс он. – Его уже как полгода переименовали в демократа, от чего он, собственно, не перестал быть тупиком.

– Серьёзно?! Вот это да! – возмутилась я. – А тогда я не пойду в эту контору, если у них на сайте висит адрес полугодовалой давности, и никто не удосужился исправить! Ничего там хорошего нет и быть не может!

– Согласен с вами, – рассеянно улыбнулся мужчина. – Пойдёмте ко мне в гости…?

Я оглянулась в поисках подмоги, желательно в белых халатах, но переулок был по-прежнему пуст.

– Пойдёмте…? – робко повторил мужчина.

– Вы сумасшедший?

– Почему? Нет… – грустно вздохнул он.

– А, то есть вы – нормальный, просто это неадекватный переулок! Я попала!

– Почему… Нет… – повторил он еще грустней и вздохнул еще глубже. – Помните, у Макаревича? «Я очень ценю тепло отношений в эпоху большой нелюбви…» Просто мне очень одиноко. Я вот из дома вышел, чтобы человека встретить. Просто человека… И тут вы – с такими глазами… Хотите, я не стану закрывать дверь? Уйдёте, когда захотите.