– Ну зачем же так! – запротестовал мужчина. – Если вас кто-то когда-то обманул или обидел, это еще не повод для таких всеобъемлющих выводов. Я, например, уверен, что настоящее счастье возможно только в любви… Кто любит, тот истинно богат!

– Даже если при этом он кладет зубы на полку? – иронично спросила кассирша.

– Но ведь не хлебом единым жив человек! Представьте, что мы с вами – влюбленные…

Женщина поджала губы. Истолковав ее молчание как согласие, Вердье взял Жанну за руку.

– Подумайте, разве это не прекрасно? – прошептал он. – Я бы говорил вам нежные слова, сжимал бы ваши пальчики, целовал бы их…

Мадемуазель Жанна вырвала руку.

– Оставьте это! – с негодованием воскликнула она. – Я порядочная женщина!

– Помилуй Бог, разве я утверждаю обратное? – вкрадчиво сказал Вердье. – Но ведь такой чудесный вечер просто зовет к поцелуям!

С этими словами он потянулся к женщине, желая обнять ее за талию. Кассирша отпрянула:

– Нет, мсье, меня этот вечер никуда не зовет. По крайней мере, здесь! Вы понимаете?

Голос ее прозвучал резко и неприятно. Почувствовав это, она смягчила тон:

– Однако, становится прохладно, вы не находите? Пойду, накину что-нибудь на плечи.

Мадемуазель Жанна отошла от окна и направилась к вешалке, на которой висела ее пелерина. Провожая ее глазами, Вердье протянул:

– Полно, мадемуазель, разве можно быть такой злюкой в ваши годы! Если вы продрогли, есть куда более приятный способ согреться.

Женщина обернулась:

– Это какой же?

– Самый простой, мадемуазель!

Встав со стула, Вердье сделал несколько шагов к Жанне и протянул к ней руки.

– Лучшее средство для женщины избавиться от холода – это оказаться в объятиях мужчины! – сладострастно произнес он.

В подтверждение своих слов он обхватил женщину за плечи. Точным движением мадемуазель Жанна выскользнула из его рук и с размаху ударила невежу кулаком по лицу. Анри Вердье отшатнулся назад, поскользнулся и с глухим криком упал на пол, сильно ударившись головой о прикроватную тумбочку. Он был без сознания.

Несколько секунд женщина молча смотрела на дело своих рук. Затем, двигаясь очень быстро, но совершенно бесшумно, пересекла комнату и закрыла окно.

Через пару минут кассирша спустилась в вестибюль и с очаровательной улыбкой сказала портье:

– Пойду немного пройдусь. До скорого!

Тем временем Анри Вердье, с трудом приходя в себя, пытался понять, что с ним произошло и где он находится. Он медленно поднялся на ноги, потряс головой и оглядел комнату. Окно было закрыто.

– Здесь больше никого нет… – пробормотал незадачливый любовник.

Звук собственного голоса словно отрезвил его. Он бросился к двери спальни и принялся яростно дергать за ручку. Дверь не поддавалась.

– Заперто! Черт…

Вердье потер лоб:

– И ведь тут, кричи не кричи, никого не дозовешься! Да уж, попался, как мышь в мышеловку…

Подумав, он пошел к окну, чтобы позвать на помощь. Однако по пути он заметил зеркало, стоящее на каминной полке. Бросив туда взгляд, Вердье увидел на щеке сильный кровоподтек. Подойдя к камину, он внимательно изучил собственное отражение и с презрительной гримасой процедил:

– Ну-с, господин инспектор Службы безопасности Жюв, полюбуйтесь, как вас отделала слабая женщина!

Он в ярости стукнул кулаком по ладони. Лицо его налилось кровью:

– Подумать только! Столько лет бороться с матерыми бандитами, чтобы из тебя одним ударом вышибла дух гостиничная служанка!!

Тут какая-то новая мысль пришла инспектору в голову. Он наморщил лоб и пробормотал:

– Служанка?.. Нет, черт побери, ни одной женщине не удалось бы так легко сбить меня с ног! Держу пари на что угодно – эта оплеуха была нанесена мужской рукой!

Этьен Ромбер и его гость наслаждались послеобеденным кофе и гаванскими сигарами в курительной комнате роскошного особняка, недавно приобретенного хозяином на доходы от каучуковых плантаций. Было около десяти.

Расхаживая по комнате, которая являлась также рабочим кабинетом, Этьен Ромбер обсуждал с финансистом способы вложения капитала.

– Безусловно, вы правы, мсье Борбей. Акции Сельскохозяйственной ассоциации вскоре поднимутся на добрый десяток пунктов. Но выгодно ли вкладывать деньги во Франции? Каждый франк здесь облагается таким налогом…

Банкир пожал плечами:

– Но так происходит со всеми ценными бумагами. Правительству нужно заботиться о бюджете…

– А что вы думаете по поводу этих медных рудников на Урале, дорогой Борбей?

– Ну что ж, – сказал финансист, подумав, – они неплохи. А что, вы ими интересуетесь?

Этьен Ромбер остановился и отпил глоток шампанского из высокого бокала на тонкой ножке.

– Вообще-то, конечно, – проговорил он, – те предприятия, которыми я не руковожу и в которых не принимаю непосредственного участия, интересуют меня лишь отчасти. Но людям моей профессии необходимо иметь широкий кругозор, иначе не выдержать конкуренции.

Борбей хлопнул в ладоши.

– Браво, – воскликнул он. – Это слова настоящего бизнесмена!

Подумав, он продолжал.

– Вы знаете, мсье Ромбер, я являюсь вашим банкиром и посему обязан не быть особенно навязчивым. Но, признаться, меня так и подмывает поделиться с вами одним проектом, который уже давно сидит у меня в голове.

– Вот как? – заинтересованно переспросил хозяин дома. – У вас есть какая-то мысль?

– Понимаете, дело довольно деликатное… Если я решусь и поделюсь с вами, вы сами увидите, что это не имеет ничего общего с теми сделками, которые я обычно предлагаю своим клиентам. Это кровно касается именно меня. Если все удастся, я исполню свою мечту – увеличу капитал банка настолько, что он станет одним из крупнейших в стране!

Ромбер прислушивался с возрастающим интересом.

– Черт побери, дорогой Борбей, – наконец воскликнул он. – С вашей стороны будет просто невежливо не поделиться со мной! Вы ведь знаете – если речь идет о каких-либо кредитах, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. Расскажите все подробно, друг мой. Поверьте, даже если мы и не придем к соглашению, то вся информация, которую вы мне сообщите, не пойдет дальше меня.

В течение следующего получаса мужчины обсуждали только им понятные финансовые вопросы. В конце концов Этьен Ромбер заключил:

– Дорогой Борбей, я привык делать дела быстро. Американцы научили меня этому. В принципе, ваше предложение меня устраивает. Но мне хотелось бы быть единственным вкладчиком.