Решительный отказ. Он напомнил Вексфорду, как один психотерапевт, с которым инспектор познакомился как-то во время расследования, сказал ему, что если человек заявляет, что не нуждается в психотерапевте, — это верный признак того, что на самом деле он в нем нуждается.

— Мне нужен тот… кто любил бы меня. Но его нет.

— До свидания, — Вексфорд протянул ей руку.

Он был — тот, кто любил Дейзи. Вексфорд был полностью уверен, что Вирсон любил и будет любить ее. И сознавать это инспектору было невесело. Рукопожатие Дейзи было крепким, как у сильного мужчины. В этом пожатии, как показалось инспектору, сказалась вся сила ее тоски, в нем был вопль о помощи.

— До скорой встречи, — сказала она тихо. — И извините мне, пожалуйста, мое нытье.

Хотя Джойс Вирсон не крутилась, поджидая его, в коридоре, как мог легко себе представить инспектор, она сразу же появилась из дверей, за которыми, наверное, была гостиная, куда его не пригласили. Джойс была высокой крупной женщиной лет шестидесяти или чуть моложе. Ее самой примечательной чертой казался масштаб. Для женщины она была как-то слишком высока, слишком широка, слишком крупна лицом, у нее были большие нос и рот, буйная копна густых седых кудрей, большие мужские руки и ступни как минимум сорок второго размера. Ко всему этому прилагался гнусавый голос и подчеркнуто-аристократический выговор.

— Я бы хотела задать вам один вопрос. Я прошу прощения, но он довольно щекотливый… В общем, можем ли мы уже заняться… заняться погребением?

— Разумеется. Никаких препятствий нет.

— Вот и славно. Ведь без этого не обойтись. «И в цвете жизни мы во власти смерти»… У бедной малютки Дейзи какие-то дикие идеи насчет похорон, но, разумеется, она не сможет заниматься — да и кто бы ждал такого от нее? Я уже связалась по этому вопросу с миссис Харрисон, это женщина-экономка из Танкред-Хауса. Думаю, будет правильно включить ее, как вы думаете? А назначить я думаю на среду или на четверг…

Вексфорд сказал, что такой порядок кажется разумным. И задумался о том, каково теперь положение Дейзи. Потребуется ли ей опекун до достижения восемнадцатилетия? И когда ей исполнится восемнадцать?

Миссис Вирсон довольно резко захлопнула за ним дверь «хижины» — в ее представлении он был человеком того сорта, что в старые добрые времена входили и уходили через черный ход. Вексфорд двинулся к машине, и тут ему навстречу в ворота въехал старенький, но элегантный «эм-джи». Из него выбрался Николас Вирсон.

— Добрый вечер, — сказал он и тем заставил Вексфорда в тревоге посмотреть на часы. Но было только Двадцать минут шестого. Николас скрылся в доме, не удостоив инспектора вторым взглядом.

Огастин Кейси спустился в гостиную в смокинге. Если бы Вексфорда тревожило, как приятель Шейлы оденется к обеду в «Черитон Форест», он предположил бы, что тот будет в джинсах и свитере. Но это его не беспокоило. Наденут ли на Кейси дежурный галстук в дверях ресторана или им всем придется развернуться и пойти домой — целиком забота Кейси. Вексфорда устроил бы любой вариант. Но смокинг, казалось, так и напрашивался на комплимент, особенно в сравнении с простым серым костюмом инспектора. Вексфорд не придумал ничего лучшего, чем предложить Кейси выпить.

Вышла Шейла. В синей с переливами мини-юбке и блестящей изумрудной блузке. Она сказала Кейси, что он изумительно выглядит, а тот в ответ окинул ее с головы до ног взглядом, который совсем не понравился Вексфорду.

Весь вечер, вернее, первую его половину, все шло хорошо, и это настораживало инспектора. Кейси болтал. Вексфорд заметил, что если Кейси разговорится на какую-то свою тему, делая время от времени паузы для умных и тактичных вопросов аудитории, обычно все обходится мирно. Шейла показывала себя настоящим мастером таких вопросов, точно угадывая моменты, когда их нужно задавать. Она было начала рассказывать о новой роли, которую ей предложили, — заглавная во «Фрекен Жюли» Стриндберга, замечательная перспектива, — но Кейси не стал долго этого терпеть.

В холле он говорил о постмодернизме. Шейла, безропотно смирившись с отсутствием интереса к ее карьере, попросила:

— Гас, а не мог бы ты привести нам несколько примеров?

И Кейси привел изрядное количество примеров.

Обеденный зал — один из нескольких новых, которыми обзавелся отель, — был полон, но во всем зале не было ни одного смокинга. Кейси, который уже выпил две большие порции бренди, заказал себе еще одну и немедленно удалился в туалет.

— Гас такой удивительный! Не могу понять, что он вообще находит в такой, как я! Рядом с ним я себя чувствую такой серой!

В глазах отца Шейла всегда была умной девушкой. Ему страшно не хотелось бы разочароваться в ее уме, но что еще остается, когда она говорит такое?

— Черт побери, хорошенькая основа для отношений! — буркнул он и получил толчок под столом от Доры и уязвленный взгляд от Шейлы.

Вернувшийся Кейси смеялся — такое Вексфорду нечасто доводилось видеть. Кто-то из клиентов принял его за официанта и спросил два сухих мартини, на что Кейси ответил с итальянским акцентом: «Они уже на подходе, сэр». У Шейлы эта сцена вызвала неумеренный смех. Кейси выпил свой бренди и разыграл грандиозное шоу с заказом вина, выбирая какой-то особенный сорт. Он необыкновенно развеселился и вдруг заговорил о Давине Флори — все его «я буду помалкивать» и «смешные маленькие копы» были, очевидно, позабыты.

Кейси видел Давину несколько раз. Первый раз — на презентации чьей-то книги, потом — в издательстве: они столкнулись в «атриуме», то есть в холле. Употребление этого слова спровоцировало Кейси пуститься в рассуждения о модных словечках и ненужных заимствованиях из мертвых языков.

Реплика Вексфорда пришлась к месту.

— Вы не знали, что меня печатает «Сент-Джайлз»? Совершенно верно, я там не издаюсь. Но теперь мы все под одним зонтиком — солнечным, скорее — «Карлайон», «Сент-Джайлз Пресс», «Шеридан» и «Квик», мы все теперь «Карлайон-Квик».

Вексфорд вспомнил о своем приятеле, шурине Бердена, Эмиасе Айрленде. Эмиас был редактором в «Карлайон-Брент» и, насколько знал Вексфорд, оставался на месте и теперь — слияние фирм не выдавило его за ворота. Нет ли смысла позвонить ему и порасспросить о Давине Флори? Рассказ Кейси оказался для инспектора практически бесполезным.

Третья встреча Кейси и Давины имела место на приеме в новом офисе «Карлайон-Квик» в Баттерси — деревне, как выразился Кейси. С ней там был муж — немного не в меру любезный и сладкий пожилой «милашка», который когда-то был парламентарием от округа, где жили родители Огастина, а лет пятнадцать назад преподавал в

Лондонской школе экономики у одного его друга. Кейси назвал его «картонным прелестником». Свое обаяние тот расточал на девочек из рекламы и секретарш, которых на таких приемах всегда бесчисленные толпы, пока бедняжке Давине приходилось толковать с занудными шеф-редакторами и директорами по маркетингу. Конечно, не скажешь, что она держалась в тени: направо и налево разбрасывала свои замечания — фразы с оксфордскими интонациями двадцатых годов, — утомляла публику суждениями о восточноевропейской политике и рассказами о путешествии в Мекку, которое совершила с одним из своих мужей в пятидесятых.