Уилл послал с ливрейным лакеем приглашение в Редхилл-Мэнор, на случай, если у миссис Престон возникнут какие-нибудь сомнения в том, кто явился к ней в дом. «Виконт Джеффри, — гласило приглашение, — просит об удовольствии видеть обеих мисс Престон на семейном пикнике у руин поместья Каудрей рядом с Мидхерст».

Карета катилась к живописным руинам, расположенным достаточно близко от Уилдгейт-Виллидж для приятного пикника и достаточно далеко, чтобы путешествие заняло большую часть дня. С Клер и Томасом в карете не оставалось места для назойливых маменек и докучливых компаньонок любого рода.

Ответ прибыл из Уилдгейта с живостью и готовностью. Миссис Престон, возможно, и хотела потрафить лорду Олдриджу, продолжая разыгрывать шараду, что Престон не выезжает, но эта дама неровня графу, чтобы отказать его наследнику. Или отказаться от перспективы породниться с его семьей. Поэтому обеим дочерям с энтузиазмом было дано позволение ехать.

Единственная трудность Уиллу грозила со стороны собственной матери. Он не питал никаких иллюзий: если графиня Сандерсон поймет его затею, она обрушит на него весь арсенал своего неудовольствия. Поэтому он проследил, чтобы Томас помалкивал, купив его молчание тем, что на целый день освободил брата от уроков, и явился в кабинет матери с заученной небрежностью.

— Мама, как ты думаешь, я могу завтра украсть Томаса из-под носа его наставника? Мне нравится проводить с ним время и заново знакомиться с ним теперь, когда он вырос.

Мать подняла глаза от письменного стола.

— Не вижу причин, почему нет. Ты же не собираешься взять его в какой-нибудь дом… с дурной репутацией? Я знаю, он высокий мальчик, но ему только четырнадцать, Уильям.

Бедный Томас. Вот каково быть младшим. В возрасте Томаса Уилл видел в жерле орудия собственную смерть. Не то чтобы Уилл желал такой юности Томасу. Но было ясно, что бедняга бьется в сетях, пытаясь обрести хоть долю свободы.

— Мама, вряд ли я знаю, где можно найти теперь подобные дома. Тебя порадует, если я возьму с собой и Клер? Милый сельский пикник, чтобы возобновить мое знакомство с округой. Ведь поблизости есть руины. Томас узнает что-нибудь из истории.

Мать махнула рукой, и дело было сделано.

Здоровяк Хэм со своей бесконечной молчаливой мудростью предусмотрел все тонкие детали, необходимые для такого события, и выбрал для пикника большую элегантную дорожную карету с застекленными окнами, мягкими синими сиденьями, графским гербом на дверцах и двумя высокими ливрейными лакеями на запятках. Он подогнал этот впечатляющий экипаж к дому семьи Престон точно в час пятьдесят восемь минут пополудни и удерживал вышколенную, прекрасно подобранную четверку, пока Джеймс вышел постучать в дверь.

В тот момент, когда из дома под руку с сестрой появилась Престон, Уилл почувствовал, как нутро приятно напряглось в ожидании. Что бы ни заставляло его желать ее общества, он намеревался посвятить этому день, не задавая вопросов.

Он упивался ее видом, как мучимый жаждой человек у колодца, тревожась и любопытствуя рассмотреть Престон при свете дня. Какие-то остатки чувства самосохранения подсказывали, что нужно увидеть ее без алкогольного тумана и флера ночи. Нужно выяснить, не было ли влечение к ней следствием тайной, запретной природы их встречи. Найти причину не таскаться по округе среди ночи.

Сегодня в Престон не было никаких следов амазонки, ну может быть, самый малый, если тень на ее скуле — это замаскированный синяк. Сегодня она предстала благопристойной молодой леди в вишнево-красной накидке и соответствующей шляпке, которая скрывала синеву ее глаз.

Она не была классической красавицей, каковой все считали ее сестру, но в Престон было что-то влекущее и призывное. Что-то интригующее и чарующее в ее удивительно прямом взгляде, в бездонной глубине ее голубых глаз. Что-то откровенное и уверенное, более понятное ему, чем просто красота. Что-то, зовущее совершать вместе с ней необычные, дерзкие поступки.

Уилл Джеллико стоял на лужайке с другой стороны кареты, благоразумно держась вне поля зрения матери Антигоны, с таким видом, будто этот пикник его совершенно не интересует. Но Антигону не обмануть. Даже когда его брат, виконт Джеффри взял лидерство, приветствуя ее и сестру, Антигона в глубине души знала, что все это организовал Уилл Джеллико. И организовал для нее.

Антигона, опустив глаза, смотрела под ноги, чтобы ее не поймали на том, что она разглядывает его, потому что короткого взгляда через расстояние было более чем достаточно. Достаточно, чтобы сказать, что Джеллико выглядит по-другому, хотя и прежним. Достаточно, чтобы сказать, что сегодня на нем сюртук насыщенного цвета океанских просторов, который в пасмурном свете дня заставляет безгранично сиять его глаза. Достаточно, чтобы сказать, что он расстался со своей морской косичкой и подрезал золотистые волосы так, что теперь их ерошит ветер. Достаточно, чтобы сказать, что он стал еще красивее.

Маленькое облачко зависти, затуманившее ее счастье при мысли, что Джеллико может предпочесть Кассандру, быстро рассеялось, ведь он взял с собой своего брата, виконта, который смотрел только на Касси.

Мама — которая, как подозревала Антигона, согласилась на пикник без консультаций с лордом Олдриджем в надежде поймать виконта для Кассандры, — и миссис Литтл стояли на пороге с трепещущими на ветру платочками в руках, когда лорд Джеффри повел Антигону и Кассандру к роскошной карете, где сидела юная леди, должно быть, его сестра. Джентльмены, включая самого младшего брата, который весьма вежливо придерживал дверцу кареты, пока лорд Джеффри помогал им сесть, устроились на сиденьях напротив.

И вот он, коммандер Уильям Джеллико, в неполных трех футах от нее, в противоположном углу кареты, красивый и беспечный, как только он может.

Его ноги казались бесконечно длинными, и он поджал их в толчее шести пар ног и трех юбок, отлично подогнанные бриджи из буйволовой кожи, подчеркивали его мощные бедра. Каждый предмет его одежды, от черной шляпы до лайковых перчаток и начищенных до блеска черных сапог, казался совершенством. Он и его родные являли собой картину непринужденного изящества и грации.

На нем безупречная, отлично сшитая одежда, а она запакована в одолженную накидку, которая ей слишком коротка. Контраст в их одежде и в самой их жизни огромный.

Но Антигона могла только смотреть на него, улыбаться и восхищаться тем, как ловко он все это устроил.

На самом деле все улыбались. Они еще не представились друг другу, но после нервного напряжения все облегченно сияли улыбками, словно только что удачно ограбили Банк Англии.

— Отличная работа, коммандер Джеллико, — поздравила его Антигона, когда дверца кареты захлопнулась, и они отъехали довольно далеко. — Отличная.

— Пустяки, — ответил шельмец, снимая шляпу. Словно перехитрить ее мать, а с ней и лорда Олдриджа, было детской забавой. — Я вижу, у вас осталось кое-то от прежнего наряда.

От его едва завуалированного намека на ее синяк жаркий румянец Антигоны выступил над воротником.