Приятно будет наблюдать, как Росянский тонуть начнет. А в том, что утонет, я не сомневался. Потому что сам камешек приготовил для быстрого погружения. И даже уже привязал. Только столкнуть осталось. Пинком под жопу.

Самое замечательное, что показания брата и сестры Курагиных удалось исключить из дела. Они совершенно не пригодились.

Пришлось подсуетиться, найти еще свидетелей, но , самое главное, прямые улики, документы, подтверждающие владение Росянским не только клубом, но и еще несколькими предприятиями в городе. И, кроме этого, дополнительные договоренности на улаживание проблем с властями у еще трех предприятий. Проще говоря, крышевание.

Так что полетит Росянский скоро в места не столь отдаленные. Спецзона, это, конечно же, не черная, но… Там прокурорских тоже любят. Особенно горячо. А тех, кто разваливал с таким трудом собранные дела, отказывал в возбуждении, закрывал за отсутствием состава - дополнительной нежной любовью. Глубоко. Хватит впечатлений Росянскому.

Так что брат и сестра Курагины могут на следующей неделе спокойно возвращаться в город. Прокурору будет не до них.

Вот только… Сообщать об этом Кошке я не собирался. Раньше времени по крайней мере.

Решение по ней я еще не принял, но… Понимание, что просто так отпустить не смогу, было.

Слишком хорошо мне с ней было. Слишком правильное место она в доме занимала. Придавала уюта.

Лишаться всего этого я не планировал. Не в ближайшее время, это точно.

Зашел домой тихо, разулся и замер на пороге гостиной.

В огромной комнате было темно. Только камин потрескивал еле слышно, и огни пламени причудливо сплетались в нем, отбрасывая тени на лицо лежащей на диване Кошки.

Нахмуренные бровки, капризный изгиб губ. Ладонь под щекой.

Она на меня дуется, наверно. Обещал погулять, опять задержался, на часах уже одиннадцать вечера. Утомилась прыгать по дому и спит теперь.

Я смотрел на нее, смотрел, не рискуя нарушить ее сон. Очень хотелось, не скрою. Ее запаха, ее вкуса не хватало, словно на допинг подсел, ломало даже от близости и доступности.

Протяни руку. Возьми.

Мягкую, теплую со сна, разморенную и нежную. Она даже глаз открыть не успеет, только тихонько застонет, привычно и сладко поддаваясь моим требовательным рукам.

Раскроется, разнежится, впустит меня в себя…

И делать ничего больше не надо, только подчиняться тому животному, звериному, что пробуждается каждый раз во мне, когда она рядом.

То, что не могу контролировать.

Это ощущение потери себя одновременно бесит и заводит.

Голову сносит.

Кошка повернулась во сне на спину, прикусила губу, еще сильнее нахмурившись.

Я напрягся, уже ожидая ее привычного : « Нет, нет, нет»… Она так жалобно это выстанывала, что хотелось сначала ее утешить, заполнить до краев собой, убрать этот трагический излом брови. А затем уже добраться и придавить ту суку, из-за которого она до сих пор видит кошмары.

Но Кошка просто выдохнула во сне и засопела мирно и довольно.

А я еще постоял, попялился на нее голодным диким взглядом. И пошел наверх.

По пути тренькнул телефон, оповещая о новом письме.

И надо же, как вовремя! Именно то, что мне было нужно! В начале недели я отправил запрос в тот распределитель, где Кошка загорала пару месяцев.

А затем еще и лучшего опера туда откомандировал. Для усиления, так сказать.

Я прошел в кабинет, открыл ноутбук и принялся читать.

И, чем больше читал, тем больше понимал… Что, пожалуй, на Росянском я разминался. А вот реальная тварь - другая. И сейчас у меня были доказательства. Не совсем достаточные. Чтоб утопить, этого мало, конечно…

Но достаточные, чтоб хорошо зацепить. И потянуть ниточку.

Я читал отчеты Сашки, и пытался абстрагироваться от ситуации. Например, представить, что это все не про Кошку. Про другую девочку. Тоже дико, но хотя бы не до красноты в глазах.

Я много чего повидал, работа такая. И гораздо дерьмовее ситуации были.

Но здесь… Здесь не абстрагировалось. Потому что слишком по-живому. Слишком.

Я дочитал, откинулся на спинку стула, задумчиво посмотрел в окно, собираясь с мыслями.

Ну что же… Шанс есть. Если накопать побольше доказухи… И через Вика и его отца. Тут уж не грех воспользоваться связями… Да еще и самому съездить, глянуть на обстановочку там. По основным конкурентам пройтись, пообщаться… Есть шанс. Это не быстро, конечно, но…

Я захлопнул ноут, спустился вниз, посмотрел на мирно спящую Кошку.

Затем аккуратно подхватил ее на руки и понес на второй, в спальню.

Кошка доверчиво прижалась, обняла меня за шею, чмокнула губами.

Живот привычно напрягся от ее близости, стало горячо.

Но я не зверь. И сегодня моя Кошка будет спокойно спать всю ночь.

А утром… Посмотрим.

Ночью мне было холодно. Я не понимала, почему, сжималась во сне, искала уже привычного тепла от горячего каменного тела. И не находила. Но проснуться не было сил совершенно, меня словно заматывало в липкую душную паутину, в морок, из которого не выплыть.

И я тонула. Как когда-то давно, когда все было беспросветно.

Я, наверно, даже плакала от одиночества и холода, потому что проснулась вся в слезах.

Одна.

Время на часах было около десяти утра, а это значило, что мой подполковник уже уехал на работу.

Кровать рядом со мной выглядела нетронутой.

Ледяной.

То есть, где-то в другом месте спал… Почему? Что случилось? Обиделся на меня за дневное поведение?

Странно, с чего бы это?

Раньше не обижался же…

Я поднялась, вытерла слезы, сходила в туалет умыться и привести себя в чувство после выматывающе-одинокой ночи.

Прогулялась по дому.

Ну да, ни следа, даже записки не оставил. Звонить ему я сама не могла, да и не хотела.

Поудивлялась, пожала плечами.

Ну ладно, вечером вернется, будем, наверно, разговаривать.

Или до этого позвонит.

В доме почему-то было холодно, совсем недавно уютный и теплый, он теперь производил впечатление склепа.

Мрачного чего-то и пугающего даже.

Перебарывая озноб, сварила кофе, села в уже привычное место напротив панорамного окна, надеясь, что уютный, камерный вид заснеженной деревушки меня успокоит.

И в самом деле немного пришла в себя.