Сидни увидела, как Виктор сжал руку в кулак, и почувствовала, что воздух вокруг нее загудел, но Барри, похоже, ничего не почувствовал. Что-то пошло не так. Она проделала все необходимое, дала ему второй шанс, но он не вернулся назад так, как это делали обычные люди. Не до конца. Воздух перестал гудеть, а человек в гробу разразился смехом.

– Ха! Видел? Твоя мелкая сучка облажалась, да? Я ничего не чувствую! Ты не можешь ничего со мной сделать!

Тут Виктор решительно выпрямился.

– Не сомневайся, могу, – сказал он любезно. – Могу закрыть крышку. Насыпать землю обратно. Уйти. Сидни, – обратился он к девочке, которая все так же болтала ногами на краю могилы, – сколько времени уйдет на то, чтобы немертвый снова стал мертвым?

Сидни хотелось объяснить Виктору, что воскрешенные ею люди не были немертвыми, они были живыми и, насколько она могла судить, оставались все такими же смертными – ну, если не считать этой небольшой проблемы с нервной системой, – но она понимала, к чему он сейчас ведет и что хочет услышать, и потому посмотрела вниз на Барри Линча и театрально пожала плечами.

– Я еще ни разу не видела, как немертвые снова умирают сами по себе. Так что, наверное, вечность.

– Долгий срок, – заметил Виктор. Барри прекратил ругань и насмешки. – Ну что ж, может, нам дать тебе время подумать? Вернуться через несколько дней?

Сидни перебросила Виктору его лопату, и земля посыпалась на крышку гроба дождем.

– Ладно, стойте, стойте, стойте! – взмолился Барри, попытавшись выбраться из гроба и обнаружив, что не может вытащить ноги.

Перед тем как начинать, Виктор прибил его брюки к дереву гвоздями. На самом деле эту идею подала Сидни, просто на всякий случай. Теперь Барри впал в панику, замигал и начал подвывать, а Виктор коснулся лопатой его подбородка и улыбнулся.

– Так ты возьмешься за эту работу?

XXXVI

Прошлой ночью

Отель «Эсквайр»

– Что там было, Сидни?

Пока они поднимались по лестнице к своему номеру (Виктор не любил лифты), он все еще сбивал грязь с обуви. Рядом с ним Сидни перешагивала через две ступеньки.

– Почему Барри не вернулся так, как должен был?

Сидни покусала губу.

– Не знаю, – призналась она, запыхавшись от быстрого подъема. – Я пытаюсь разобраться. Может… может, потому, что ЭО уже получали второй шанс?

– Ощущения были другими? – уточнил Виктор. – Когда ты пыталась его воскресить?

Она обхватила себя руками и кивнула:

– Ощущалось как-то неправильно. Обычно бывает такая вроде как нить – что-то, за что можно схватиться. А с ним ее трудно было поймать, и она все время выскальзывала. Я не могла крепко ухватиться.

Виктор молчал до седьмого этажа:

– Если бы тебе пришлось снова…

Он не закончил вопрос: они дошли до своего номера. За дверью слышались голоса – тихие и напряженные. Виктор вытащил пистолет и повернул ключ. Дверь распахнулась, открывая гостиничные апартаменты и затылок татуированной головы Митча, возвышающийся над спинкой дивана перед телевизором. Голоса продолжали звучать на черно-белом экране. Виктор вздохнул, сбрасывая напряжение, и убрал пистолет. Ему следовало понять, что все в норме, следовало ощутить отсутствие посторонних тел. Он списал свою промашку на невнимательность. Сидни проскользнула мимо него, а щеголеватые люди на экране негромкими голосами продолжили спор. Митч был повернут на классике. Виктор часто добивался того, чтобы телевизор в тюремной гостиной, обычно запрограммированный на спортивные передачи или старые комедийные сериалы, переключали на старые черно-белые фильмы. Он ценил странности Митча. Они делали этого человека интересным.

Сидни сбросила у двери туфли и отправилась выскребать из-под ногтей могильную землю и задержавшееся ощущение смерти. Громадный черный пес, растянувшийся рядом с диваном, приподнял голову и застучал хвостом по полу. В промежутке между оживлением Дола и походом для оживления Барри Виктор смыл с шерсти пса остатки крови и грязи, и животное стало выглядеть почти нормально. Пес встал и лениво отправился следом за Сидни.

– Привет, Вик! – сказал Митч, не отрывая взгляда от экрана с мужчинами в смокингах. Рядом с ним стоял ноутбук, а к нему был подключен маленький новехонький принтер, которого до их ухода не было.

– Я тебя держу не для того, чтобы ты продавливал диван, Митч, – проворчал Виктор, направляясь на кухню.

– Нашел Барри?

– Нашел.

Виктор налил себе воды и привалился к столу, глядя, как к поверхности поднимаются пузырьки газа.

– Согласился доставить твое послание?

– Да.

– Тогда где он? Ты ведь его не отпускал?

– Нет, конечно. – Виктор улыбнулся. – Уложил его обратно на ночь.

– Жестоко.

Виктор пожал плечами и отпил глоток.

– Утром выпущу и отправлю. А чем занимался ты? – осведомился он, указывая на Митча стаканом. – Неприятно прерывать «Касабланку» ради дел, но…

Митч встал и потянулся.

– Готов к самому внушительному варианту «хорошая новость – плохая новость»?

– Ну…

– Поисковая матрица еще не закончила действие. – Он продемонстрировал папку с распечатками. – Но вот что у нас уже есть. У каждого достаточно маркеров, чтобы предположить наличие ЭО. – Виктор взял папку и начал выкладывать страницы на стол. Их оказалось восемь. – Это – хорошая новость, – отметил Митч.

Виктор просмотрел профили. На каждой странице оказался текст, строки украденных сведений: имена и возраст, краткое врачебное заключение, следующее за сжатым изложением несчастного случая или травмы, заметки психиатров, доклады полисменов, рецепты на нейролептики и болеутоляющие. Дистиллированная информация, запутанная жизнь, приведенная в порядок. Рядом с текстом в каждой распечатке была фотография. Мужчина лет под шестьдесят. Симпатичная девушка с черными волосами. Мальчишка-подросток. Все снимки были любительскими, глаза человека смотрели на камеру или в сторону, но никогда не прямо на фотографа. И все снимки были перечеркнуты жирным крестом.

– А с чего тут кресты? – спросил Виктор.

– А это – плохая новость. Они все мертвы.

Виктор резко вскинул голову:

– Все?

Митч с грустью – почти с благоговением – посмотрел на распечатки.

– Похоже, твое предположение насчет Эли оправдалось. Это только в районе Мирита, как ты и просил. Когда у меня начали появляться результаты, я расширил поиск и изменил параметры так, чтобы охватить последние десять лет и большую часть страны. Я не стал распечатывать эти результаты – их слишком много, но закономерность определенно есть.

Взгляд Виктора вернулся к распечаткам – и прилип к ним. Он не мог оторвать глаз от черных крестов. Возможно, ему следовало чувствовать себя виноватым – в том, что он привел в мир чудовище, виноватым в тех трупах, которые это чудовище оставляло за собой: ведь это же он превратил Эли в то, чем тот стал, он уговаривал Эли проверить теорию на опыте, он вернул его из мертвых, он отнял Анджи! Однако, глядя на лица умерших, он испытывал какую-то тихую радость, считая себя оправданным. Он с самого начала не ошибался в Эли. Пусть Эли сколько угодно твердит о том, что Виктор – дьявол в украденной шкуре, однако доказательства порочности самого Эли сейчас были разложены по столу, были неоспоримыми.