3. Дела о социально вредных и социально опасных элементах (рецидивистов, лицах, связанных с преступной средой, ведущих паразитический образ жизни и т. п.).

Все дела в Особом совещании рассматривались заочно, без вызова обвиняемых и свидетелей. Такой «порядок», конечно, не мог исключить множества ошибок в ходе вынесения решений по делам. Некоторые из них рассматривались только на основании агентурных данных. В таких случаях прокуратура не имела права при опротестовании приговора освобождать этих осужденных.

Количество осужденных в ИТЛ, колониях и тюрьмах сильно возросло и достигло к 1 октября 1935 г. 1 251 501 человека[175].

Г. Г. Ягода, ознакомившись с запиской А. Я. Вышинского 11 февраля 1936 г., доложил, что в 1935 г. по СССР ГУГБ были привлечены к судебной ответственности 293 681 человек. Из них переданы в прокуратуру и суды 228 352 человек.

Прошли по решениям Особого совещания 33 823 человек. Из них контрреволюционеров и троцкистов-зиновьевцев — 3262; осужденных за контрреволюционную агитацию, клевету, главным образом в связи с убийством С. М. Кирова, — 9993 человек; за террористические намерения и контрреволюционную клевету на руководство партии и правительства — 3376; удалено из Ленинграда «бывших» людей — 5130; за принадлежность к антисоциалистическим политическим партиям группам и т. п. — 3623; валютчиков, авантюристов и т. п. — 7728 человек.

Кроме дел ГУГБ, по решениям «троек» местных управлений НКВД и «тройки» Главного управления милиции прошли с утверждением Особым совещанием по уголовным делам (в порядке очистки городов) воров, мошенников, хулиганов, уголовников-рецидивистов 122 726 человек.

Г. Г. Ягода делает вывод, что Особое совещание ни по количеству, ни по удельному весу рассматриваемых им дел никак не может влиять на карательную политику государства. Он утверждает, что следствие ведется с соблюдением процессуальных норм. В процессе следствия осуществляется прокурорский надзор. Согласившись с цифрой, указывающей на количество заключенных, приведенной А. Я. Вышинским 1 октября 1935 г. — 1 251 501 человек, Г. Г. Ягода утверждал, что это количество осужденных за ряд лет. Из этого количества ОГПУ и Особым совещанием НКВД были осуждены 291 761 человек Все остальные отбывали наказание по приговорам судов.

На 1 января 1934 г. заключенных осужденных НКВД было 215 503, или 42,2%, аНКЮ - 294 804, или 57,8%. На 1 января 1935 г. НКВД - 299 437, или 41,3%, а НКЮ -426 046, или 58,7%. На 1 октября 1935 г. НКВД - 291761, или 35,7%, а НКЮ — 525 039, или 64,3% всех осужденных.

Приводя эти цифры, Г. Г. Ягода еще раз делает вывод, что работа судов неудовлетворительна[176]. Вышинский в связи с запиской Ягоды 16 февраля 1935 г. посчитал необходимым отстоять свою точку зрения, указав еще раз для сравнения некоторые цифры. На 1 октября 1935 г. 1 251 501 человек содержались в лагерях, тюрьмах и колониях, а на 1 января 1932 г. — 519 501 человек. Рост числа заключенных к концу 1935 г. составил 210,9%.

А. Я. Вышинский обвинил Г. Г. Ягоду в подтасовке фактов и предложил рассматривать дела всех осужденных вместе. По представлению особого совещания были осуждены 33 823 человек. По представлению «троек» — более 122 тысяч человек. Всего: более 150 тысяч человек.

По его сведениям, с момента образования НКВД Прокуратурой СССР было направлено 1344 протеста как на решения бывшей Коллегии ОГПУ, так и Особого совещания (по Секретно-политическому отделу — 369 протестов, по Экономическому управлению — 644 протеста, по Главной транспортной прокуратуре — 115 протестов и 216 — в связи с очисткой Ленинграда от социально чуждых элементов).

Вместе с тем А. Я. Вышинский не ставил вопрос об упразднении Особого совещания. Он пытался ограничить только его компетенцию как административного суда, который рассматривал дела заочно, без свидетелей, а в ряде случаев только на основании оперативных данных или на основании лишь одного свидетеля[177].

И. В. Сталин и А. А. Жданов в своей телеграмме, разосланной членам Политбюро в октябре 1936 г., предложили необходимым и срочным назначение Н. И. Ежова на пост наркомвнудела. Г. Г. Ягода, по их мнению, оказался не на высоте в деле разоблачения троцкистско-зиновьевс-кого блока. О ГПУ опоздал в этом деле на четыре года. Эта сталинская установка прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы.

Н. И. Ежов возглавил НКВД СССР с 26 сентября 1936 г. С этого времени резко ужесточилась репрессивная политика. На первом этапе ее планировалось проводить с применением судебных инстанций. Так, 4 февраля 1936 г. Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и председателю Совнаркома СССР В. М. Молото-ву Н. И. Ежов направил согласованный с А. Я. Вышинским и В. В. Ульрихом проект ЦК ВКП(б) о порядке судебного рассмотрения дел на троцкистские антисоветские группы.

В связи с тем, что таких групп во многих областях выявлено значительное количество, встал вопрос об организации выездных сессий ВК ВС СССР. По остальным регионам, где количество арестованных не превышало 10-15 человек (в отношении которых предварительно было принято решение о вынесении высшей меры наказания), данные группы лиц предлагалось судить в Москве. Списки о мерах наказания для троцкистов рассматривались заочно. Состав организованных выездных сессий предлагалось согласовывать с секретарями крайкомов, обкомов и ЦК нацкомпартий, Наркомвнуделом СССР и Прокуратурой СССР

Предварительно определялись три меры наказания: первая — высшая мера наказания (ВМН) — расстрел, вторая — 19 лет строгой тюремной изоляции и 10 лет последующей ссылки, третья — восемь лет строгого тюремного заключения и пять лет последующей ссылки.

Н. И. Ежову, А. Я. Вышинскому и В. В. Ульриху предлагалось рассмотреть списки троцкистов, предаваемых суду выездной сессией ВК ВС СССР, и наметить предварительные меры наказания. Свое заключение о мерах наказания они обязывались представить на утверждение в ЦКВКП(б)[178].

Установка на репрессии диктовалась и февральско-мартовскому Пленуму ЦК ВКП(б) 1937 г. В резолюции Пленума по докладу Н. И. Ежова «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко- троцкистских агентов» говорилось: «Пленум ЦК ВКП(б) считает, что все акты, выявленные в ходе следствия по делам антисоветского троцкистского центра и его сторонников на местах, показывают, что в разоблачении этих злейших врагов народа Наркомвнудел запоздал, по крайней мере, на 4 года». Это утверждение не было бесспорным. На Пленуме ЦК в выступлениях ряда членов ЦК высказывались сомнения в правильности намечавшегося курса на массовые репрессии под предлогом борьбы с «двурушниками».

Позже на собрании руководящих работников Главного управления государственной безопасности НКВД СССР 19 марта 1937 г. в своем докладе «Об итогах пленума ЦК ВКП(б)» Н. И. Ежов, ссылаясь на телеграмму И. В. Сталина и решения пленума ЦК ВКП(б), потребовал от всех сотрудников органов государственной безопасности сделать необходимые выводы. «Времени упущено очень много. Поэтому главная задача — в относительно короткий срок наверстать все упущенное в разгроме врага». Эти установки Н.И. Ежова, по сути дела, были призывом к повсеместному развертыванию массовых арестов граждан при отсутствии достаточных доказательств их виновности.