Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда во время поворота МКС его тело вплывало в поле ее зрения, словно жуткий свидетель Иеговы заглядывал в дверное окошко ее дома.
Опять же одним претендентом на оставшуюся еду стало меньше. Снизилось и количество выдыхаемой углекислоты.
Значит, она дольше продержится в этой сломанной космической консервной банке.
Снижай ее.
— Не искушай меня, — пробормотала она.
Голос был мужской, неотчетливый. Знакомый, хотя опознать его она не могла.
Не муж. И не покойный отец. Но кто-то знакомый…
Талия ощущала что-то, чье-то присутствие в «Союзе». Или просто под воздействием обстоятельств, потребности в обществе выдавала желаемое за действительное? Чьим голосом ее мозг пытался заполнить пустое пространство жизни?
Астронавт снова посмотрела в иллюминаторы — на МКС сейчас был день.
Заходящее солнце окрасило небо разными цветами. Она называла небом то, что небом не являлось, как не являлось и тьмой. Это была Вселенная, и Талия видела не черноту, а отсутствие света. Пустоту. Чистейшее ничто. Вот только…
Она опять увидела свет. Сноп красного и вспышка оранжевого где-то на периферии поля зрения. Что-то вроде ярких взрывов, которые видны при плотно закрытых глазах.
Талия закрыла глаза, прижала потрескавшиеся большие пальцы к векам. Опять чернота. Пустота черепной коробки. В этом «ничто» возник фонтан колеблющихся цветов и звезд. Женщина снова открыла глаза.
Синева прояснилась и исчезла вдали. И вдруг в другом месте — сноп зеленого. И фиолетового.
Знаки. Даже если это чистой воды вымысел, порождение разума, это знаки. Знаки чего-то.
Снижайся, милочка.
Милочка?
Никто никогда не называл ее милочкой. Ни муж, никто из учителей, ни администраторы программы подготовки астронавтов, ни родители, ни дед с бабушкой.
И все же она не стала слишком долго размышлять об обладателе голоса. Она была рада компании. Она была рада совету.
— Зачем? — спросила она.
Ответа не последовало. Голос никогда не отвечал на вопросы. Но она все еще надеялась, что когда-нибудь он ответит.
— Как?
И опять нет ответа, но, проплывая по колоколообразной кабине, она задела ногой ящик с портативным аварийным набором между креслами.
— Это взаправду? — спросила Талия ящик, словно он и был ее собеседником.
Она не прикасалась к набору с того времени, когда воспользовалась им в последний раз. Теперь она вытащила ящик, открыла — цифровой замок не был заперт. (Это она оставила его открытым?) Астронавт вытащила ТР-82, длинноствольный пистолет. Ножа не было. Талия выкинула его вместе с Меньи. Она подняла оружие на уровень глаз, словно целясь в иллюминатор… а потом отпустила его. Женщина смотрела, как пистолет плавает перед ней, будто слово или идея, повисшая в воздухе.
Она изучила содержимое ящика. Двадцать патронов. Двадцать сигнальных ракет. Десять патронов для дробовика.
— Объясни мне зачем, — сказала Талия, отирая заблудшую слезинку.
Астронавт проводила капельку воды взглядом.
— Столько времени прошло — почему сейчас?
Она замерла. Тело почти не вращалось. Она была уверена, что ответ последует. Причина. Объяснение.
Потому что время пришло…
Пламенеющий сполох мелькнул за окном с такой скоростью, что у нее перехватило дыхание. Учащенно дыша, она ухватилась за спинку кресла, пододвинулась к иллюминатору и увидела, как хвост кометы исчез в земной атмосфере и погас, прежде чем достиг злокачественного нижнего слоя.
Талия резко повернулась, снова почувствовав чье-то присутствие. Чье-то, но не человеческое.
— Это было?.. Поскольку очевидно, что это был…
Знак.
Девочкой она увидела в небе падающую звезду и захотела стать астронавтом. Эту историю Талия рассказывала в школах или в интервью в месяцы перед стартом. Но так и случилось на самом деле: ее судьба была начертана на небесах еще в детстве.
Снижайся.
И опять у нее перехватило дыхание. Этот голос — она сразу же узнала его. Пес из ее дома в Коннектикуте, ньюфаундленд по имени Ральфи. Этот голос она слышала у себя в голове каждый раз, когда разговаривала с ним, когда взъерошивала его шерсть, прижималась к нему, а он тыкался носом в ее ногу.
Хочешь гулять?
Да, хочу, очень хочу.
Хочешь вкусненького?
Очень! Очень!
Кто хороший мальчик?
Я Я Я.
Я буду скучать без тебя в космосе.
Я тоже буду скучать и ждать, милочка.
Именно этот голос и говорил с ней теперь. Тот самый голос, которым в воображении разговаривал с ней Ральфи. Так или иначе, это был голос дружбы, доверия и привязанности.
— Правда? — снова спросила она.
Талия представила: она пройдет по кабинам, будет продувать двигатели малой тяги, пока не пробьет корпус. МКС, величайшее инженерно-техническое сооружение из соединенных между собой капсул, ляжет на бок и сорвется с орбиты, загорится, входя в верхние слои атмосферы, полетит дальше, как горящий таран, войдет в отравленную корку тропосферы.
И потом уверенность наводнила ее, как наводняют эмоции. Даже если она просто-напросто сошла с ума, теперь, по крайней мере, она могла чувствовать себя свободно, не сомневаясь, не задаваясь лишними вопросами. И по крайней мере, это не будет похоже на то, что случилось с Меньи, который галлюцинировал и пускал слюни.
Патроны вставляются в ствол с тыльной стороны.
Она пробьет корпус, впуская вакуум внутрь, и полетит на Землю вместе с кораблем. Она всегда подозревала, что именно в этом ее судьба. Это решение исполнено красоты. Родившаяся из падающей звезды Талия Чарльз сама собиралась стать падающей звездой.
Нора посмотрела на заточку.
Она возилась с ней всю ночь. Устала, но гордилась собой. Мимо нее не ускользнула ирония ситуации: столовый нож-убийца. Такой изящный, а теперь с заточенным острием и лезвием. Еще есть несколько часов — она наточит его до идеального состояния.
Нора заглушала лязганье металла об угловой бетонный выступ, прикрывая нож пухлой подушкой. Мать спала в нескольких шагах от нее. Спала без просыпу. Они вместе ненадолго. Днем ранее, может быть через час после возвращения от Барнса, им вручили приказ на переработку. В нем содержалась просьба к матери Норы покинуть зону отдыха на рассвете.
Обеденное время.
Как они собираются «перерабатывать» ее? Нора не знала. Но она этого не допустит. Она вызовет Барнса, сдастся, подойдет к нему и убьет. Она либо спасет мать, либо покончит с ним. Если она и останется с пустыми руками, то они, по крайней мере, будут в крови предателя.