В голове моей роилась туча вопросов. А может быть, рецепт не утрачен? Может, Денисову в его мексиканских командировках удалось напасть на след этого вещества? Иначе откуда у него взялся этот сосуд? Вот только зачем ему это вещество? Из чисто научного интереса? А почему этот сосуд так срочно потребовалось выкрасть и путем такой страшной жертвы? Почему он не забрал его при разводе? Почему просто не попросил или на крайний случай не выкупил? Что за страшная тайна скрывается за всем этим?

Только вопросы и ни одного ответа. Пролить свет смог бы только сам господин Денисов. Но вряд ли он захочет это сделать, если мне нечем будет его убедить. А убедительные аргументы — идентификацию отпечатков — я смогу получить только через два дня. Но не сидеть же без дела. Сегодня осмотрю еще раз папки. Завтра отправлюсь в институт. А дальше будет видно.

На похороны Марины Алексеевны я решила все-таки не ходить. Мне очень жаль, но от этого может пострадать ход расследования. Если убийство и ограбление совершил действительно Денисов, то мое появление его насторожит, возможно, даже заставит удариться в бега. У него тонкое чутье: недаром он установил за мной слежку.

Я подумала о Диме. Бедный мальчик. Он только что лишился матери. Он обожает отца. Каким ударом будет для него узнать правду.

Впрочем, не забегаю ли я вперед? Человек не виновен, пока вина его не доказана. А я располагаю пока только результатами умозаключений, но никак не фактами.

Было уже около девяти часов вечера. Читальный зал закрывался. Я быстренько сделала ксерокопию статьи про индейский сосуд — на всякий случай. Сдала книги. Пора было ехать к Диме. Отъезжая от библиотеки, я на всякий случай осмотрелась — нет, «хвоста» не было. Он меня потерял. Значит, я могу ехать без всяких опасений. Когда я подъехала к Диминому дому, уже почти стемнело — в августе дни быстро идут на убыль. Перевалило за девять, значит, Дима меня уже дожидался. Я вошла в подъезд и стала подниматься на Димин третий этаж. Где-то в подъезде гулко раздался звонок мобильного телефона.

Я подошла к Диминой двери и уже собиралась протянуть руку к звонку, как услышала за спиной шорох. Я машинально обернулась. В двух шагах от меня стоял здоровый мужик в маске. В его руке был пистолет с глушителем, направленный прямо мне в голову. От неожиданности я на мгновение растерялась, не сразу поняв, что происходит. Но мое тренированное тело, не дожидаясь команды от мозга, уже начало действовать автоматически: я стремительно рванулась в сторону. Одновременно с этим раздался хлопок выстрела, и резкая боль обожгла мне ухо. Скорость реакции спасла меня. Я нанесла быстрый удар ногой по руке с пистолетом, и незнакомец не успел сделать второй выстрел. От удара пистолет отлетел в сторону и, упав в зазор между перилами, застучал по ступенькам нижнего этажа. Мой противник не ожидал от меня такого проворства. Его преимуществом была масса тела, но вот реакция явно подкачала. Не успел он оценить обстановку, как я нанесла ему серию коротких отточенных ударов. Неизвестный глухо застонал и осел на пол. Я на мгновение расслабилась и перегнулась через перила, чтобы взглянуть, где пистолет. И тут меня настиг сокрушительный удар по голове. «Кранты!» — пронеслась у меня в мозгу простая и ясная мысль, сопровождаемая фейерверком ярких точек перед глазами. Я упала ничком и на какое-то время отключилась.

Очнувшись, увидела склоненное надо мной перепуганное лицо Димы. Он перевернул меня на спину и пытался обнаружить признаки жизни.

— Таня, Таня, что с вами?

— Где он?

— Кто?

— Мужик в маске.

Димино лицо выражало полное недоумение.

— Я услышал странный шум за дверью, потом все стихло. Я забеспокоился, не случилось ли чего, посмотрел в глазок и увидел, что вы лежите без чувств. Никого рядом не было.

— Успел убежать… — Мне захотелось выругаться, но Димино присутствие сдержало.

Мысли с трудом ворочались в больной голове. Но картина была ясна. Наша схватка с незнакомцем продолжалась непозволительно долго. Мог выйти кто-то из соседей. Поднять пистолет и вернуться, чтобы прикончить меня, было слишком рискованно. Он убежал. Возможно, надеялся, что от его удара я не очухаюсь. Но я живучая, как кошка. А у кошки, как говорится, девять жизней.

Голова просто раскалывалась от боли. Вот мерзавец — второй раз по тому же месту. Можно сказать, по моему больному месту. Что он, ничего другого не умеет? Так недолго и дурочкой стать. Еще парочка таких ударов на ближайшей неделе — и можно смело отправляться отдыхать в «санаторий» с желтыми стенами. Но на этот раз виновата сама — подставилась.

Я с трудом поднялась. В глазах темнело, каждый удар пульса отдавался в затылке резкой болью.

— Вы в крови, — взволнованно сказал Дима, показывая на мой правый висок. — Вас ранили? Идемте скорее в дом!

Я провела рукой по щеке: рука действительно была в крови. Боль в ухе напомнила мне о чудесном спасении.

— Ничего страшного. Ухо поцарапано, — успокоила я Диму. Мы зашли в квартиру. Я тяжело опустилась на диван.

Дима принес влажное полотенце, йод и пузырь со льдом. Я отерла с лица кровь. Ухо болело, но кровоточить уже перестало. Дима прижег мне ранку. Я приложила холод к голове. Через несколько минут шум в ней утих, и ко мне стала возвращаться способность мыслить.

Дима увидел, что я немного ожила, и спросил:

— Кто это был?

— Пока не знаю. Но думаю, что это сообщник убийцы твоей мамы. За мной была слежка. Мне удалось оторваться от «хвоста». Но каким-то образом преступники вычислили, что я появлюсь у тебя. Как — это пока для меня загадка. Возможно, действовали интуитивно. Вероятнее всего, около моего дома тоже засада. Стало быть, домой мне возвращаться нельзя.

— Оставайтесь ночевать здесь.

— Это слишком рискованно. Я подставлю под удар и тебя и себя: боюсь, преступники далеко не ушли. Ты им не нужен, но осторожность никогда не помешает. Нам надо подумать, как отсюда выбраться.

— Преступники? Так он был не один?

— Полагаю, был сообщник, который следил за входом в твой подъезд. Увидев, что я захожу, он дал сигнал второму, в подъезде. Скорее всего, условный звонок. Второй успел нацепить маску.

— Как же они решились на такое? Убийство в подъезде, и даже не среди ночи?

— Все должно было произойти мгновенно. Убийца успел бы спокойно скрыться. Они только не учли, с кем связались. Меня убить не так просто. Многие пытались…

— Что же нам делать? Может, вызвать милицию?

— Сами справимся. Только надо действовать быстро. Поступим так: я позвоню Соколову, скажу, чтобы взял мотор и немедленно приезжал сюда. Он отвезет тебя к отцу.

— А вы?

— Я буду уходить одна. Устроим небольшую маскировку. Но прежде вот что…

Я не знала, как бы поделикатней преподнести Диме, что его отец у меня на подозрении. И что, по моему мнению, нынешняя слежка и покушение — тоже его рук дело. Но сообщать об этом Диме можно будет только тогда, когда я буду полностью в этом уверена. Жизни парня ничто не угрожает. Во всяком случае, дом отца — сейчас самое безопасное для него место. Главное — ему надо держаться подальше от меня. Я в настоящее время представляю собой эпицентр Диминого риска. Однако знает ли уже Денисов о том, что его сын встречался со мной? Скорее всего, да. В том случае, если слежка действительно установлена им. Ведь следящие наверняка засекли, что Дима прошел в квартиру раньше меня. Что из этого следует? (Мысли в больной голове шевелились все же не так бойко, как обычно.) Во-первых, по реакции Денисова можно будет о чем-то судить. Во-вторых, Дима пришел раньше и вместе нас не видели. Я продолжила прерванную на полуслове речь: