Немедленно возник и подпольный тотализатор, ставили на убитых животных, ставили и на самих стрелков. Тогда очень многие входили в долю, а вскоре вокруг гонок запахло уже чистым криминалом. Когда же после ряда оглушительных скандалов и даже одного умышленного убийства злостного должника международная публика вдруг прозрела, тут же и вышел запретительный эдикт – оставить бедных зверушек в покое, а ежели охота, то пусть палят по их игрушечным световым копиям. Но избалованные и пресыщенные досужие зрители уже вошли во вкус крови. Голографические подделки их не привлекали, запрет КГ обойти они тоже не могли.

Тогда устроители-воротилы пошли на хитрость, казалось бы, довольно безвредный паллиатив, но кто же мог знать и предвидеть наперед? Гонки перенесли на искусственный спутник Венеры под названием «Чертово колесо» – стало в колоссальные средства, однако кто платил, тот знал – все вернется в рекордные сроки. Теперь уже би-флайеры (к новым гладиаторам прилипло и новое название) гоняли в закрытых наглухо страховочных скафах-комбинезонах по безвоздушной поверхности. Зрителям предлагалось наслаждаться соревнованием с огромной, кругом прозрачной вышки, оборудованной экранами-увеличителями для желающих. Изменились и своды правил. Нельзя зверушек, что же, зато можно самих би-флайеров. Это ведь в свою очередь непреложное право на самоопределение. Хочешь живи, а хочешь нет. О чем подробно говорилось в контракте. В ту пору, правда, никто никого еще не убивал. Всего лишь стреляли друг в дружку легким гравитационным импульсом, иногда с ощутимыми травмами, ненадолго укладывавшими человека в медицинский регенерационный блок. Принцип состязаний был прост – двести километров круг, кто быстрее прибудет в пятисотметровую зону стрельбища, может первым открыть огонь. По идущим позади, по прибывшим одновременно, и коли таковые найдутся в поле зрения – по спешащим впереди и уже прошедшим огневой рубеж. Пять рубежей – тысяча двести километров. Кто первый добрался до финиша, тот и срывает призовой банк.

Попасть в соперника было непросто, каждый пилот – настоящий гладиатор и ас своего дела, хотя зачастую полное отребье, набранное среди свихнувшихся лунных вояк и выкупленных на поруки из тюремных подземелий преступников. Но дальше – больше. Скоро зрелище приелось и завсегдатаям-наблюдателям опять стало скучно. Тогда-то подпольные организаторы и мудрые их преемники, своих имен никогда не разглашавшие, сделали следующий, гнусный, но абсолютно логичный шаг. Би-флайеров пересадили на скоростные гравитационные космические боты. На месте хилых импульсных кулеврин, разве что способных оглушить или выбить из седла самоходки, выросли бортовые, мощные термоплазменные базуки. Трассы стали трехмерными, межпланетными, размеченными в пустых пространствах световыми маяками. Отныне стреляли на поражение. Насмерть. Число кругов, определявшихся теперь в космических милях, было неограниченно, однако зона ведения огня выросла всего-навсего вдвое, как и скорострельность орудий. Умышленный шаг, предполагавший для би-флайеров запредельную точность попаданий. Ибо всякий раз едва-едва хватало времени на пару выстрелов. Собственно гонка продолжалась, пока не оставался в конце только один пилот. Надо ли упоминать, что именно он забирал все.

Как садистское это игрище прошло мимо надзирающих международных сообществ, взять хотя бы Совет Рациональной Экспансии, понять вообще-то было нетрудно. Наркоплантаторы – вот кто представлял на тот момент объект первостепенной опасности. Подумаешь, кучка безбашенных молодцов, чья жизнь для них самих копейка, так почему важные и солидные в заботах чиновники должны утруждаться их вразумлением? В бифлайеры теперь шли добровольно, на это имелось несколько причин. Но по порядку. В-первую очередь оттого, что из-за ужесточения контроля преступившие закон более не подлежали выкупу – и то дело, иначе отправленные за решетку плантаторы и подручные торговцы-коммивояжеры тут же оказались бы на свободе. Во-вторую, однако немаловажную очередь, этически весьма и весьма сомнительные сражения би-флайеров вдруг вознесли новоявленных гладиаторов на Олимп обывательской популярности. Тогда же среди смертников-пилотов сложился обычай закрывать голову глухими и непрозрачными снаружи шлемами. Всегда и везде, в миру и на старте, после победы и даже после смерти, непризнанное правило это оставалось нерушимым. И более уже никто из широкой публики никогда не видел их лиц. Хотя публика неширокая, разумеется, не могла не знать, кто скрывается под темной маской из поляризованного гипергласа и какое носит имя помимо присвоенного прозвища. Геном каждого би-флайера конечно же был зарегистрирован в службе переписи страны, гражданином которой он документально являлся. Но тем не менее права гладиаторов на личностную неприкосновенность соблюдались свято. Безнравственность всего предприятия в целом где-то у последней черты заставляла воздерживаться от прямой огласки.

И как оказалось впоследствии, предусмотрительность эта вышла не напрасной.

Тайна, впрочем, лишь разожгла и без того острейший интерес к самим би-флайерам и к их гибельным играм, ставки делали все – конструкторы школьных программ, контролеры городских уборочных роботов, наладчики кухонных квазиповаров, теоретики всех мастей, техники гравинакопителей, экипажи космических крейсеров и чиновники налоговых управлений. На кон летели не только деньги, порой – они реже всего. Ставились ответственные должности и верховные протекции, секретные изобретения и новейшие патенты, красивые любовницы и нелюбимые жены, ордера на международные премии и даже очереди на воинские звания и награды. Говорят, однажды втайне два не слишком дружественных премьер-министра сделали ставку на владение узловым космодромом в лунном кратере Галилея. Как бы то ни было, правда это или нет, но в один прекрасный день кратер без объяснения причин перешел из владения Восточного Стратегического Союза в сферу частного влияния Великой Скандии. Все могло случиться, тогда многие совершенно теряли головы в пылу зачастую грязного и близкого к помешательству азарта.

В системе возникли даже две вполне легальные гладиаторские школы. На спутнике Янусе и на малой планете Хирон. И сразу же развернулось нешуточное соперничество между выпускниками. В каждом заезде прежде и традиционно участвовали по обычаю не более трех-четырех бойцов по причине разумной экономии человеческих ресурсов; гонки проходили не чаще одного раза в месяц в порядке строгой очереди заявок гладиаторов. Отныне количество пилотов, выпускаемых одновременно на трассы пестовавшими их школами, выросло до десяти, а старт регулярно давался каждую неделю. Так велико было число желающих примерить гладиаторский венец. И то сказать, ничем не примечательному в ремеслах, искусствах и науках человеку или тому, кто от природы авантюрен, но не слишком способен к чиновному и административному маневрированию, одно и оставалось, как добыть себе славу именно на кровавом и гибельном пути аса би-флайера. Ко всему прочему, победитель гладиаторских гонок не просто срывал наличный банк, о нет! Каждая собака в системе различала его имя на слух, каждый младенец выговаривал его прежде «мамы» и «папы», каждый посредственных способностей юнец держал на стене панорамное изображение своего кумира в темном сверкающем шлеме, где вдоль забрала крупным огненным шрифтом гравировалось данное раз и навсегда прозвище.