Я чувствую, что ему больно. Он не в силах понять меня, даже если хочет. И все же Бо нежно обнимает меня – бережно, будто опасается, что я могу упорхнуть, как птичка, – привлекает к себе и говорит:

– Придет время, и у тебя тоже отыщется достойная причина уехать.

Когда-то я читала стихотворение, где говорилось, что любовь хрупка, тонка, как стекло, и ее легко разбить. В местах, подобных нашему городу, такой любви не выжить. В наших краях даже любовь должна иметь крепкие зубы и уметь защищаться.

Но Бо сильный – эта мысль преследует меня с прошлой ночи. Он стоит рядом, и солнце, просвечивая сквозь листву, смягчает черты его лица. Бо сильнее многих. Он мог бы здесь выжить. Он сделан из другого материала. Его сердце обветрено и разбито, так же как и мое, но оно выковано из закаленного металла. Мы оба теряли близких. Мы сломлены, но боремся за то, чтобы остаться в живых. Вот почему Бо мне нужен – он чувствует то же, что и я; хочет того же, что и я. Он вновь запустил мое остывшее сердце – и я потянулась к солнцу, как цветущие ветви яблонь.

Я могла бы полюбить его.

И это нарушило равновесие моей вселенной. Любить опасно. Ведь теперь есть что терять.

Встаю на цыпочки, приближаюсь к нему. Он ищет ответа в моих холодных глазах. Но ответа нет, и тогда он прижимается своими губами к моим, словно хочет вытянуть из меня хоть немного правды. Но я могу дать ему только этот момент, и я касаюсь его груди, вдыхаю его запах, пробую соленый воздух на его губах.

Мне хочется пообещать ему вечность, пообещать ему себя. Но это было бы ложью.

* * *

Я вновь и вновь пытаюсь дозвониться до Роуз. Оставляю сообщения. Прошу ее маму передать, чтобы подруга перезвонила.

Где она? Почему не отвечает? Но я не могу рискнуть и уехать с острова, оставив Бо одного. Боюсь, что Оливия вновь заманит его в бухту.

Проходит несколько дней, и я не в силах больше оставаться в неведении. Это буквально сводит меня с ума. Я встаю до рассвета и выскальзываю из коттеджа, пока Бо еще спит. Ольга бежит к двери следом за мной; ее глаза слезятся от холода, и она моргает, словно интересуясь, что заставило меня встать так рано.

Я набрасываю дождевик и толкаю дверь; с улицы врывается поток воздуха, швыряет мне в лицо капли дождя. Ольга выскакивает наружу и устремляется вперед по дощатому настилу, но вдруг резко останавливается, навострив уши, и начинает водить хвостом взад-вперед. Что-то привлекло ее внимание.

До рассвета не меньше часа, но небо уже стало водянистым и ясным, утро заливает остров румянцем. И тут я замечаю, что привлекло кошку: вдалеке над водой колеблется огонек и слышится шум мотора – лодка приближается к острову.

– Что случилось? – раздается прямо у меня над ухом. Бо все-таки проснулся. Стоит за дверью и трет глаза ладонью.

– К нам гости.

Лодка, не сбавив скорость, ударяется бортом о причал. Я узнаю ее – это моторка Хита, та самая, на которой мы плавали к пиратам загадывать желания, а потом нашли первого утонувшего.

Но Хита на борту нет. Лодкой управляет Роуз. А с ней еще какая-то девушка.

Роуз с трудом справляется с веревками, и я уже было бросилась к ней на помощь, но Бо хватает меня за руку. Он успел рассмотреть вторую девушку – это Джиджи Клайн.

– Роуз!

Подруга только теперь замечает меня.

– Мне больше некуда было идти, – выпаливает она. Вид у нее, как у человека, сбежавшего из психушки: на лице шок и испуг, рыжие волосы торчат во все стороны.

– Что ты наделала!

– Я должна была помочь ей! Но в городе ее не спрятать – везде найдут. Поэтому я и привезла ее сюда. Вы можете спрятать ее на маяке или во втором коттедже. Я запаниковала, не знала, что делать. – Она тараторит без передышки, глядя то на Джиджи, то на меня.

– Ты выкрала Джиджи из лодочного сарая? – спрашивает Бо.

Джиджи молча сидит в лодке – вся такая кроткая, невинная. Она хорошо научилась соответствовать своей фальшивой внешности. Движения плавные и размеренные, каждый взмах ресниц отрепетирован.

– Я… Мне пришлось.

– Роуз! Это была очень плохая идея!

– Я не могла позволить им так с ней обращаться! Это жестоко! С таким же успехом они могли схватить любую девушку – меня, тебя, всех!

– И они так и сделают, как только узнают, что ты натворила.

– Пенни, пожалуйста! – Роуз выбирается из лодки. – Ты должна ей помочь!

Я и не думала, что пленение Джиджи настолько глубоко затронет Роуз. Настолько, что она решится освободить ее и привезти на остров! Я знала, что когда-то они дружили, и оказалось, Роуз невыносимо видеть человека, который когда-то был ей дорог, связанным и страдающим. К тому же ради глупого и жестокого спектакля. Роуз не понравилось все это с самого начала, и я не могу винить ее за это.

– Это опасно, Роуз! – Я встречаюсь глазами с Джиджи и одновременно с Авророй, которая выглядывает из нее, как зверь из норы, ожидая возможности выбраться из укрытия. Ей не пришлось опутывать чарами Дэвиса или Лона, чтобы они ее отпустили; Роуз все сделала по доброте душевной – она выпустила на волю чудовище и даже не осознает этого.

– Может, и лучше, что она здесь, – тихо шепчет мне Бо, чтобы Роуз и Джиджи не слышали.

– То есть?

– Мы запрем ее и будем присматривать, чтобы она не утопила еще кого-нибудь.

Я понимаю, что Бо хочет расспросить Джиджи о своем брате. Если он решит, что в его смерти виновата Аврора, скрывающаяся в теле Джиджи, то что тогда? Неужели он попытается убить ее?

И я уже знаю, что сейчас совершу большую ошибку. Бо и Роуз стоят и ждут моего решения. Сама не могу поверить в это, но все же говорю:

– Ладно. Вылезайте из лодки. Поселим ее в «Старом рыбаке». А потом подумаем, что делать дальше.

* * *

Иногда мне кажется, что Люмьер – магнит, притягивающий к себе все плохое. Он, как черная дыра, неотвратимо влечет нас навстречу року. И в то же время остров – единственное, что помогает мне сохранить рассудок; последнее, что осталось для меня родным.

А может, это я – та самая черная дыра. И затягиваю в ловушку всех, кто попал на мою орбиту. Но не в моих силах изменить положение вещей. Остров и я слиты воедино.

Я иду к «Старому рыбаку», за мной Роуз и Джиджи, Бо замыкает шествие. Хочет быть уверенным, что Джиджи не сбежит.

Дверь не заперта; внутри совсем темно, сыро. Я щелкаю выключателем у входа, но свет не зажигается. Иду через гостиную – из всей мебели в ней кресло-качалка и обитый бордовой тканью диван, – опускаюсь на колени и включаю в розетку торшер.

При свете коттедж выглядит ничуть не лучше.

– Это временно, – говорит Роуз, успокаивая Джиджи. Не знаю, на что она надеется, – похищение лишь усилит подозрения со стороны Дэвиса и Лона. Они решат, что это дело рук одной из сестер Свон, и бросятся ее разыскивать. И мы с Роуз – главные подозреваемые, потому что обеих поймали при попытке пробраться в сарай. Теперь понятно, что там делала Роуз – она с самого начала планировала освободить Джиджи.