В связи с этим возникает вопрос, немаловажный для оценки личности и взглядов Юлии Домны: стремилась ли дочь жреца языческого бога таким образом помочь антихристианской пропаганде? Намеревалась ли она напомнить своим современникам о том, что рассказы о всяческих чудесах, миссионерских путешествиях, призывы к благодетельной безгрешной жизни не являются привилегией одной лишь религии? А может быть, она просто хотела побольше узнать о жившем в Тиане – так близко от ее родной Сирии – человеке, о котором она много слышала?

Эти вопросы, конечно, останутся безответными. Точно так же как не узнаем мы сейчас и отношения Юлии Домны к новой религии. Известно, что в начале своего правления Септимий Север относился к христианам равнодушно, а иногда даже и сочувственно. Но после 202 г. отношение это резко изменилось, и начались гонения. Трудно себе представить, чтобы императрица ничего об этом не знала. Вероятнее всего, Септимий Север хотел своими действиями подчеркнуть связь проводимой им политики с политикой своего великого предшественника Марка Аврелия и выступить в роли хранителя староримских традиций и защитника веры отцов.

В 203 г. для увековечения побед Севера и его сыновей сенат постановил воздвигнуть на Римском Форуме триумфальную арку, которая и ныне не утратила своего великолепия. В том же году императорская чета вместе с обоими сыновьями, невесткой и Плавцием отправилась ненадолго в Ливию. В следующем 204 г. на так называемом Форуме Боариум в Риме была воздвигнута небольшая, но красивая арка в честь всей императорской семьи – построили ее на деньги банкиров и торговцев этого района. На одном из барельефов арки представлены Септимий Север с Юлией Домной, совершающие жертвоприношение, а на другом Каракалла – один, потому что вторая фигура, изображавшая Плавтиллу, вскоре была уничтожена.

Возведение этой арки несомненно было частью великолепных торжеств, проходивших в этом году, – так называемого праздника столетия Ludi saeculares. По традиции его праздновали раз в 110 лет, поскольку считалось, что это максимальный возраст, которого может достичь человеческая жизнь, иначе говоря, никто из смертных не может участвовать в этом празднике дважды. Самые пышные празднества состоялись во времена правления императора Августа, за 220 лет до этого. В тех, которые проходили в 204 г., немалую и очень почетную роль играла императрица Юлия Домна, стоявшая во главе приближенных к ней благородных матрон.

Тем временем Каракалла, наверняка не без ведома и молчаливого согласия матери, пытался избавиться от своего тестя Плавция. До нас дошли два описания последней, самой драматичной сцены этой схватки. Различаются они лишь в деталях, но суть того, что произошло 22 января 205 г. в императорском дворце, одна, и это сомнению не подлежит. Плавций был приглашен на аудиенцию к императору. Войти он был вынужден один. И тогда в присутствии отца Каракалла обвинил его в подготовке государственного переворота. Префекту не дали даже слова сказать в свою защиту. Каракалла тут же сорвал с него плащ и, указывая на надетый под ним панцирь, закричал, что вот оно – доказательство преступных помыслов Плавция. Императорская стража убила его на месте. После чего Каракалла своей рукой вырвал из бороды префекта клок волос и с триумфом ворвался в комнату, где находились Юлия Домна и дочь убитого Плавцилла. Потрясая выдранными волосами, Каракалла вскричал: «Вот он, ваш Плавций!» Что, как добавляет Кассий Дион, вызвало радость одной и ужас другой женщины.

Ближайших родственников Плавция – его сына и дочь Плавциллу – сослали, по одним источникам – на Сицилию, по другим – на один из Липарских островов.

Смерть всесильного префекта имела неожиданное и роковое для императорской семьи последствие: незамедлительно обнаружились скрывавшиеся до того недоброжелательность, враждебность и даже ненависть между братьями Каракаллой и Гетой. Мать, похоже, больше любила младшего сына.

Несмотря на всю эту внутреннюю напряженность, в 208 г. вся семья отправилась в Британию, которой все еще угрожали набеги племен из горных областей нынешней Шотландии. Они пробыли там три года – до 211, то есть до смерти Септимия Севера, все сильнее страдавшего от приступов подагры. Юлия Домна была второй после Сабины римской императрицей, посетившей этот остров, и первой, которая пробыла на нем так долго. Как она переносила эти холодные зимы, дожди и туманы, как воспринимала яркую зелень полей и тьму дремучих лесов – она, женщина родом из Средиземноморья, привычная к мягкому климату и совершенно иной растительности?

Императрицу удивила свобода нравов, царившая среди британских женщин, и она сделала замечание по этому поводу одной из заложниц, на что та ей ответила: «Мы куда честнее вас, римлянок. Мы просто открыто делаем то, что естественно, выбирая себе лучших, а вы позволяете худшим тайком соблазнять вас!»

Высказывание это наверняка выдумано, но весьма показательно и разумно.

Император умер 4 февраля 211 г. в своей резиденции в городе Эбуракум (сегодняшнем Йорке). Ему было 65 лет, 18 из них он правил империей, а с Юлией Домной прожил в браке больше четверти века. Ей в момент смерти мужа наверняка было уже более сорока лет. Она присутствовала при смерти мужа вместе с младшим сыном Гетой. Старший, Каракалла, в это время командовал войском. В последних своих словах умирающий просил сыновей жить в согласии и хорошо платить солдатам, а всем остальным и всеми остальными они могут пренебречь.

Прах императора с почестями доставили в Рим. Сопровождали прах вдова и сыновья покойного. По дороге везде их приветствовали с надлежащими почестями и выражениями траура. Возводились памятники и алтари, возносились молитвы богам за благополучное возвращение обоих сыновей и Юлии Домны – матери августов и военных лагерей, как ее официально именовали. Урну с прахом императора поместили в мавзолей Адриана.

Каракалла и Гета оказались верны всем заветам отца, за исключением первого. Их взаимная ненависть перешла в открытую фазу и угрожала интересам государства: двоевластие долго длиться не могло. Поэтому возник проект территориального разделения империи. Восточные провинции и Африку взял бы в управление Гета, а все западные провинции вместе с Римом – Каракалла. Однако Юлия Домна очень эмоционально воспротивилась такому решению, со слезами вопрошая, каким же образом они собираются делить мать?

Но все ее старания, все мольбы, все уговоры примириться оказались тщетными. Каракалла готовил окончательную развязку. В конце 211 г. или в начале 212 г. он упросил мать выступить посредницей при разговоре его с Гетой. Оба они пришли в ее покои без оружия. Но как только появился Гета, на него с мечами бросились несколько офицеров. Сын искал спасения у матери, и в ее объятиях и был убит. Кровь из его ран залила ей все платье. И сама Юлия Домна была ранена в руку.

Каракалла заявил, что это он должен был быть жертвой заговора, втайне подготовленного его братом. Тут же началась резня всех, кого только можно было заподозрить в симпатиях к Гете. Среди жертв оказалась и последняя из оставшихся в живых дочерей Марка Аврелия, Корнифиция, которая осмелилась посетить Юлию Домну и выразить соболезнования по поводу смерти сына, нарушив суровый запрет каким-либо образом демонстрировать траур, который в том числе касался и матери.