Вот только ночью римляне не воюют. Строй в темноте трудно держать. Да и вообще это же — Мистеры Осторожность, вон как укрепились, чтобы спокойно выспаться…

Естественно, что свою трусость и неумение римляне оправдывали всякими громкими словами. Кто может видеть славу в ночной битве? Кто может свидетельствовать о проявленном героизме? Лишь шакалы могут нападать на свою жертву ночью. Шакалы и грязные падальщики. Ну-ну!

Посмотрим, каковы эти деревянные Пиноккио Урфина Джуса на вкус!

Прибыли почти к утру. Расположились. Принесли поближе к лагерю римлян кучки сухого бурьяна, приготовили горшки с горячими угольями. Лучники подползли, воткнули стрелы в землю. Пращники подтащили запасную сумку с округлой галькой, набранной прямо на сардинском пляже. Пушкари подтянули свои ручницы к главным воротам лагеря, выкопав ямки для упора этих древних «минометов». Как бы лениво ни несли службу здешние часовые, Кирилл сомневался, что они настолько глупы, чтобы позволить непонятным людям долго мелькать у них перед носом. Хорошо, хоть собаки не любят итальянцев, а то бы уже давно псы подавали голос. Интересно, перед входом в римский лагерь имеется характерная табличка с надписью «Осторожно! Злой гусь!»?

Все было тихо и мирно, как в ночь на 22 июня 1941 года… «Спи, моя радость, усни…»

Часовые заметили какое-то шевеление в темноте и решили подсветить факелами. Пора потыкать кротов в этой норе раскаленной кочергой! Эти придурки просто умоляют, чтобы мы их слопали! По часовым моментально отработали арбалетчики, а так как те щитами не закрывались, то получилось сразу наглухо. Кто- то поднял тревогу. Пускай! Кровопролитие неизбежно. Как и смерть сотен воинов.

Лучники дали залп из сотни стрел, выпушенных по дуге навесом, из ста больших иберийских луков по лагерю. Пращники дали залп крупной галькой. Все это почти без визуальных эффектов и почти без шума. Как большая стая птиц пролетела. Но кому-то в лагере явно поплохело.

Внутри проснулись по тревоге и столпились сотни ошарашенных и плохо понимающих, что происходит, легионеров. Мало у кого были нагрудники, но большинству римлян удалось подобрать оружие, когда они бежали от палаток. Посыльные метались по лагерю, передавая сообщения от одной части к другой. Горнисты продолжали трубить боевую тревогу.

В это время часть гранатометчиков, неся связанные фашины с хворостом, подбежали ко рву и закидали его, образовав проход. Другая часть- человек пятнадцать подбежали к частоколу и, пока римляне не опомнились, закинули за стены частокола свои горшки с порохом и взрывчаткой. Это было до абсурда легко. Раздались взрывы, римляне забегали как тараканы на свету. По ним еще полетел залп пращников уже со свинцовыми гранатами, начиненными порохом. А потом и на сладкое — с горящими стрелами, чтобы зажечь шатры и палатки.

Все это были, конечно, булавочные уколы. Помимо арбалетчиков, уничтоживших с десяток часовых, остальные стреляли неприцельно. Но количество переходит в качество. Еще с полсотни противников было убито или ранено. Капли в море. Внутри центурионы уже держали бойцов в полной боевой готовности. Единственное, что они позволили наспех собранным центуриям, так это по очереди сходить к своим палаткам, чтобы забрать одежду и оружие.

Римляне немного успокоились, построились, выставили стену своих больших щитов- скутумов, прекрасно закрывающих их от стрел и камней и даже от свинцовых гранат. Теперь враг потерь почти не нес. Хотя лучники еще пару залпов дали, поджигая палатки в лагере. А пращники, дабы римские вояки немного успокоились, дали пару залпов простыми булыжниками, безвредно постучавшими по щитам. Лишь арбалетчики могли выцеливать выглядывающих со стен легионеров, пытавшихся определить кто же на них напал. Но и там, если осторожный враг защищался щитом, то, пробив его, арбалетный болт мог только лишь ранить вражеского воина.

Так, без особого результата прошло еще минут десять. Враг опасался выходить из лагеря, хотя для него тщательно старались создать впечатление, что нападавших всего 150–170 человек. Вот же трусы римские, нежные сыны курортов, — для кого лучники костры разожгли? Летом рассветает быстро, так что горизонт скоро начал сереть. В бледной мути рассвета алели пылающие тряпки палаток. Увидев, что соперник не превышает числом три сотни воинов, в основном легковооруженных, римляне преисполнились грубой смелостью и отвагой.

Командующий когортой, выполняющий обязанности префекта лагеря трибун Гней Северий Флакк, которому доложили, что ночных нападавших совсем немного, да к тому же они не разодеты как павлины, так что, наверное, не являются хорошими воинами, пришел в неописуемую ярость!

— Атаковать! С пленных псов содрать кожу, а потом отрубить голову. Главарей- на крест! Пусть помучаются!

Римляне решили выйти из ворот и наказать нападающих. Так как легионеров все еще было 1100 бойцов. А такое громадное численное превосходство говорило о том, что исход сражения предрешен еще до его начала. Победа неизбежна, как и то, что за жизнью следует смерть. Нет сомнения, что легионеры в кольчугах и с тяжелыми щитами-скутумами устроят налетевшей «банде» серьезное испытание.

Но римляне спешить не могут. Оружие и латы, да огромные тяжеленные шиты, да неудобные пару дротиков- все это весит двадцать с лишним килограммов. Сильно не побегаешь. Да и не индивидуалисты римляне, так что всегда передвигаются строем, словно советские туристы на Западе. Глядя как высыпают из ворот, переваливающиеся как утки итальянцы, Кирилл чуть было не рассмеялся. Спокойно, друзья! Не надо швыряться зазря шлепанцами! От такого геройства можно повредить безымянный палец!

В это время, упирая ручницы в землю, расположенные специально у ворот пушкари, проворные словно кошки, поднесли заранее зажженные фитили к запальному отверстию. Оружие грянуло разом, словно стрелял один человек. Грохот, клубы густого дыма от черного пороха, и вылетевшие маленькие ядра, размером с грецкий орех, от которых не спасают ни панцири, ни щиты. Преимущества научного прогресса. Два десятка людей в первом ряду мешками повалились на землю, раздались крики боли и ужаса. Хорошо, но мало.

— Держать строй! — раздались истеричные крики.

А тут арбалетчики усугубили. А вместе с ними, пользуясь наступившей неразберихой и дырами в строю, и лучники с пращниками. Лучники за минуту выпустили по шесть стрел- нормальный результат. Выпустить шесть сотен стрел- какого, а? Залпы следовали один за другим, у одного лучника со звоном лопнула тетива и он остался безоружным. Теперь ему спешно надо натягивать запасную.

В это же время взрывы свинцовых гранат уже взымали с врага более кровавую дань, чем булыжники. В общем, из тех трех сотен легионеров, что успели сдуру на свою беду вылезти за ворота лагеря, обратно убежало меньше сотни.

Воздух сразу стал тяжелым от гари, от клубов густого порохового дыма, отдающего серой, от пролитой крови, запах