Император Роман Диоген пытался спасти Византию, но пришелся очень не по душе столичным вельможам. Какая там Византия! Для них было куда важнее захватить под влияние инфантильного Михаила VII Дуку и хозяйничать так же неограниченно, как они хозяйничали раньше. В 1071 г. Романа предали. В битве под Манцикертом Андроник Дука увел часть войска. Сельджукский султан Альп-Арслан наголову разгромил императора и взял в плен. Впрочем, турки повели себя благородно. Роман пообещал уплатить выкуп, и его отпустили с честью. Но в Константинополе уже произошел переворот. Романа объявили низложенным, на обратном пути схватили и ослепили. Операцию провели так жестоко, что он умер[78]. Императрицу Евдокию, выбравшую Романа в мужья, заточили в монастырь, сына Романа Льва сослали в Херсонес. А сельджуки были просто поражены. Они-то обошлись с пленником великодушно, а собственные подданные расправились с ним. Да и выкуп остался не выплаченным. Альп-Арслан объявил, что идет мстить за Романа, его войска легко заняли почти всю Малую Азию, Сирию, Палестину.

Но кого действительно порадовала катастрофа Византии, так это Рим. Папские друзья, норманны, отобрали греческие владения в Италии и на Сицилии. А папы снова заговорили о своем верховенстве в христианском мире. Правда, сама католическая церковь находилась в ужасном состоянии. Места священников продавались и покупались, в монастырях жили случайные люди, часто с женами и детьми. Епископы давно уже вели себя как светские властители. Три немецких архиепископа украли у матери-регентши малолетнего короля Генриха IV и правили Германией от его имени, по очереди передавая друг другу. Среди священников было полно неграмотных, множились секты. В Италии набрали силу патарены. На словах они ратовали за чистоту католической церкви, исправление ее недостатков, а в действительности это была тайная манихейская ересь, близкая богумилам. От манихеев было недалеко и до сатанистов. Если признать, что мир создал лукавый и правит в нем, почему же не поклониться ему? В Германии и Италии возникли общины николаитов.

Но папы, подкрепленные мечами номаннов, усиливали свое влияние. В Риме выдвинулся умный и деятельный субдиакон Гильдебранд. Он был секретарем при нескольких папах, а фактически приноровился руководить ими. В 1073 г. он сам стал папой под именем Григория VII и издал программный трактат «Диктат папы». Целью ставилась ни больше ни меньше как всемирная теократическая монархия. Утверждалось, что римский первосвященник — «царь царей». Ему должны подчиняться императоры, короли, князья. А над ним не властен никто, выше его только Бог[79].

Но для того чтобы реализовывать такую программу, надо было в первую очередь реорганизовать церковь. Ведь именно ей предстояло стать орудием папской власти над миром. Григорий VII, засучив рукава, взялся за эту работу. Преобразовывались монастыри, в них внедрялись строгие уставы. Тех, кто не пожелает принять новые правила, выгоняли. Григорий нацелился вывести церковные органы из подчинения светским монархам. Объявил, что правом назначать епископов обладают только папы, а не короли. Чтобы должности не передавались по наследству, для духовенства вводился «целибат», обязательное безбрачие. А на своих противников папа обрушился под лозунгом борьбы с «симонией», продажей церковных должностей. Под это обвинение можно было подогнать и сместить любого неугодного священника.

Однако реформы встретили мощное сопротивление. Германскому королю Генриху IV ничуть не улыбалось стать вассалом папы. Наоборот, он сам претендовал на власть над Римом. Забунтовали монастыри. Монахи убивали или изгоняли настоятелей, пытавшихся устанавливать новые уставы. Архиепископы и епископы избивали, а то и вешали папских посланцев, привозивших им приказы расстаться с женами и земельными пожалованиями от короля. Но и у Рима нашлось достаточно сторонников. Причем разделение получилось весьма своеобразное. Церковные феодалы поддержали Генриха IV, а светские — папу. Они-то вечно были в оппозиции к своему королю, а Григорий VII учил, что они имеют полное право свергнуть монарха, не признающего власть Рима. Папскими подданными согласились считать себя и короли Польши, Венгрии, враждовавшие с Германией[80][81].

И в эту кашу прикатил великий князь Изяслав с семейством. Сперва он сунулся в Польшу к Болеславу II — помоги, племянничек. Но король помнил, как «нелюбезно» обошлись с ним в Киеве, как Изяслав обманул его с прикарпатскими городами. В компенсацию за прошлые расходы он отобрал большую часть казны великого князя и выгнал его вон. Изяслав отправился в Германию, к Генриху IV. С поклоном вручил то, что сумел уберечь от поляков — золотые и серебряные сосуды, деньги. А для большего веса добавил родную страну. Пообещал признать себя вассалом Германии, платить дань, если поможет снова сесть на престоле.

Идти на Русь для Генриха было никак не с руки, на пути к Киеву лежали Польша, Венгрия. Но уж больно заманчиво выглядело заполучить в подданство огромную державу. Король решил хотя бы попробовать, взять русских «на пушку». В Киев поехали немецкие послы. Явились ко двору, грозно потребовали вернуть трон Изяславу, а в противном случае стращали войной. Но Святослава их демарши, разумеется, не впечатлили. Как, интересно, Генрих думает воевать? Издалека мечом махать? Великий князь радушно угостил послов, выделил щедрые подарки и отправил домой. Делегаты разъяснили королю, что с таким могущественным государем враждовать не стоит, и в целом немцы остались довольны. От одного князя что-то получили, от другого получили, а на большее рассчитывать не приходилось.

Тогда Изяслав и его супруга послали сына Ярополка в Рим. Он от имени отца целовал папскую туфлю, отдавал Русь под верховную власть «царя царей» Григория VII, выражал готовность сменить веру на католическую. Папа был в полнейшем восторге. Еще бы! Эдакая держава сама шла к нему в руки! Ярополк принес присягу ему на верность, и в 1075 г. Григорий направил к Изаславу посольство, «утвердил» его на киевском княжении как своего вассала. Отписал и в Польшу. Указывал Болеславу, что грабить изгнанников нехорошо, приказывал подсобить столь сговорчивому киевскому государю.

Хотя в данный момент Болеславу было не совсем не до папских пожеланий. Он, правда, до сих пор находился с Русью в состоянии войны, но боевые действия давно не велись. А вот с Генрихом IV драка началась нешуточная, в Польшу вторгся германский вассал, чешский герцог Вратислав. И вместо того, чтобы помогать изгнанному дяде, Болеслав принялся заискивать перед другим дядей, Святославом II. Молил, чтобы русские помирились с ним и выручили. Мириться государь был не против, войну развязал не он, а поляки. Мог и выручить за ответные услуги. Сошлись на том, что Польша отказывается поддерживать Изяслава, а Русь заключает с ней союз против чехов.

В 1076 г. русские полки выступили на запад. Командовали ими Мономах и сын Святослава Олег. В системе лествицы он стоял выше, но Мономах был более умелым и опытным начальником, и великий князь поручил ему возглавлять поход. Князья вместе с польским войском вступили в Чехию, в первом же сражении разнесли в пух и прах богемских и немецких рыцарей[82]. Герцог Вратислав срочно погнал послов к польскому королю, просил о мире, платил тысячу гривен серебра за нанесенный ущерб. А Болеслав и сам перепугался, что призвал таких могучих союзников. На чешские условия он согласился, велел своей армии возвращаться, а русских известил, что они больше не нужны.